Сагу о "Кембриджских шпионах" я завершила в прошлый раз
А начало тут:
- но и вы написали, да и сама чувствую, что конец вышел чересчур открытым.
Как там наш главный герой, Ким Филби - освоился ли с отсутствием виски в Москве, удалось ли спасти (а потом съесть) очередную принцессу?
В общем, рассказываю.
Бейрут Ким покинул 23 января 1963 года на советском сухогрузе "Долматов", это было сделано в такой спешке, что товарищ Филби прибыл к новой жизни, как говорится, налегке, в чем был.
Накануне Николас Эллиотт таки выбил из него письменное признание в шпионаже в пользу СССР. Только вот оно по большому счету оказалось фейком - Филби старательно очернил невинных, попытался выгородить виновных, в общем, понимая, что его песенка спета, напоследок бросил в бывших сослуживцев гранату с ложью и подозрениями. Шпионами в МИ-6 были, по словам Филби, буквально все - даже Тим Милн.
Таким образом в Лондоне Эллиотту нечем было похвастаться, более того - пленка, на которую записывался разговор, оказалась непригодна: в комнате было открыто окно, и шум с улицы перекрывал голоса Кима и Ника.
Но что это было, в конце концов? Британская безалаберность или... Ким, подозрительный по роду деятельности, с самого начала не поверил в добрые намерения Эллиотта. В тот момент он посчитал, что МИ-6 ему прозрачно намекает, что нужно исчезнуть из поля зрения, а то как бы не пришлось исчезнуть с лица земли. Ким оказался из понятливых, и сделал то, что от него хотели.
Эллиотт со своей стороны ничего толком не рассказывал. Официальной версии событий с английской стороны как бы и не существует. Но в беседах с Джоном Ле Карре Эллиотт признавал, что он просто неправильно оценил моральное состояние Филби. Не мог поверить, что тот вот так просто бросит свою семью. Он знал и самого Кима, и его семью много лет, знал его независимый, гордый характер, знал, как тот привязан к детям (у которых, напомню, не было матери) - вероятность побега Кима в СССР не укладывалась у него в голове.
Очевидно, сомнения мучили и самого Кима: с разрешения КГБ он даже написал Эллиотту письмо с просьбой встретиться в нейтральном Хельсинки и обсудить все еще раз. Эллиотт отказался, презрительно ответив - "лучше отнеси от меня цветы на могилу Волкова". Глупее, по-моему, трудно придумать. Но писателю Ле Карре ("жилетке" Эллиотта) нравилась подобная крокодилья сентиментальность.
Спустя примерно год за Кимом в СССР приехала его жена Элеонора. Все, как могли, отговаривали ее от этого шага - не последним аргументом было то, что таким образом она лишалась права опеки над дочерью от первого брака - но Элеонора рискнула. И проиграла все.
Печальную историю разрушения их брака можно прочитать в ее книге - "Шпион, которого я любила".
Когда несколько лет спустя русская жена Джорджа Блейка, Ида, дала почитать "Шпион, которого я любила" последней, русской жене Кима Филби, тот увидев книгу в ее руках, аж в лице переменился и выкинул ее (книгу, не жену) в окно. В общем, так она и не узнала об опасностях, которые ее подстерегают в лице этого обаятельного, немолодого мужчины. Видимо, именно поэтому брак и получился счастливым. (С Блейками они вскоре перестали общаться, так что и подруга Ида тоже полетела в окно)
Но что же с детьми шпионов? В отличии от Дональда и Мелинды Маклин, Филби не считал возможным перевезти детей в СССР, таким образом предопределив их будущее.
В письме от 10-го августа он вернулся к теме, которая занимала меня
больше всего остального: "Что касается твоей дочери (...) насколько я понимаю, единственным шансом сохранить твою опеку будет заявление, где ты укажешь, что и далее намерена проживать на территории США. Эта мысль для меня нетерпима. Надеюсь, ты сумела убедить все заинтересованные стороны, что не имеешь ни малейшего желания увозить ее из США. Убедить в этом не так уж трудно, учитывая ее воспитание, образование и т.д. (...) все -- американское. И было бы идиотизмом прерывать ее учебу и отбрасывать на два-три года назад, привозя ее сюда, в иное окружение, иную языковую среду и пр." -это касается дочери Элеоноры, но думаю, относительно своих детей Ким придерживался того же мнения
Собственно, старшие дети , Джозефина и Джон, к моменту побега Филби были уже взрослыми.
Джон в тот момент учился в художественном училище, много тусовался, и свингующий Лондон 60х не являлся местом, где отец-советский шпион был бы предметом стыда. "Я не совсем понимал, что он сделал и почему, но я никогда не смог бы его осуждать. Он не считал свои действия предательством, и я всегда принимал это".
На какое-то время после побега Филби потерял с детьми связь. Потом начал им писать. А в 1967, в качестве фотокорреспондента "Сандей Таймс" Джон без предупреждения явился в Москву, чтобы встретиться с отцом - первым из детей.
"Что ты тут делаешь?- это были его первые слова. Он не давал мне никаких объяснений о своей карьере в качестве шпиона, да я и не просил. Мы говорили о личных вещах. Он утверждал, что ему нравится жить в Москве...
Единственное, что его раздражало, по его словам - это то что к нему относились как к VIP персоне. Это его всегда смущало. Он мог пользоваться машиной и водителем, когда хотел, но предпочитал метро и трамвай. С ним всегда было весело, и он был прекрасной компанией. Ему же нравилось, когда я рядом, потому что он мог говорить по-английски."
Джон не стал художником, считая себя не достаточно талантливым для этого, какое-то время он работал фотографом для газет (ездил во Вьетнам в этом качестве), а потом создал фирму по изготовлению стендов для выставок. Стеснялся ли Филби, выпускник Кембриджа, что его сын занимается ручным трудом?
"Напротив! Он мной всегда восхищался, потому что сам был совершенно непрактичным, и в жизни не забил ни одного гвоздя"
С отцом именно у Джона и его старшей сестры Джозефины остались наиболее теплые отношения. Они приезжали в отпуск каждый год, со своими супругами и детьми - устраивая переполох и для Филби с женой, и для КГБ. Попробуй, разложи свежие рулоны туалетной бумаги во всех общественных туалетах, мимо которых могли пройти гости из Англии.
Младшие дети, видимо, чувствовали больше обиды. Если Джон и Джозефина приезжали в СССР каждый год, средний - Том, раз в два года. Миранда и Гарри навещали отца лишь однажды.
Отношения Кима с КГБ тоже не были безоблачными. Проблема была не в отсутствии колбасы (она как раз был) - просто Филби было... скучно.
Поначалу он писал - и собственные мемуары, и (если верить Элеоноре) мемуары Гордона Лонсдейла (Конон Молодый). Потом пытался заняться журналистикой. Но тут что-то пошло не так.
"А знаете, что произошло? Он же был журналистом по профессии, и очень хорошим журналистом. И когда он сюда приехал, начал работать на советское новостное агентство. Но однажды написал статью по одному Ближневосточному вопросу (а он был в этом экспертом), человек, которому он отдал статью и который должен был отдать ее в печать, всю ее переделал. Ким был просто в бешенстве. Он просто не мог вообразить, что кто-то осмелится улучшать его работу. Он уволился и больше не хотел на них работать...
-Он не понимал, что русские используют цензуру?
-Ага...(смеясь) это был конец его трудовой деятельности" - из интервью с Джорджем Блейком
В общем, дело не совсем в том, что Филби мечтал возглавлять КГБ - а ему не доверяли. Но таки его желания не совсем совпадали с возможностями.
Проболтавшись лет десять, не имея никакого занятия и не просыхая от алкоголя, Филби, видимо, несколько усмирил свою гордыню. И согласился играть по правилам. В КГБ тоже так считали.
Ему предложили возглавить курс для студентов "английского отдела" КГБ. Не в плане обучения оперативным методам, нет - скорее он учил их, как себя вести.
Ученики Филби и стали самыми большими друзьями его семьи. Именно они поддерживали вдову Кима после его смерти, и в смутные 90е. Именно они устроили настоящие, не официозные, поминки.
Так что, думаю, прав был Маркус Вольф (глава Штази), когда говорил,что "Филби сумел устроиться в Москве лучше других".
И напоследок, маленькие штришки к портретам:
И Берджесс, и Филби были меломанами, со страстью к классической музыке - Берджесс обожал Моцарта, Филби - Бетховена и Вагнера. Вообще у Кима были весьма сумрачные, готичные вкусы: он предпочитал именно немецкую поэзию, а из англоязычной - Аллена По.
В предыдущей части я выкладывала рок-композицию "Филби" - Ким, услышав ее, воскликнул бы - миксер мне в уши! Он был ужасным снобом, и даже Битлс считал дурновкусием.
Я должен признаться в некоторых сомнениях по поводу твоей новой
прически и твоего новоприобретенного обожания "Битлз". Чем скорее ты приедешь, тем быстрее сможешь избавиться от тревожного капиталистического влияния. В любом случае, я уверен, что твой прежний вкус, как и раньше, непогрешим и, следовательно, мне нечего бояться. Пользуюсь бессмертными словами Маклина: богемная элегантность!"
Блант, как я уже говорила, был большим поклонником Николя Пуссена и итальянского барокко. В современном ему искусстве он признавал только Пикассо (хотя не любил "Гернику")
Кернкросс был знатоком французской литературы, и даже написал книгу о Мольере.
Кроме музыки, Филби не любил кулЮторных развлечений: ныл, когда жена таскала его в театры (хотя любил театр Сатиры и Татьяну Пельтцер), зато обожал смотреть футбол и хоккей.
Маклин в молодости мечтал уехать в СССР и стать учителем английского для советских детей. Актер Руперт Эверетт (который сыграл персонажей и по мотивам Берджесса, и по мотивам Филби)- его дальний родственик.
Берджесс был фанатом автомобилей, и не пропускал ни одного выпуска игрушечных моделей. Если Блант "раскрутил" в английских интеллектуальных кругах художника Пуссена, Берджесс сделал то же самое в отношении викторианской писательницы Мери Эванс и ее романа "Миддлмарч" (Эванс издавалась под псевдонимом Джордж Элиотт, в СССР Берджесс жил под псевдонимом Джеймс Элиотт, в ее честь)
И вот тут внучка Филби (дочь Джона) рассказывает о своей семье
