Многие годы звучавшие ламентации на тему упадка современной русской литературы и требования немедленно предъявить общественности народившегося нового Гоголя или попросту сворачивать балаган, меня, признаться, всегда очень удивляли. При попытке ответить на вечный вопрос «что не так с современной русской литературой» я неизменно терялась, потому что на мой (довольно профессиональный, как ни крути) взгляд всё с ней было и остаётся так.
Это нормальная, здоровая, в меру компактная и достаточно разнообразная национальная литература нормальной среднего размера страны. Не хуже французской и немецкой, но, конечно, не ровня огромной англоязычной. А ожидать, что современная литература России будет соответствовать планке, заданной во времена огромной империи, примерно так же бессмысленно, как требовать от современной культуры Австрии соответствия стандартам времен Франца-Иосифа.
Мне кажется, что эти несуразные претензии (предполагающие, помимо прочего, презрение к имеющейся современной литературе, как к заведомо «не дотягивающей») — отражают общую ситуацию с российскими фантазиями об имперскости. Вместо того, чтобы, условно говоря, стать нормальной Австрией, Россия твердо стоит на позиции «либо как при покойной бабушке, либо гори оно всё синим пламенем», а что предпосылок нет, так тем хуже для предпосылок. Лучше, как выражался Николай Степанович Гумилев, слепое ничто, чем золотое вчера.
Иными словами, необъяснимое и во многом патологичное отношение к современной литературе в современной же России, которому я по мере сил пыталась противостоять в последние десять лет, могло бы послужить мрачным предвестником грядущей беды.
С другой стороны, о чем сегодня этого не скажешь.
