1878 год. Русское посольство отправляется в Афганистан и по пути встречает всадника, подозрительно похожего на английского агента.
Строго говоря в 1873 году Российская империя признала «Афганистан находящимся вне сферы русского влияния».
Но в 1878 году Британская империя требует пересмотреть итоги очередной русско-турецкой войны. В ответ правительство России решает демонстративно нарушить свои прежние обязательства и пересмотреть соглашения 1973 года. Для чего и снаряжается миссия генерала Столетова к афганскому эмиру.
Исторически именно через Афганистан совершались многочисленные вторжения в Индию, Индия в XIX веке принадлежала англичанам и считалась жемчужиной Британской короны. Соответственно, появление русского посольства возле границ Индии, на исторически опасном участке границы, должно было сильно обеспокоить англичан и поумерить их аппетиты в международной политике.
Впрочем, статья эта совсем не о международной политике и «Большой игре» (хотя их придется коснуться в конце статьи). Речь пойдет о забавном казусе, случившимся с членами посольства. Эпизод этот описан в книге Путешествие русского посольства по Афганистану и Бухарскому ханству в 1878-1879 гг. Т. 1 // СПб., 1882.
Вот, кстати, портрет, главы миссии опытного боевого генерала Столетова:
Итак, через Самарканд и Бухарский эмират посольство приблизилось к афганской границе. При подъезде к границе Афганистана навстречу миссии попались три всадника, резко отличавшихся от окружающих их бухарцев. Всадники, одетые как афганцы, передали русскому генералу письмо.
Среди встречавших внимание дипломатов привлек один, показавшийся им начальником. Вот как его увидел врач миссии Яворский:
... Старший из них представлял скорее европейский тип, чем азиатский. Это был человек средних лет и среднего роста, коренастого телосложения, с энергическим видом. Лицо его было слишком бело для азиатца. Прямой нос, карие глаза и почти русые волосы на голове и подбородок довершали ансамбль его физиономии. Платье его можно было, по материалу, из которого оно было сделано, и по покрою, тоже назвать почти европейским. Он одет был в жакетку, широко скроенную, и длинные панталоны. То и другое было сделано из светло-серого, хорошего сукна. Жакетка опоясывалась широким кожаным поясом, с прикрепленными к нему кожаными коробками для пистолетов, пуль и писем. Пояс застегивался спереди серебряной пряжкой, украшенной золотой насечкой. Слева на поясе висела 1 ½ аршинная, едва изогнутая шашка, а справа — пистолет крупного калибра.. На голове была войлочная каска, того типа, какой употребляется обыкновенно англичанами в Индии. Ноги были обуты в прочные нечерненые сапоги.
Как видит читатель, наружность этого всадника была такова, что можно было усомниться в его авганском происхождении. Если к этому прибавить, что он сидел в английском седле, а в руках держал поводья от английской же уздечки, — станет понятно, почему миссия сочла его за англичанина, находящегося на службе у авганского правительства.
Тут нужно еще пояснить, что разведка у русских властей в Туркестане была поставлена не самым лучшим образом. Генерал-губернатор русского Туркестана, всесильный фон Кауфман, был опытным администратором. Он привез в край ученых, исследователей, даже художников - но по части разведки военные власти были, скажем так не сильны. И даже очень.*
В результате о соседнем Афганистане в среде туркестанцев были самые фантастические представления. Урус-хаким** Яворский в начале своей книги не без юмора рассказывал о приготовлениях к поездке. Многие офицеры в Ташкенте были уверены, что миссию в Кабуле встретит чуть ли не целая английская армия, что эмир афганский находится с англичанами в наилучших отношениях и даже что в Кабуле есть английские магазины. Дошло до того, что к миссии был прикомандирован чиновник Малевинский, как знаток западно-европейских языков и особенно английского.
Даже многоопытный генерал-майор Столетов (уже бывавший в Афганистане!), не раз говорил что в Афганистане придется встретить много англичан, находящихся на службе у эмира Шир-Али-хана. Стоит ли удивляться, что русские дипломаты мигом уверились, что загадочный всадник, встреченный на границе, является никем иным, как переодетым джентльменом из Туманного Альбиона. Владевший английским языком Малевинский несколько раз попытался заговорить с ним на английском языке. На что загадочный всадник отвечал молчанием, при этом в глазах его читалась ирония. К тому же загадочный всадник вел себя крайне самоуверенно, а на предложение представиться отвечал отговорками. Лишь сообщил свое имя, Мехмет-хан.
В довершение всего, письмо, переданное Мехмет-ханом содержало лишь слегка прикрытое этикетом запрещение миссии вступать в Афганистан. Дипломатом предлагалось ожидать разрешения на бухарской территории в течении 10 дней. Уже одно это можно принять за английские происки. А когда путешественники все же начали переправиться на афганский берег, им сообщили что начальник первой партии был арестован афганскими пограничниками. Члены миссии были убеждены, что пленение могло быть осуществлено по совету англичан.
По употребленному выше выражению «казус» проницательный читатель мог уже догадаться, что русские путешественники стали жертвами собственных домыслов и неведения.
Когда миссия не без приключений переправилась на афганский берег, личность и роль мнимого англичанина вполне разъяснилась. Яворский описал это так:
…Наш знакомец Мамет-хан присел рядом с комендантом. Теперь мы узнали, кто он. Оказалось, что он был совершенно непричастен к сынам туманного Альбиона. Это — природный авганец. один из приближенных Лойнаба, дитэн (чин, соответствующий эсаулу) Мосин-хан. Он спокойно сидел в своем углу и невозмутимо слушал разговоры Дебир-уль-мулька с ген. Столетовым. Иногда он вставлял в общую речь и свои два-три слова, и затем опять умолкал.
В дальнейшем дитэн Мосин-хан был назначен постоянно сопровождать русскую миссию в Афганистане и за два месяца не раз помог русским. Члены миссии с ним вполне подружились.
Недоразумение это, когда природного афганца приняли за англичанина носит комического свойства, как было принято тогда выражаться. И в то же время оно очень характерно для того времени и хорошо иллюстрирует царившую тогда атмосферу. Офицеры и генерал Русской императорской армии были весьма наэлектризованы слухами о коварных англичанах. Настолько, что готовы были увидеть англичанина во всяком сколько-то подозрительном лице и любые затруднения объяснить английскими же происками.
------
* Министр иностранных дел Российской империи Н. К. Гирс в 1877 году был вынужден неоднократно выговаривать фон Кауфману за недостоверность сведений и просил был аккуратней в сборе и доставке сведений. (см. Хидоятов Г. А., Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. (60 - 70-х гг. // Ташкент, Фан, 1969, стр. 16).
** Урус-хаким - так в Средней азии называл русских докторов (которых оценивали очень высоко) и самого Яворского. См. Явовский И. Л. Путешествие русского посольства по Афганистану и Бухарскому ханству в 1878-1879 гг. Том 1 // СПб, 1882, прим. на стр. 82.
