Наступило время обеда. Вероника накрывала на стол и впервые за долгое время у нее было легко на сердце. Только одно тревожило женщину и омрачало ее хорошее настроение — это необходимость рассказать об их с Владимиром решении по поводу ребенка Ивану Михайловичу.
— Никусь, да сядь ты уже. С самого утра на ногах, — сказал Владимир. — Давай, поедим, а чай потом нальешь.
— А как ты думал, сынок? Готовка, уборка... Двое детей ведь все-таки. Тут не присядешь, — заметил Иван Михайлович.
— Да, а скоро у нас еще и третий будет, — радостно сообщил Владимир, приобнимая присевшую рядом жену.
— Не понял? — отец чуть не подавился супом.
— Иван Михайлович, мы с Володей решили оставить малыша, — спокойно объяснила Вероника.
— Вы с ума сошли оба? — мужчина привстал. — Зачем вам обуза? Димка со Светой скоро подрастут, и у тебя появится возможность учиться, работать... — Свекор строго посмотрел на невестку: — Или ты решила не заморачиваться по таким пустякам, взвалить в очередной раз все на полуживого мужа и заставить его снова работать, вкалывать? Третий ребенок в вашем положении — это блажь в твоей голове, эгоизм, Вероника!
— Так, папа! — не выдержал Владимир. — Мы приняли это решение вместе с Вероникой, и это наше дело. Вопрос уже закрыт. И никакого эгоизма я тут не вижу, наоборот...
— Ясно! Ночная кукушка перекуковала дневную! — метафористически выразился Иван Михайлович и вышел из кухни, оставив в тарелке недоеденный суп.
— Я так и знала — эта идея не понравится твоему отцу, — сказала Вероника.
— Все, проехали. Ешь давай. И вообще, в нашей семье решение принимаю я, а не мой отец.
— Но он же думает о нас...
— Ты путаешь — он думает не о нас, а за нас. Не нравится? Пусть оставит это при себе, и примет все как есть.
— Значит так! — в кухню вернулся Иван Михайлович. — Я так понимаю, что в моем мнении никто не нуждается, значит, и услуги мои здесь больше не нужны. Я уезжаю.
— Папа, ты что говоришь-то?! Нам не услуги твои нужны, нам ты сам нужен, — возразил сказанному отцом Владимир. — Не делай, пожалуйста, из этого трагедию.
— Иван Михайлович, да успокойтесь вы, — Вероника встала со своего места и подошла к свекру. — Поймите, наконец, нас.
— Я-то все понимаю, а вот вы похоже, что нет. И что сейчас получается: вы правильные, а я плохой? Только хотелось бы знать, как же вы дальше жить будете, когда наиграетесь в благородство и поймете, что на руках у вас совершенно чужой ребенок?
— Да мы вырастим его, как своего, папа. Он будет нам родным, — ответил на это Владимир.
— А полюбить его так же, как Димочку и Свету сможете? Нет! Ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Ничего. Будете только обделять собственных детей, чтобы прокормить чужого, и никто при этом счастлив не будет.
Состояние эйфории, в котором находилась Вероника после решения оставить ребенка, разом покинуло ее. Она всегда считала, что дети объединяют семью, а этот малыш уже в который раз становился причиной для раздора.
Иван Михайлович уехал к себе.
***
Как-то вечером, когда Тодоровы никого не звали в гости, в их дверь позвонили. Увидев, что на пороге стоит Людмила Серкова, хозяйка обалдела.
Людмила молча переступила порог квартиры и, не здороваясь сказала:
— Ваш адрес был в контракте. По нему я и зашла.
— Здравствуйте, — скромно поздоровалась Вероника.
— Как вы себя чувствуете?
— А почему вы интересуетесь тем, как я себя чувствую? Я на вас больше не работаю.
— В больнице сказали, что вы не сделали аборт и сохранили моего малыша, — прямо ответила Людмила.
— Вашего малыша? Это наш малыш.
— Господи, как же я переживала, когда сюда ехала. Я же думала, вы пошли в свою районную больницу, чтобы избавиться от ребенка, чтобы выгадать хоть немного денег... Ладно, это даже хорошо, что вы не стали этого делать. Вероника, — женщина подошла к хозяйке и взяла ее за руки, — давайте возобновим наш контракт, и вы родите этого малыша просто для меня.
— Да как вы смеете так говорить после того, как вы отправляли меня на аборт?! — возмутилась Вероника. — Вы хотите, чтобы я родила для вас нашего малыша?!
— Что здесь происходит? — в коридор выехал Владимир. — Вы кто? — уставился на незнакомую женщину.
— Вероника, ну послушайте меня. Я же тогда не знала, что делать, что говорить... — проигнорировав вопрос Владимира, Людмила вновь обратилась к хозяйке, — ...после этой проблемы с моим мужем, после того, что он сделал. Я очень быстро осознала, что без этого малыша я не могу жить. Зачем вам чужой ребенок, Вероника? У вас нет ничего с ним общего, ни у вас, ни у вашего мужа. Это мой ребенок, мой и Николая, вы понимаете? Он не ваш. Зачем вам воспитывать чужого ребенка?... — «поехала» по второму кругу Людмила.
— Что значит, чужого?! — сильно возмутился Владимир, глядя на Серкову снизу вверх. Он уже понял, кто зашел в их дом. — Он станет нам родным, он уже стал, а вы от него отказались. Ребенок — это не игрушка, которую сегодня хотят, а завтра нет.
Людмила, еле сдерживая слезы, обессиленно присела на кушетку, стоявшую в коридоре.
— Я была у врача. Мне сказали, я не могу иметь детей, слишком поздно. Поймите, вы — мой последний шанс в этой жизни стать матерью. Больше у меня такого шанса не будет. Я полностью одинока.
— Людмила, вам нужно уйти и не волновать Веронику, — Владимир не хотел вникать в чувства этой женщины.
Она послушно встала и направилась к двери.
— Людмила, я понимаю вас как женщина, но... ваш поезд ушел. Вы сами во всем виноваты, — пожала плечами Вероника. — До свидания.
Тодорова на тот момент уже не могла отдать ребенка. Они с мужем свыклись с мыслью, что малыш их, но боль, которую Вероника увидела в глазах Людмилы, не оставляла шансов жить спокойно.
***
Ночью Веронику мучила бессонница. Стоило ей закрыть глаза, как в памяти всплывала обреченное лицо Людмилы, этой сильной женщины, внезапно ставшей такой слабой и беззащитной.
Суррогатная мама всеми силами пыталась прогнать это видение. Вероника сходила на кухню и попила воды.
— Ты чего не спишь? — спросил ее проснувшийся муж, когда женщина вернулась в супружескую спальню.
— Не спится, Володя. Плохо мне, — ответила Вероника.
— Живот болит? Я сейчас вызову скорую, — потянулся за телефоном.
— Нет, нет, не надо. Успокойся, не в этом дело. На душе больно, — жена присела на кровать. — Понимаешь, мне Людмилу жалко.
— Вот те здрасьте! Ты что, на ее крокодильи слезы повелась?
— Да не в этом дело. Понимаешь, я себя на ее место поставила. Мне жалко лишать ее последней возможности.
— Ника, ты это к чему клонишь?
— Володя, мы должны отдать малыша, — глядя мужу в глаза, ответила Вероника.
— Да ты с ума сошла? Да эта Людмила твоя сама от ребенка отказалась.
— Ну а чем мы лучше? Вспомни, ты поначалу был согласен, чтобы я шла делать аборт. Володенька, родной, у нас с тобой уже есть дети. Если мы захотим, обязательно будут еще. А у нее нет... Мы ее последняя надежда.
В этот момент Вероника испытывала все чувства разом, их трудно описать словами. Ей было тяжело озвучить перед мужем свое решение, но еще тяжелее было самой привыкнуть к этой мысли.
***
Прошла неделя. Вероника наконец решила сама приехать к Людмиле. По дороге к дому Серковых женщина чувствовала, как с каждым шагом крепнет ее уверенность в правильности совершаемого поступка.
Людмила была занятой женщиной, и ее могло просто не быть дома. Тогда в мыслях Вероники промелькнуло: «Если Люда дома, значит это судьба».
Людмила оказалась дома. Зайдя в квартиру Серковых, Вероника, не дав хозяйке опомниться, сразу перешла к делу:
— Люда, мы с Владимиром решили: этого ребенка будете воспитывать вы.
— Вероника, — в сердцах произнесла имя суррогатной матери Людмила. — спасибо вам огромное. — Слезы сами собой покатились по щекам женщины, сердце заколотилось. Она не верила своим ушам. — Но, послушайте, я же даже не знаю, как с ним обращаться. Может, надо на курсы какие-нибудь записаться? Вероника, может быть...
— Успокойтесь, Люда. Давайте присядем, — улыбнулась гостья. — Вы знаете, когда я была беременна Димочкой, это мой старшенький, я так волновалась, так переживала... Но ничего, научилась, и вас научу. Ничего страшного здесь нет.
— Вероника, а знаете что!... — зеленые глаза хозяйки вдруг загорелись ярким огнем. — Переезжайте ко мне! — она повела Веронику по комнатам. — Ничего пока не отвечайте. Просто посмотрите, какая у меня огромная квартира! После того как Коля ушел, мне тут хоть волком вой. Давайте ко мне, всей семьей.
— Люда, нет. В гости мы обязательно к вам приедем, а вот жить — нет. Не выдумывайте. А если вам скучно, то сами можете к нам приехать. Но предупреждаю сразу, с нашими «разбойниками» не соскучишься.
— Хорошо. Знаете, я хотела вам еще тогда предложить, но не стала... Это по поводу обеспечения вашего мужа — я хочу взять все расходы на себя. А также по поводу вашей беременности — позвольте мне материально вам помогать. Я спрашиваю из-за тактичности, поэтому отказ не принимается.
— Хорошо, — согласилась Вероника. — Тогда сейчас, с этого момента, мы переходим на ты, едем ко мне, я испеку пирог, и никаких возражений я тоже не принимаю.
Гостья взяла за руку хозяйку и повела ее к выходу из квартиры.
— Постой, Вероника, — женщины остановились, — я хочу еще тебе сказать... Ты настоящая женщина. Я когда увидела тебя в списке суррогатных матерей, то прямо сердцем почувствовала, что ты та, кто нам нужна. И я хочу попросить тебя еще кое о чем. Кто бы у нас с тобой не родился, мальчик или девочка, пожалуйста, стань крестной мамой, я тебя очень прошу.
— Ну конечно, обязательно, Люда.
Женщины обнялись. Людмила вдруг почувствовала, как ее счастье передалось Веронике. И женщина решила, что если они неразрывно будут связаны, она никогда не потеряет из виду ребенка, которого выносила для нее. Какое же это счастье — сделать счастливым кого-то еще!
М-да, Вероника круто изменила эту бизнес-тетеньку. Раньше с такой женщиной, как Тодорова, Людмила даже разговаривать бы не стала. Но сейчас их связало самое прекрасное, что есть на этом свете — материнство.
Родной и одновременно чужой ребенок — это очень тяжело для суррогатной матери. Часть тебя, оторванная от самого сердца... Однако, тяжелее всего для Вероники было заглушить боль в себе, чтобы услышать боль в другом человеке, в Людмиле. Было нелегко побороть в себе гордыню, желание наказать заказчицу, но Вероника вовремя поняла, что быть матерью — значит, дарить любовь.
