Начало тут
- Меня обсмеяли местные дети, - сказала Катя, вернувшись из разведки. - Оказывается, и магазин, и аптека, и почта, и вообще, всё, что попадает под категорию "учреждение" - в том селе, где мы садились на маршрутку.
- Почему-то я не удивлён, - ответил Дима, не поднимая взгляда. Он нашёл ящик с инструментами, и теперь внимательно перебирал одну вещицу за другой.
- А чем мы будем ужинать?
- Не знаю. Ты говорила, съездим на несколько дней, отдохнём. Где отдых? Одни проблемы.
- Ладно, я сейчас съезжу.
- Нет, уж. Съездит она. Чего взять?
- Тогда поехали вместе.
Они нашли в лопухах Матрёну, посадили её обратно в переноску, оставили в доме, и отправились в путь. Маршрутку пришлось подождать, зато пока ждали, разговорились с двумя бабушками. Оказалось, что эта остановка на три деревни, бабушки - из соседней, а ещё есть третья, дальше всех. Ходит маршрутка два раза утром, два днем и два - вечером. Но если дорогу размоет, или снег - то не ходит. Но ездят в село из деревень редко. Вот за лекарствами, например. А продукты у всех свои. Ну, ещё мужики иногда на машинах ездят, подвезти могут. А кто и на коне. Телеги есть. И даже сани.
Под вечер вернулись - домой? - с четырьмя пакетами и ощущением, что теперь станет более или менее комфортно. Матрёну выпустили в траву. Пока разбирались с самоваром, за окном сгустились сумерки, затихли птичьи голоса. Сели пить чай с покупными пирожками.
- А что, мы теперь совсем как старосветские помещики, - улыбнулась Катя.
- Или как крепостные крестьяне.
На это Катя ничего не ответила, только посмотрела в окошко. И вдруг тихонько ойкнула. Дима тоже повернул голову. Во двор заходила небольшого роста женщина. Не небольшая, даже маленькая, как ребёнок. На ней было цветастое платье, на плечах платок, всё обычное, но что-то в её виде заставило насторожиться и Диму. Наверное, седые распущенные волосы чуть ниже плеч. Да, это выглядело очень странно.
Женщина прошла через двор, села на скамейку у крыльца и начала оглядываться по сторонам.
- Может, выйдем к ней? - спросила Катя.
- Давай лучше подождём.
Вдруг глаза незнакомки уставились на окно. Катя отпрянула в сторону, а Дима решил, что это уже слишком странно, и пошёл к двери. Катя хотела было остановить его, но передумала. Однако когда он открыл дверь, там никого не было, - ни на скамейке, ни во дворе, ни за изгородью.
Закрыли дверь на крюк и сели дальше пить чай.
- Надо молоко домовому поставить, - сказала Катя.
- Глупости говоришь.
- А эта дама - тоже глупости?
- Тоже глупости, - с этими словами Дима выглянул в окно и всем телом вздрогнул. Женщина с распущенными седыми волосами снова сидела на их скамейке.
- Катя, - позвал он.
- Ой...
Тут женщина поднялась и пошла за дом, откуда сразу же вернулась с большой прялкой в руках.
- Что это? - шёпотом спросила Катя, но Дима ничего не ответил.
Откуда-то появилось веретено, потекла куделя, и женщина начала прясть. При этом она сама вся смешно подпрыгивала, как будто слившись с процессом, а учитывая, что была она сама ненамного больше прялки, это было бы даже смешно, если бы не было страшновато. Тут совсем уже стемнело, Дима с Катей перестали видеть гостью, только слышали, как свистит веретено и крутятся нитки. Решили, что раз она их не трогает, они тоже не будут. Пока готовились ко сну, пока ложились, всё время слышали этот свистящий звук. А когда легли, внезапно раздался душераздирающий кошачий визг, и после него вообще всё стихло.
- Матрёна! - взвизгнула Катя и бросилась во двор, Дима даже не успел её остановить. Он вышел следом, светя фонариком с телефона, и увидел их кошку, которая сидела на скамейке и щурилась от света, и озирающуюся Катю. Ни седой женщины, ни прялки, ни кудели не было.
Кикимора - далеко не самое распространенное, и не самое опасное существо. Судя по имени и по некоторым её проявлениям, вышла она из языческого культа Мары (или Марены), и связана с понятием "мóрок". Морок, кстати, это не всегда плохо. Например, в конце июля на всём русском севере молили Бога об этом мороке (то есть о тумане) для посевов, потому что считалось, что если "солнце садится в морок", то не будет проливных дождей и града, которые могут навредить урожаю.
Словом "кика" в диалектах называют птичий крик (а "кикать" - "кричать"). Связь именно с этим словом подтверждается убеждением о том, что кикимора вредит домашним птицам.
Впрочем, кое-где её зовут "шишиморой", и тогда кажется, что больше связи тут с "шишей" или "шишигой", который живёт в овинах и играет свадьбы в вихрях на дорогах. "Хмельные шиши" приходят к людям, которые допиваются до чертиков.
В любом случае, кикимора обычно сидит днём дома, за печью, а ночью выходит проказить. Любит темные и сырые места, и ещё тот угол в избе, куда сметают сор, прежде чем сжечь его в печи. В лунные ночи её можно увидеть за пряжей или шитьём, и считается, что если она за твои вещи возьмётся, то ты потом и за неделю не сошьёшь то, что раньше бы за час сделалось. Сама кикимора всё бестолку работает, никогда не останется после неё ни рубахи, ни полотенца, ни пряжи. Отсюда поговорка: "Спи, девушка: кикимора за тебя спрядёт, а мать выткет".
Кое-где кикимору считают женой домового, а кое-где верят, что она лешачиха и живёт в лесу. Кое-где она живёт в курятнике, и тогда, чтобы не вредила птицам, вешают над насестом лоскутья кумача или горлышко от разбитого глиняного умывальника. Или даже "куричьего бога" - это камень, с естественной сквозной дырой, который обычно находят в полях. Его прикрепляют на жердь, где сидят куры.
Кое-где считается, что хорошим хозяйкам кикимора даже помогает: убаюкивает младенцев, моет посуду, поднимает тесто. А ленивых баб кикимора ненавидит - будит детей, портит все дела. В этом случае такой бабе нужно пойти в лес, найти папоротник, выкопать его корень, настоять в воде, и этой водой перемыть всё в доме. Кикимора очень любит папоротник, и за это готова многое простить. Ну и, конечно, крестное знамение тоже против кикиморы работает, как и против любой нечистой силы.
Продолжение тут
