К 80-летию Сталинградской Победы
На войне случаются порой удивительные вещи. Да такие, что их невозможно расценивать иначе, как вмешательство какой-то высшей воли в дела и судьбы человеков. Одна такая невероятная история, о которой мы хотим рассказать, имеет прямое отношение к началу Сталинградской битвы, 80-летие победы в которой готовится отметить вся Россия.
Необъяснимое разгильдяйство немецкого майора
19 июня 1942 года начальник оперативного управления штаба 23-й немецкой танковой дивизии майор Иоахим Райхель на лёгком самолёте «Шторх» вылетел на воздушную разведку. Перед большим наступлением майору поручалось уточнить расположение частей дивизии.
Предстоял самый обычный полёт. Райхель вообще собирался ехать машиной, но только что прошёл дождь, и по этим чёртовым русским дорогам он добрался бы до цели только вечером. Если бы добрался. Поэтому был выбран самолёт.
И вот тут начинается необъяснимое.
Кроме уточнения позиций, Райхелю предстояло провести рабочее совещание с командирами частей относительно боевых задач подразделений. Поэтому педантичный штабист аккуратно сложил в прихваченный портфель все относящиеся к теме совещания документы: приказы, карты и прочее.
И это тоже было бы обычным делом, захвати он простые документы. Однако на сей раз все бумаги были особой секретности, поскольку касались начальной фазы предстоящей стратегической операции под кодовым именем «Блау».
Пожалуй, лишь военные до конца понимают, что подобного разгильдяйства (в России для таких случаев есть эпитет покруче) просто не могло быть. В немецкой армии, подчинённой строжайшему распорядку всего и вся, такое было невозможно вдвойне.
И всё-таки случилось.
Кто знает, возможно, майор Райхель уверял себя, что летит он в своём тылу, путь недалёк, так что ничего не может произойти.
Ан, произошло!
Из трёхлинеек по самолёту
Самолёт попал в грозу, сбился с курса и пересёк линию фронта. Но удивительно другое. В некоторых источниках указывается, что по летящему «Шторху» открыли огонь зенитные орудия.
Оперативная сводка за 19 июня 1942. Самолёт ошибочно заван "Мессершмидтом". Он сбит "огнём стрелков".
Так вот нет, не было там зениток. По самолёту шарахнули из винтовок-трёхлинеек трое наших солдат.
И попали!
Да не в самолёт, а точнёхонько в лоб лётчику! В такое невозможно поверить, но факт — вещь упрямая: угодили, как в мишень. «Шторх», оставшийся без управления, вошёл в крутое пике и врезался в землю.
Обрадованные неслыханной удачей солдаты подхватились к самолёту, стащили с обоих трупов (Райхель тоже погиб при крушении) сапоги, обмундирование. Тела посовестились бросать неубранными, закопали и ушли восвояси, прихватив на всякий случай портфель.
Как вам такой поворот?! Неужели кто-то будет утверждать, что это просто набор случайностей?
Многовато что-то «случайностей» для одного раза.
Паника из-за портфеля
Поразительно и то, что в штабе немецкой дивизии о майоре спохватились лишь спустя несколько часов. Самолёт вылетел в 9.30, а разыскивать Райхеля принялись только в 17 часов. Потом, когда о случившемся доложили командиру 40 корпуса, куда входила 23 дивизия, генералу Штумме, началась настоящая паника. По курсу «Шторха» на поиски вылетели самолёты, но уже начинало темнеть, и разведку с воздуха пришлось отложить.
Доклад о случившемся пошёл командующему армией генералу Паулюсу, а от него в Берлин. О ЧП было доложено Гитлеру. Обратно с нацистского Олимпа понеслись громы и молнии.
Утром 20 июня на вылазку отправилась группа немецких разведчиков. Она отыскала обломки «Шторха», обнаружила свежий холмик и, посчитав задачу выполненной, вернулась домой, доложив, что самолёт сбит, Райхель мёртв. Тут разведчикам всыпали по первое число, справедливо указав, что судьба майора и его портфеля до конца так и не выяснена.
Группа, дополненная врачом, отправилась обратно. С боем прорвалась к месту падения «Шторха», откопала труппы, врач удостоверил личности погибших. Стало окончательно ясно, что ценнейшие документы попали к русским. И что ничего уже исправить нельзя: слишком многое было поставлено на карту, и слишком большие силы уже пришли в движение.
Куда ведут стрелы на карте
А что в это время происходило у нас?
Документы из драгоценного портфеля добрались до штаба роты, а оттуда стремительно понеслись наверх, аж до самого командующего Юго-Западным фронтом Маршала Советского Союза Семёна Тимошенко. И уже на следующий день состоялись переговоры по прямому проводу Верховного Главнокомандующего товарища Сталина с руководством фронтом.
Обе стороны сразу оценили всё значение попавших к ним документов, Сталин потребовал принять все меры к тому, чтобы засекретить сам факт добычи ценнейшего трофея. Конечно, документы из портфеля Райхеля не раскрывали главную суть операции «Блау», но давали представление о том, что в самое ближайшее время предпримет 40 корпус и его соседи — 4 танковая армия и ещё ряд соединений.
Выходило, что бронированный немецкий клин нацелился в стык Юго-Западного и Брянского фронтов на линии Брянск-Курск (на карте помечено жёлтым цветом) и, прорвав её, выходил на Воронеж. Танковая дивизия незадачливого Райхеля должна была выйти к Старому Осколу (красная стрелка). То есть, тоже на пути к Воронежу.
Шанс, подаренный небом, остался шансом
А вот что планировалось немцами дальше — оставалось загадкой. От Воронежа можно было двинуться как на север, на Москву, так и на юг — на Сталинград и Кавказ. Сталин вместе с Генеральным штабом полагал, что от Воронежа, выйдя на оперативный простор, немецкая лавина покатится на Москву, чтобы со второй попытки всё-таки взять советскую столицу и поставить СССР на колени.
И резон в этих рассуждениях очень даже имелся. Сталин всегда и во всём, в первую очередь, был политиком. Взятие немцами Москвы было бы для него не только военным событием, но и, что важнее, политическим. Падение столицы сильно пошатнуло бы международные позиции Советского Союза, уронило престиж советского командования и подорвало бы веру советских людей в победу над врагом. Сталин проецировал своё политическое мышление на военную ситуацию и потому из двух возможных направлений выбрал, как ему мыслилось, наиболее вероятное, будучи уверенным, что так же рассуждает и Гитлер.
Тем более что в разведсводках Красной Армии беспрерывно сообщалось, что противник явно готовит мощный удар на Москву. У немцев интенсивно воплощалась в жизнь беспрецедентная по размаху дезинформационная операция «Кремль». И направление удара на Воронеж на первом этапе совпадало и у «Кремля», и у «Блау».
Сталину буквально с неба был подарен уникальный шанс, предотвратить кровопролитнейшую битву под Сталинградом или во всяком случае провести её с меньшими потерями. И, может быть, победно закончить войну гораздо раньше.
Гораздо раньше…
Однако шанс остался неиспользованным.
Сталин, конечно же, не был непроходимым тупицей, как его частенько пытаются изобразить слишком уж рьяные борцы с культом личности. Просто в данном случае немцы оказались более профессиональными в военном и стратегическом мышлении.
Но тем почётнее Победа, которую завоевали наши прадеды в войне с сильным и умным врагом.
Немецкие войска двинулись в наступление 28 июня. Именно по тем направлениям, где их ждали. Уже не существовало пресловутой внезапности, как в 1941-м, не было у них и перевеса в людях и технике. И всё-таки немцы стремительно рванули вперёд, сминая советские войска.
В летнем наступлении 1942 года Гитлер, в отличие от Сталина, руководствовался исключительно военными целями. Ему для продолжения затянувшейся войны нужна была нефть, и взять её можно быто только на Кавказе. Потому от Воронежа германские войска повернули на юг.
И на этом пути их ждал Сталинград…
