Сенокосцы — достаточно известная ветвь арахнид. Известная, впрочем, больше всего благодаря заметности. Даже в городах умеренных широт косиножки нередко попадаются на глаза. Что даже создает ложное впечатление о распространённости сенокосцев. Их не много. Это не слишком процветающая группа. Но очень древняя и самобытная.
«Древняя» — значит, что ископаемые сенокосцы известны с девона. Из чего, в свою очередь, следует, что появляются они, скорее всего, ещё в силуре. То есть, их предки вышли на сушу если не в первых, то во вторых рядах. Особым путём приспособления к новой среде предопределены и самобытные, отличающие их от прочих арахнид, черты сенокосцев.
Отколовшись от пауков, косиножки двинулись путём, которым позже прошли и насекомые. Они не имеют ядовитых или паутинных желез, зато обзавелись весьма прочным и жёстким — в отличие от гибких покровов пауков — панцирем. Стремясь извлечь из данного решения максимум пользы, сенокосцы оптимизировали форму тела, максимально приблизив её к сплюснутой сфере. Насекомоподобным является и дыхание представителей данного отряда — пассивное, осуществляемое с помощью трахей.
Панцирь давал защиту, — но в первую очередь не от врагов, а от превратностей среды. И — помимо ног, о которых речь ещё пойдёт, — за пределы этого периметра у сенокосца, практически, ничего не выдаётся. Хелицеры — ядовитые «клешни», у паукообразных нередко принимаемые за отсутствующие в принципе челюсти, — обычно, так малы, что незаметны. То же касается и педипальп, — «усиков» паукообразных. У сенокосцев они претерпели неожиданную эволюционную трансформацию, став частью тех самых челюстей, которых лишены пауки.
Кстати о челюстях. Это — далеко не тривиальное изобретение, — достаточно давнее, появившееся ещё у трилобитов, но неизвестное хелицеровым, кроме сенокосцев. Челюсти же, как с готовностью подтвердит любой капитан Очевидность, предназначены для измельчения пищи. При их отсутствии она может быть только жидкой, что вынуждает арахнид прибегать к внешнему пищеварению. Помимо яда в тело жертвы впрыскиваются и растворяющие её ткани ферменты, после чего паук муху высасывает. Способ имеет преимущества, но и недостатки тоже. В частности, он ограничивает ассортимент доступных ресурсов.
Сенокосцы решили данную проблему. Оставаясь охотниками по преимуществу, косиножки — как минимум, процветающие виды, представители которых часто попадаются на глаза, — способны питаться гниющей растительностью, фруктами, плесенью, даже птичьим помётом. Данная особенность позволила отряду колонизировать пещеры, в которых помёт летучих мышей является первоосновой жизни.
Разумеется, пещерные сенокосцы — слепы. Не пещерные же — видят плохо. Что, если вдуматься, порождает правильный вопрос: как же, не имея усиков, они находят пищу. И это — кстати о ногах. Косиножки используют ноги не только для движения, но и для разведки местности. Причём, не исключительно путём осязания. На ногах сосредоточены химические рецепторы, отвечающие за обоняние-вкус, а также «уши» — датчики движения, улавливающие вибрации.
То есть, ноги у сенокосца приняли функции усиков… Да они и являются усиками, если присмотреться внимательнее. Ибо состоят членистые ноги сенокосцев не из трёх-четырех члеников, а из сотни. Нижняя их часть может раздваиваться, вооружена коготками, но при этом является полностью гибкой. Косиножка пользуется ногами, как щупальцами, обвивая опоры. В траве паукообразное двигается, хватаясь за вертикальные стебли.
И ноги, разумеется, очень длинны по отношению к телу, — так кажется. Но если отметить, что 80% длины ноги приходятся на «ус», изгибаемый сокращением мышц, распрямляемый давлением гемолимфы и допускающей многообразное применение, иллюзия пропадает. Собственно, «ноги» у косиножек вполне заурядны.
Вопрос может вызвать использование подобного устройства в качестве опоры. Но и эта проблема решается достаточно изящно. Косиножке не приходится напрягать мышцы, чтобы удерживать тело «подвешенным» на гибких ногах. Это — гидравлика. Гемолимфа, запертая в «усах» сфинктером, бесплатно придаёт опоре жёсткость на неограниченное время.
Да. Но быстро на таких ногах двигаться нельзя. Ход очень экономичен в плане затрат энергии, однако, ни догонять, ни убегать не позволяет.
...Отдельное внимание стоит уделить защите, которой сенокосцы, будучи весьма заметными, — иногда даже вызывающе заметными, как сенокосец-кролик (он же «голова собаки») не располагают. То есть, что-то есть — пахучие железы, автотомия ног, которые отделяясь от тела продолжают извиваться, отвлекая внимание, странные (назначение неизвестно, но может иметься ввиду устрашение) надстройки на панцире «кролика», — но всё это не серьёзно. Выживание сенокосцев в природе обеспечивается интересным и не слишком очевидным эффектом, — сочетанием редкости и необычности облика. Эта приспособительная тактика также называется «неуловимый Джо».
Сенокосцев слишком мало, чтобы у них в природе появился специализированный естественный враг. Враги же не специализированные, атакующие всех членистоногих без разбору… избегают их, как добычу непривычную. У насекомых и арахнид нет — им неоткуда взяться, это подразумевало бы специализацию, — врождённых инструкций для боя с косиножками. Соответственно, простейшие приёмы обороны — такие, как полугибкие ноги, не позволяющие приблизиться к телу, — ставят охотника в тупик. У позвоночных же нет, — ему не от куда взяться, — опыта поедания косиножек. При отсутствии же такового, кроме случаев крайнего голода, животное избегает атаковать добычу странную на вид. Воробей, скорее всего, не знает, ядовиты ли косиножки.
