Итак, Франсуаза согласилась: еще одно довольно необычное решение в ее весьма необычной жизни. К тому времени, как летом 1674 года ее встретили благородные и узаконенные заботы при дворе, она провела четыре года, управляя необычным, но очень удобным и гостеприимным домом на улице Вожирар, 25, недалеко от Дворца Люксембург в приходе Сен-Сюльпис (Аллея Ментенон, по улице Вожирар, дом 108, тихий зеленый тупик в стороне от оживленной перегруженной улицы, охраняемый дверью; во внутреннем дворе стоят разного рода дома, включая представительство квакеров).
Мадам де Севинье, посетившая дом, описала его как имеющий просторные комнаты и замечательный большой сад, в котором дети (все еще официально спрятанные от мира) могли играть в безопасности. К сожалению, эта потребность в секретности означала отсутствие помощи по дому и даже строителей: Франсуаза позже описывала, как она металась между покраской, уборкой, декорированием... и все это без посторонней помощи из страха вызвать опасные домыслы. Тем не менее она создала, как смогла, счастливую домашнюю атмосферу.
Именно здесь, в этом захолустном доме, «в тени», как выразился Сен-Симон, Людовик XIV, соблазнивший столько женщин, сам был соблазнен совсем другим способом: процесс не был преднамеренным. По пути с охоты он неожиданно заехал. Он нашел очаровательную, нежную фигуру матери с одним ребенком на коленях, другим на плече, третьим в колыбели, читающей вслух книгу.
«Как хорошо было бы быть любимым такой женщиной», — размышлял он. В современном смысле этого слова Франсуаза была прохладной, что выразилось в прозвище, данном ей в кругу Севинье и Рамбуйе: «Оттепель», где Луиза была «Росой», а Атенаис – «Ливнем» среди прочих имен.
К своему истинному материнскому инстинкту Франсуаза добавила еще одно качество, совсем другое, умение говорить и, как следствие, искусство быть хорошим слушателем. О способностях Франсуазы в этом отношении свидетельствовала мадам де Севинье, немалый знаток предмета.
Людовик, который в принципе не любил женщин «синих чулков» и поэтому с самого начала относился к Франсуазе с предубеждением, был совершенно покорен изящными светскими манерами и обхождением, которым она научилась среди своих благородных друзей. Франсуаза прекрасно понимала силу замечания Мадлен де Скюдери о том, что женщина никогда не должна быть, как прочитанная книга.
Конечно, Франсуаза, которой было за тридцать, все еще была привлекательной женщиной. Неужели король, по своему обыкновению, заигрывал с ней на столь ранней стадии? Письмо от марта 1673 г., в котором она жаловалась на «хозяина» и его ухаживания, на то, как он ушел «разочарованный, но не обескураженный», несомненно, сфальсифицировано, если оглянуться назад (к сожалению, редактор ее писем в восемнадцатом веке, Англивьель де ла Бомель, вел себя «нечестно», переделывая и даже подделывая документы; и редакторы более позднего девятнадцатого века тоже подделывали материал).
Невидимая связь между ними к тому времени, когда она дошла до двора и осталась там в 1674 году, была основана на его восхищении ее добродетелью, ее респектабельностью, ее женственностью — именно теми качествами, которыми Франсуаза гордилась. Это был счастливое совпадение темпераментов.
К сожалению, в этом был проигравший, и этим проигравшим была Атенаис, мать детей. Дело было не в сексуальной зависти: дело было в вечной зависти родителя (в основном отсутствующего) к (вездесущей) няне или гувернантке. Атенаис, несомненно, любила своих детей так сильно, как любили и могли любить великие дамы, особенно те, чья роль в жизни (щедро вознаграждаемая) заключалась в том, чтобы развлекать короля.
Точно так же Франсуаза давала волю своим правильным чувствам: «Нет ничего более глупого, чем чрезмерно любить ребенка, который мне не принадлежит» (хотя ее любовь к любимому Мэну была, безусловно, чрезмерной).
Этот здравый смысл не помешал ей испытать собственную зависть к красивой, властной матери, чье поведение по отношению к ее детям было, по крайней мере, по мнению Франсуазы, разрушительным. Франсуаза считала, что Атенаис избаловала детей сладостями и другими угощениями; Атенаис считала, что Франсуаза пыталась разлучить детей с ней. Это была классическая борьба.
И никто никогда не предполагал, что с Атенаис, какой бы очаровательной она ни была, легко ладить. К сентябрю 1674 года Франсуаза регулярно жаловалась аббату Гобелену на гнев и капризы королевской фаворитки: неужели это была воля Божья, чтобы она продолжала страдать таким образом? Франсуаза начала с тоской говорить об отставке. Она даже пригрозила стать монахиней, но быстро отказалась от угрозы: «Я слишком стара, чтобы изменить свое положение».
Когда в конце 1674 года король наградил Франсуазу за всю ее верную и безграничную заботу крупной суммой денег, она смогла начать покупку недвижимости в Ментеноне. Этот чудесный замок, окруженный водой, в двадцати пяти милях от Версаля и в тридцати пяти милях от Парижа живо напомнил ей о потерянном рае ее детства, замке Мюрсейе (сегодня фонд замка Ментенон, созданный в 1983 году благодаря щедрости потомков мадам де Ментенон, делает замок доступным для публики. Он прекрасен и умиротворён со своей прозрачной окружающей атмосферой).
Средневековый по возрасту, его украшали и достраивали на протяжении многих лет, главным образом в стиле шестнадцатого века. Франсуаза описала его своему брату Шарлю в январе 1675 года как «довольно красивый дом, немного большеват для домочадцев, которых я намереваюсь поселить у себя, в более благоприятной обстановке». Здесь она мечтала об отставке, рассказывала Франсуаза Гобелену, оставив «грешный двор» позади.
Ей нравилось все в этом загородном уединении: масло, яблоки, белье (которое приходилось хранить с ароматом лаванды, а не с лепестками роз). И она могла плавать в реке Эре, воды которой омывали древнюю каменную башню.
Но она ушла на пенсию под именем мадам де Ментенон. Король дал ей разрешение использовать название, взятое от «ее земли», как она гордо называла ее (титул маркизы появился позже). Это имя — Скаррон, с его слегка сомнительным оттенком, осталось позади.
Даже если мечта об отставке так и останется мечтой, о чем с грустью вспоминала новая мадам де Ментенон, когда дела при дворе шли не по ее плану, она уже, как сама говорила, добилась «особого положения». Та, которая была сначала бедной родственницей, а затем бедной вдовой.
Чего ни Франсуаза, ни Атенаис, ни Людовик XIV не могли предвидеть, так это того, что Пасха 1675 года принесет титулованной любовнице чрезвычайную угрозу, затрагивающую все их судьбы. Настоящим противником Атенаис оказалась не выбранная ею честолюбивая гувернантка, а сама Католическая Церковь.
#наука #история #литература #короли #любовь
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV»
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи:
