Читайте в подборке. Армейские мемуары. Stories. The Soviet Army
Содержание
Глава первая от 03 сент 2022 г
Вступление — the Beatles — литературные способности — проводы — кто такая лярва? — на пересылке в Егоршино — футболисты — глупость от наивности — барыги наших бьют!
Глава вторая от 08 сент 2022 г
Духи вешайтесь! — дневальный по роте
Армейский дневник срочника СССР
Глава третья от 11 сент 2022 г
На стрельбище — присяга иранца — натура хохяцкая
На стрельбище
До принятия присяги нас повезли на стрельбище стрелять по бумажным мишеням, отстрелялся я тогда из автомата плохо, больше напугав своих сослуживцев, чем бы они восторгались моими успехами. Сначала мы стреляли одиночными лёжа, мой результат 18 очков. Старшина даже удивился, спросив, а где третья пуля. Я находчиво сказал, что в десятке. Хотя какой из меня стрелок, когда первую пулю я сознательно послал в молоко, пристреливался, но потом собрался и поразил всё-таки мишень сам себе на удивление. На гражданке я подолгу упражнялся в секции из мелкашки, а из автомата ни разу не стрелял, но видимо навык стрельбы остался.
— Ты что снайпер? — спросил старший лейтенант Петухов, рассматривая бумажную мишень и так и сяк. — Десять и восемь, молодец!
— Есть такое… — ответил я скромничая.
— Ну, держи на память, маме пошлёшь.
Потом нам вручили другие рожки, и мы стали готовится стрелять стоя очередью. Я замешался, у меня не получалось вставить рожок. Тогда сержант осмотрел его и решил заменить. Когда прозвучала команда, приготовится к стрельбе, я прицелился, ожидая команду — «Огонь».
Дольше следует команда «Огонь» и стреляю… вдруг мой автомат, стало неожиданно задирать и уводить в сторону, вываливая длиннющую очередь в молоко, чего я сам не ожидал, не знаю, как я остановился, думаю, что скорее испугался. После разборок выяснилось, что какой-то умник положил на стол рожок не с тремя патронами, а половиной боекомплекта. Тот сержант, что вставил полный рожок, был случайный на стрельбище, типа принеси-подай и не мог определить по весу что рожок имеет больше патронов чем следует, а какой-то майор, узнав в чём дело наорал на меня, что хорош я гусь не смог разобраться с автоматом, а как мне разбираться, если уже рожок за меня вставили.
Да и откуда мне знать какой должен быть рожок по весу, если я его ни разу в жизни не держал в руках. Как сейчас помню, дежурный офицер мне сказал тогда, хорошо, что я выбил — 18 очков, а не 18 солдат завалил и подтвердил, что заполняемость рожка нужно определять повесу. И больше до второго раза через год из автомата я не стрелял, видимо не было необходимости тем более мне повару. Но чистили мы свои автоматы каждую неделю, особенно затворную раму с его газовым поршнем будь он не ладен до блеска. Не стреляем, а его надо чистить, словно мы стреляем чуть ли не каждый день — совковый дурдом! А чего его чистить он и так блестит на 10 лет вперёд!
Присяга иранца
Был у нас в роте кроме цыгана и азиатов ещё и иранец его родители были на дипломатической работе в СССР, а этот иностранец мог бы запросто откосить, но нет, этого дурака понесло в Советскую армию!
По-русски ни бельмес, этого придурошного и отговаривали, нет, говорит, хочу служить в армии. На то время оказывается, не только в Советском Союзе было понимание, что если не служил в армии, значит не мужик! А этот Козлодоев решился на это шаг просто так за идею!
Сначала он стал осваивать язык, уже имея при себе некоторый словарный запас. И это, кстати, военкомов не смутило, ведь служили с нами ребята всех национальностей. Я их не понимаю — они меня так и жили, общаясь по-армейски и больше на пи*дюлях. Он мне — я ему. Я старался записывать только матерные слова и при случае уже знал, что мне говорит узбек с ласковой улыбкой. Я не буду, приводит такие выражения вы их, и так знаете, кто продвинулся в этом общении. И естественно мог дать в ухо за такие слова.
Иранца звали Омедом, но сначала его пытались окрестить на русский манер типа Алика, но он на это имя никак не отзывался, да так и остался Омедом. Парень оказался полиглотом и стал быстро осваивать кроме русского языка и близкие к нему узбекский и таджикский. И скоро болтал с ними без умолку. Только была одна загвоздка, он не умел писать по-русски и, понимая, что говорит офицер, на полит. занятиях писал на родном фарси. Правда, потом выяснилось, что те, кто не владел русским письменно, вместо политики писали домой письма так делал и Омед. И были такие продвинутые хитрецы отвечающие офицеру, что он его понимает, но перевести то, что написал в тетради, не может. Выход нашёлся быстро, кто начинал косить по языковому барьеру, отправлялся брить Деда Мороза и скоро писал… по-русски! И таких хитро продуманных орлов было у нас предостаточно. В общем, ребята у нас были не пальцем сделанные.
Когда наступило время зубрить присягу, я уже знал её на зубок, приложив к этому усилия, будучи дневальным штудируя текст на стене, где были вывешены всякие обязанности. Присяга это было разовое предприятие, а вот обязанности дневального это было святое — забыл, получи дополнительный наряд.
К присяге готовились, заранее наглаживая форму, кто-то давил на лице прыщи, чтобы морда на фото выглядела, покрасивши, кто-то подкрашивал ваксой усики.
Когда наступил день принятия торжественной присяги, мы построились на плацу, впереди — трибуна, рядом столики, всё накрыто красным сукном, знамёна, офицеры, приехавшие за тридевять земель родители. Рота человек шестьдесят из новобранцев, настроение праздничное можно сказать приподнятое. Хотя ещё вчера старики сказали, что до присяги мы были ребята вольные, а вот после нам будет жопа и лучше вешаться. Потому как после присяги и начнётся у нас самая настоящая армейская жизнь.
— Ага, словно нам её за месяц не показали, — наверное, думал каждый из нас. — "Вспышка слева — вспышка справа".
Я прочитал свою присягу буквально на одном дыхании, расставляя правильно запятые и ударения, как научил нас старшина Мевзос. Когда наступила очередь Омеда, старшина был белым как мел. Ещё накануне он прогонял всех по тексту и Омед всё никак не мог прочитать весь текст, не понимая написанные буквы. Так что он просто выучил весь текст на память.
— Ты главное смотри в папку и говори, типа читаешь, — сказал ему старшина.
Омед вроде бы всё понял, и они отрепетировали эту сцену несколько раз. Но когда Омед подошёл к столу и взял красную папку с присягой он выразительно посмотрел на старшину и… закрыл папку. К нему подошёл наш командир роты ст-л Петухов и помог её раскрыть, бубня ему, чтобы он типа читал что там написано. Омед сначала «прочитал» верхнюю часть потом замешкался и долго смотрел на непонятные ему буквы, потом перевернул папку, чем поверг в шок присутствующих офицеров с большими звёздами. Ну, тут ему начали подсказывать по тексту, на что он только поводил плечами, чтобы не мешали, а потом выдал, отчего стоящие офицеры чуть не попадали со смеху.
— А шайтан свор собак… — сказал с ожесточением Омед и что-то быстро проговорил на фарси.
— Если же я нарушу… — подсказывал ему Петухов.
— Если же я нарушу эту мою… — подсказывали ему офицеры.
На что Омед ответил с оглядкой почти дословно.
— Э… я, что не знаю, что меня покарает Аллах Всевышний, клянусь суров кара советский народ!
Положил папку на стол и, не оглядываясь, пошёл становиться, в строй. Старшина, видя, что Омед не расписался, вышел к нему наперерез и сказал, что нужно расписаться за присягу. Омед вернулся и расписался в журнале, потом повернулся и… отчеканил чётко по-русски — Служу Советскому народу!
После присяги был праздничный обед апельсины и печенье. На Омеда приходили посмотреть все, кто видел сцену с присягой и поздравляли. Потом стали шутить.
— Шайтан свор собак!
Старшину не наказали за Омеда так сказать вошли в положение, ну иранец ну ни бельмес по-русски, что же за него старшину убить!
Мевзос потом говорил, что чуть не провалился со стыда по самые уши. Ну и прислали на его голову артиста! А если подумать, то многие ребята не знали русского языка. Живёт какой-нибудь Анвар в Азербайджане, а тут повесточка шуровать на Дальний Восток, словно нельзя при доме отдать долг родине. И ставят перед фактом, шпарь по-русски! А если меня русского к ним и получится то же самое. И вот не знаю смог ли бы я прочитать присягу, например на казахском языке, а ведь кроме принятия присяги надо ещё как-то надо общаться. И стал бы я чуркой безголосой!
Натура хохяцкая
Старший лейтенант Петухов командир нашей роты в Комсомольском полку узнал что я, оказывается, был поваром с образованием и естественно направил меня в столовую. Там на меня навалился старшина Ваня Пасько, отвечающий за работу столовой, и вручил мне меню с приказом варить обед и ушёл. Легко сказать варить, а я даже не знаю, как вообще там работать и с чего начинать. Примерно через пару часов моего безделья на кухню пришёл второй повар и тоже с образованием Серёга Оленин.
В общем, сидим и ждём у моря погоды. Скоро пришёл прапорщик самый главный здесь начальник и давай нас распекать, что сидим лодыря, гоняем, а надо уже обед готовить. А из чего так и не сказал. Опять сидим. Приходит Ваня Пасько и тоже начал орать, чего сидим и ничего не делаем, мы тоже в крик мать перемать! Приходит командир части Гайворонский и тоже начинает орать на нас, а мы вообще непонятках чего все орут и ничего не объясняют чего делать, где получать продукты и, как и на чём готовить, кастрюль-то нет!
И тут Оленин выдаёт командиру части.
— Да пошли вы на и на…
У Гайворонского глаза на лоб его солдат посылает да ещё очень далеко.
— Я тоже не понимаю, какого хера вам от нас надо! — выпаливаю я.
Гайворонский психанул и приказал позвать старшину. Пока Ваню искали, он сказал, что если мы не приготовим обед, то отправит нас в дисбатовскую кичу могилу себе копать...
— Там вас быстро научат, как командира полка посылать к едрёной матери!
Из разговора с нами до Пасько наконец-то доходит, что мы вообще никогда не работали поварами на армейской кухне и тем более с огромными баками на 300 и 500 литров. Он зовёт своего начальника прапорщика, и они стали нам объяснять, что делать, Гайворонский послушал их, всё понял и тут же объявил им строгий выговор и ушёл. Прапорщик спросил нас, почему мы сразу ничего ему не сказали.
— А нас кто-то слушал наоборот все приходили и орали, — сказал Оленин.
Прапорщик вдруг развеселился, сказав, что не припомнит случая, чтобы командира полка при всех посылали на хутор бабочек ловить. Нам показали, как получать на складе продукты на день, с оговоркой, что на два дня нельзя придут ночью суровые старики и всё сожрут. А поскольку с варкой супа для обеда мы опоздали, то нам предложили на вечер готовить тушёную капусту с мясом, а солдатам выдали сухой паёк дожить до вечернего ужина.
Мы всю выданную нам свежую белокочанную капусту на удивление старослужащих, пришедших посмотреть на новых поваров, порубили средними шашками и забросили в бак на триста литров. Налили литров десять воды и закрыли крышку на тушение.
Когда пришёл Ваня Пасько, он посетовал, что нужно было добавить картофель, чтобы получился бигус. Мы конечно очень удивились такому идиотскому рецепту и объяснили, что именно от последнего случалась у солдат несварение в желудке и стойкая диарея.
Пришёл прапорщик и тоже запел туже песню, где картошка?
— Только идиот, мог приказать готовить тушёную капусту с картофелем да ещё с сушёным, — заявил ему бесстрашный Оленин.
— Я что, по-вашему, идиот? — спросил обалдело прапорщик.
— Ну, видать, что так, а ваше меню давно морально устарело и вы продолжаете травить солдат сухим картофелем то в брусочках, то мукой под манную кашу. Ели мы эту дрянь, знаем!
В общем, прапорщик выгнал всех посторонних с кухни, а нам сказал, чтобы мы шли и извинились перед Гайворонским. И вот пока мы ходили, этот гад открыл крышку и видит, что в баке одна капуста ну и направил в неё трубу для заливки воды.
Извинившись перед полковником за матюки, мы пошли обратно в столовую резать мясо для капусты. И вот через какое-то время я открываю крышку бака и с ужасом вижу какой-то мутный кисель вместо капусты. Оленин бросает резать мясо и бежит за старшиной. Я начинаю, открыв кран сливать воду, но отверстие забивается разваренной капустой, и тогда черпаком убираю воду, но капуста уже настолько разварилась, что я уже не справляюсь.
Прибегают Оленин и Пасько, Ваня спрашивает, как так случилось, что в бак попала вода, если я при нём закрывал его. Я начинаю догадываться, кто это мог сделать без свидетелей и говорю об этом Ване, тот соглашается, что прапорщик то ещё говно. И фамилия у него подходящая Насралладин.
— А он что туркмен? — спросил Оленин.
— Я сам толком не знаю, но говорят что он еврей с арабскими корнями. Вы только ему это не говорите. Говорит он конечно как коренной уроженец Рязани без всякого акцента, но натура у него хохляцкая.
В общем, вместо мяса накладываем тушёнки и понимаем, что скандала не избежать. Вся капуста превратилась в кисель, и только тут Ваня обратил внимание, что бак включён на полную мощность вместо средней.
— Ну, всё ребята по закону подлости вас заставят всё это съесть, — сказал Ваня, и посоветовал, спасти его задницу взяв всю вину на себя. — Вам ещё служить, а с меня звание снимут, а я рассчитывал без экзаменов пролезть в какой-нибудь институт.
Мы соглашаемся, потому нам и так накостыляют, и если разобраться Ваня вроде и ни при чём, а с другой стороны он ни хрена нам не объяснил что вообще делать. И вот так получается, что мы как не крути стрелочники.
Когда настал обед, никто из старослужащих разбираться не стал, кто виноват, позвали нас на второй этаж где располагалась столовая и заставили съесть в пятилитровых бачках всё наше варево. Я осилил только четыре литра, а Оленин из-за сухости фигуры почти три. Потом мы конечно два пальца в рот и наизнанку. Позже мы пели перефразируемый куплет.
Вспомним мы пехоту и родную роту
И командира части, что дал нам прикурить!
Давай закурим товарищ оёёй
Давай закурим товарищ мой
*Текст постоянно редактируется
Продолжение следует...
