Их познакомил Репин. По личному поручению наставника двое студентов петербургской Академии художеств, обучавшихся в мастерской Ильи Ефимовича (и отмеченные им как подающие большие надежды), готовили зарисовки персонажей эпического «Торжественного заседания государственного совета 7 мая 1901 года».
Общая страсть к портрету стала фундаментом их прочной дружбы, а методическо-стилистическая разница в подходах к работе — залогом интересного и плодотворного общения. Утверждать, что творчеству Бориса Михайловича Кустодиева были чужды элементы жанровой живописи, не станет ни один здравомыслящий человек. Но именно портретные работы молодого мастера, его умения «схватывать» типажи и раскрывать характеры героев стали гарантами успеха.
Шло время. Нетерпеливый, но непринуждённый, меткий, но вольный стиль Кустодиева отступал всë дальше от заветов «классики». В нëм оставалось всë меньше Репина, проявлялось всë больше самостоятельной декоративности и экспрессии. Так было после. Однако, в начале творческого пути, когда речь зашла о создании портрета верного друга, Ивана Семёновича Куликова, — молодой Кустодиев «сделал ставку» на реализм, фигуративность и примат достоверности изображения над собственным видением модели. Изобразив коллегу по нелёгкой подготовительной работе над «Торжественным заседанием...» в народном костюме и с балалайкой в руках, он стремился подчеркнуть крестьянское происхождение товарища, а не выписывал некий художественный образ.
Картина вышла очень интересной и для творчества Б.М. Кустодиева (даже раннего) весьма нетипичной. Никаких глубоко зашифрованных символов с тонкими отсылками, никакой попытки выразить личное отношение через тона и контрасты. Весь «упор» — на композицию, на обобщённость и узнаваемость. Весь акцент —- на желании максимально живо и честно запечатлеть облик друга. Сохранить его для Истории. Пожалуй, это полотно имеет куда больше общего с набросками для вышеупомянутого опус-магнума Ильи Репина, чем с иными работами молодого Бориса Кустодиева, созданными строго по велению сердца...
Примечательно, что сам Иван Семёнович Куликов оставил после себя немало автопортретов. Талантливых, как и все его полотна, когда-либо виденные нами. Совсем недавно авторы любовались одним из них в московском Музее русского импрессионизма. И поймали себя на мысли о том, как спустя добрых три десятка лет Иван Семёнович едва ли не в точности скопировал подход юного Бориса Михайловича к раскрытию собственного образа. Тот же акцент на ключевом навыке (о котором сообщают кисти в руках) героя картины, раскрывающем род занятий и пристрастия. Тот же свободный мазок и обобщённость в передаче деталей композиции. То же стремление как можно честнее сообщить аудитории о фактическом облике модели...
Наверное, из всего сказанного выше надо бы сделать какой-нибудь глубокий вывод. К примеру, такой: художник Куликов, чей стиль (уже) принципиально отличался от «кустодиевского», буквально «видел себя» глазами своего друга и был достаточно талантлив, чтобы это проиллюстрировать. Что время и расстояние оказалось не властно над творческим союзом единомышленников.
Слишком красивое рассуждение, впрочем. Потому мы на нëм и не настаиваем. Скорее, предлагаем Вам, дорогой читатель, сравнить эти картины, написанные очень разными мастерами в очень разные периоды их жизни и творчества. И ощутить родство их душ... Ну или не ощутить. И вообще с нами не согласиться, сославшись на то, что ни одно современное светило искусствоведения подобных параллелей (между портретами кисти Б.М. Кустодиева и И.С.Куликова) никогда в жизни не проводило.
В любом случае — спасибо Вам за внимание.
#культура #изобразительное искусство #искусство #живопись #портрет
