Куда девать деньжищи от продажи нефти? Думали-гадали Центробанк с Минфином, и, наконец, придумали. Называется их «выдумка» новым бюджетным правилом. Если коротко: раньше брали условную цифру в $40 за баррель, и если нефть стоила дороже, на «дополнительные» доходы от ее продажи покупали иностранные валюты - в основном евро и доллары. И складывали все это в золотовалютные резервы (ЗВР).
Но после 24 февраля западные страны заморозили около $300 млрд российских денег - все, что хранилось в безналичных долларах и евро. Это примерно половина ЗВР нашей страны. Поэтому бюджетное правило решили модернизировать. Во-первых, в резервы будут уходить излишки от продажи нефти дороже $60 за баррель. Во-вторых, покупать на эти деньги хотят китайский юань. Новую схему правительство планирует запустить с октября.
Механизм вызвал немало критики. Безопасно ли покупать юань и не рискуем ли мы снова наступить на те же грабли? Почему мы опять финансирует чужую экономику? Как еще можно использовать прибыль от продажи углеводородов? Об этом в эфире радио «КП» (97,2 FM) мы поговорили с Владимиром Гутеневым, председателем комитета Госдумы по промышленности и торговле.
«Я НЕ ЗНАЮ ДРУЖЕСТВЕННЫХ ВАЛЮТ»
- Владимир Владимирович, обсуждается обновленное бюджетное правило: ЦБ вместе с Минфином опять хотят складировать валюту...
- У меня весьма негативное мнение к данной инициативе. Я пытаюсь понять, почему она рождается? Возможно, когда ты считаешь, что основная задача ЦБ - это борьба с инфляцией, а не содействие развитию национальной экономики, и если ты долгие годы жил в этой парадигме, то очень сложно поменять вектор движения.
Но международное право растоптано в пыль. Мы увидели, что если накапливать в долларах, евро, иенах или других резервных валютах, то изъять эти деньги ничего не стоит. А Центробанк ведет речь о том, что нужно вкладывать деньги в дружественные валюты. Я не знаю таких валют. Какие валюты у нас дружественные? Китайский юань? Индийская рупия? Но их банки также боятся вторичных санкций. Более того, мы видим, что сумасшедшая эмиссия в Евросоюзе, Америке и других странах приводит к очень серьезной инфляции. И накопление резервов в какой бы то ни было валюте чревато потерями. Тем более, что каждая из развивающихся стран - Индия, Китай - намеренно ослабляют свою валюту по отношению к доллару.
Но мы накапливаем, как Гобсек, причем не в виде материальных активов - слитков золота, мешочков бриллиантов... Нет, мы накапливаем в виде виртуальных, цифровых записей на счетах, которые могут быть изъяты, как это уже случилось.
Поэтому мое глубокое убеждение, что в нынешних условиях новое бюджетное правило, которое нам предлагают и навязывают, оно вредно для нашей экономики.
БАРТЕР - ВСЕМУ ГОЛОВА?
- Но чем тогда вызвана эта инициатива Центробанка и Минфина?
- Она вызвана, прежде всего, тем, что у нас внешнеторговый баланс имеет очень существенный крен. Мы зарабатываем много валюты. Но санкции не позволяют нам иметь те объемы закупок, которые убрали бы валютный профицит (превышение валютных доходов над расходами, - Ред.).
Здесь не могу удержаться и не похвалить своего друга Дениса Мантурова (вице-премьер, глава Минпромторга, - Ред.). Он пошел на очень радикальные шаги, к которым я его призывал в январе - на параллельный импорт (ввоз товаров в страну без согласия производителя, раньше в России это было запрещено, - Ред.). Но даже это не позволяет нам иметь соответствующие объемы закупок, которые убрали бы валютный профицит.
- И как с этим бороться?
- Я бы боролся с помощью таких банальных вещей, как бартер. Ребята, если вам нужен наш газ, нам не нужны ваши фантики, которые вы можете заморозить. Нам нужны поставки оборудования, инструментов, бытовой техники... Да много чего!
Наиболее правильным вложением валютных профицитов было бы изменение структуры и объемов госрезервов (то есть покупка разных товаров в государственные «закрома», - Ред.). Что может быть выгоднее, чем сейчас дать заказ нашим металлургам и купить швеллеры, балки, прокат? Мы сохраняем рабочие места, возможность предприятий работать.
К тому же практически двузначная инфляция, которую мы сейчас видим, приводит к тому, что любой товар дорожает. И поэтому покупка различных товаров позволяет более уверенно смотреть в будущее на случай больших кризисов.
С другой стороны, это позволяет зарабатывать, продавая во время удачной конъюнктуры, когда те или иные виды той же металлопродукции находятся на пике цен. То есть все то, что позволяет формировать резервы, на мой взгляд, было бы гораздо ценнее, чем размещение цифровых записей на валютных счетах.
- Какие еще есть варианты?
- Когда мы говорили о деньгах и о том, куда их девать, я предложил направлять их в повышение зарплаты работников наших предприятий. В первую очередь, оборонно-промышленного комплекса (ОПК). Недавно я внес два законопроекта. Первый касался изменения формулы цены. Речь о том, что сейчас необходимо увеличить доходы ОПК по гособоронзаказу, чтобы можно было увеличить зарплату. А второй звучал так: средняя зарплата в ОПК должна быть не меньше, чем плюс 10% к зарплате по региону.
Мы сталкиваемся с очень большой проблемой, когда молодые люди, выбирая, куда пойти учиться, слушают своих родителей. Наверное, это хорошо. Не сдают физику и углубленную математику, идут по гуманитарному треку. Но мы в этом году не смогли обеспечить на бюджетные места по инженерным профессиям нужного числа ребят, которые хорошо сдали математику и физику. На мой взгляд, это объясняется низкими зарплатами в реальном секторе - высокотехнологичной промышленности, оборонке. Это не делает профессию инженера привлекательной. Она сложная, тяжело учить гидравлику, сопромат, термех, инженерные конструкции. А зарплата невелика.
Мои инициативы были направлены на то, чтобы изменить ситуацию. Но оба законопроекта получили отрицательное заключение в правительстве. При этом правительство очень элегантно дало отрицательное заключение, оставляя шанс на повторный заход.
ВЗГЛЯД ИЗ РЕДАКЦИИ
Тратить нельзя копить
В рассуждениях про «тратить или копить» бюджетные доходы многие почему-то мыслят крайностями. Типа если мы в резервы откладываем, значит, ничего не идет в экономику. Ни дороги ни строим, ни новые предприятия.
На самом деле, и то, и другое строим. И ЖКХ ремонтируем. И IT-компаниям супер-скидки на налоги даем. Но, условно, не 200 млрд долларов на это тратим в год, а 150 млрд. Оставшееся откладываем на будущее, покупая валюту в резервы.
Сейчас параметры пересматриваются. Если посмотреть на проект нового бюджетного правила, в резервы теперь пойдут копейки. Цена отсечения поднимается в полтора раза - с $40 до $60 за баррель. А нефть мы с учетом дисконта (в новых реалиях приходится давать покупателям наших углеводородов хорошие скидки) продаем за $69 в среднем.
То есть условный баланс изменится: мы будем не 75%, а 90% получаемых доходов тратить и всего 10% копить. В условиях, когда вряд ли кто-то в ближайшее время согласится нам дать в долг на внешнем рынке, нам сейчас еще важнее иметь какую-то заначку. Чтобы на эти деньги можно было либо расплатиться с внешними долгами, либо купить какой-нибудь критически важный импорт - лекарства, еду, оборудование. Было бы наивно лишать себя этой возможности.
Что касается именно юаня, то в данной ситуации выбор вполне обоснован. Торговый оборот у России и Китая большой и постоянно увеличивается. За первые семь месяцев нынешнего года он вырос на 29% и составил $97 млрд. При этом китайская валюта вполне стабильная. За последние пять лет юань подорожал по отношению к доллару на 8%.
