часть 1
27 марта 2009 года вышел приказ Министерства Обороны Российской Федерации об увольнении в запас и призыва на военную службу новых бойцов.
В России есть 2 призыва:
Весна-лето, приказ выходит каждый год, 27 марта. Под него попадают все, кто ушел на службу в апреле, мае, июне и до 15 июля, и Осень-зима, приказ выходит, 27 сентября. Под него попадают все, кто ушел на службу в октябре, ноябре и до конца декабря.
Уже закончилась 100-дневка. На вечерней поверке, стоя на табурете, с газетой «Красная Звезда» в руках, курсант Король, наш каптёр, зачитывал приказ Министра на тот момент это был Сердюков, вслух. Все были до безумия рады. Старики, потому что скоро домой, молодёжь, потому что скоро старые уволятся, останемся только мы, вторые годишники. Под увольнение попадали вторые полторашники и первые годишники.
В эту ночь нас особо не трогали, за исключением Хармая, который опять чудил. В умывальной комнате стояла ванна, для стирки формы, но ей пользоваться было запрещено. Она была новенькая, белая, блестящая. Ночью, не с того не с сего, сержанту Хармаеву захотелось принять ванну. Он набрал воды с помощью дневального, разделся до гола, покривлялся перед своим прИзывом и пошёл мыться. Из умывальника донеслось:
- Голевко! Бери мои мыльно-рыльные и дуй сюда.
Услышав голос, Голевко подорвался с кровати и побежал выполнять приказ.
Из умывальной доносилась песня, напевал её Хармаев, сидя в ванной. Увидев Галевко, Хармаев рявкнул:
- Че так долго? Спишь что ли? Давай, мыль мочалку, спину мне потрёшь.
Раздались звуки плеска воды, радостные возгласы рыжего:
- Вооот. Ага. Три сильней!
Через пару минут Хармаев рявкнул на Голевко:
- Всё, хорош. Дуй спать, Отбой!
Минут через пять, Бурят вылез из ванны и начал голым гулять по казарме, с полотенцем на плече, наперевес. Он тормознул не далеко от моей кровати, запрыгнул между коек и начал отжиматься на душках, как на брусьях. При этом крехтя и охая. Не спящие сержанты угорали с него, комментировали и подкалывали. Не спящие зольды не понимали, что происходит. И просто отворачивались, чтобы не пересечься взглядом и не стать объектом прокачки. Ночь прошла спокойно.
На следующее утро, в столовой на завтраке, к нам за стол подсел Игорёк Руй. Картавый, не высокий паренёк, крепкого телосложения, похожий на Жана Рено, только нос на бекрень. Почти из местных, из Борисоглебска. Игорёк, когда говорил, проглатывал букву «Р» и слышалось Ку…сант …Уй.
Он подсел и говорит:
- Па..ни на днях, ко мне заскакивали ..одители и закинули ништяков. Вообщем есть ик..а. Я слышал, что нас сегодня ночью будут пе..еводить в «слоны». Надо захавать ик..у на ужин, что бы потом можно было в войсках ..ассказывать. Да я красную ик..у по духане ел. Во как служил.
Идея была одобрена. На ужин решили, заточить баночку, между своими.
Получили пайку, подошли к столу, дождались команды:
- Рота, садись!
За каждым столом сидело по шесть человек. Мы достали банку, намазали на хлеб по шайбе масла, сверху икры от души. Когда за нашим столом закончили с приготовлением, в банке ещё оставалась икра и я передал её за стол четвёртого взвода, Мишане Голикову, своему братану с района, из Зеленограда, мы с ним вместе призывались. А они уже за своим столом поделили четверть банки, по братски. Наш стол поднял кружки с чаем тостуя четвёртому взводу, их стол поднял кружки в ответ, мы начали хавать бутеры и запивать чаем. Нас заметили сержанты, они сидели от нас через стол.
- Смотри зольды аху**и! Икру жрут.
Зарядил Тихий.
- Где?
Спросил Емеля.
- Да вон, за третьим столом.
Продолжил Тихомиров
- Эй! Вы дедушек угостить не хотите?
Спросил Емельянов.
- Тарищ сержант, а не чем.
Запихивая в рот бутерброд, ответил я.
- Че бл*? Ну я запомнил.
Сказал Емельянов.
- Рота закончить приём пищи, встать! Заправляем лавочки, сдаём посуду!
- Скомандовал сержант Тихомиров.
Вышли на улицу, построились возле столовой. Ииии:
- С песней, с места, строевым Марш!
Дошли до курилки. На перекуре разговоры только о сегодняшней ночи, о переводе. Между ротами переговоры, кто что знает. Сержанты стояли отдельно, оценивающе смотрели на нас.
- ЗаакОнчить перекур. Третья рота, в расположение, бегом марш!
Дальше обычный вечер, по распорядку, как говорится. После отбоя началась движуха. Часу во втором ночи, когда дежурный по части уже совершил обход. Из казарм начали доносится крики. Меня подняли одного из первых, сказали взять табурет и ремень, и прийти в туалет. Я встал, надел тапочки. Я уже понимал, что происходит, но не знал, что именно будет дальше. Пришёл с табуретом и своим поясным ремнём в туалет. Там находились все сержанты и несколько «счётчиков», таких же как и я. Нас построили вдоль стены, объяснили дальнейший порядок и приступили к «переводу». Очередь дошла до меня. Панфил подошёл ко мне, ещё раз напомнил, что надо поймать свой ремень.
- В том месте, где ты его поймаешь, там я его на руку и намотаю.
Поэтому поймать ремень возле бляхи, было самым лучшим вариантом. Он выставил руку, спросил:
- Готов?!
- Готов!
Ответил я.
Он отпустил ремень, я вообще не среагировал, ремень упал на пол. Я смотрел на Панфилова, он улыбаясь на меня.
- Разрешите ещё раз?!
Я рискнул уточнить. Но меня уже никто не слушал. Все сержанты кричали:
- Всё, всё, какой перебрасывать.
- Давай Панфил, в любом месте можешь взять и намотать теперь.
- Берись за самый конец, наматывай плотней, что бы со всего маху, что бы запомнил.
Меня пригласили встать на четвереньки, на табурет. Предложили закусить кепкой.
- Ты рядовой, тебе положено 6 звёзд на жопе, ефрам по 7.
- Закричишь, сначала начнём.
- Так что терпи боец.
Я взгромоздился на табурет, спустил штаны, закусил кепку, прикрыл рукой яйца и приготовился принимать удары. Первые три зашли, как по маслу, терпимо, по одной булке, потом темп сбился, и оставшиеся три удара наносили три разных сержанта, это было невыносимо. Но терпеть пришлось до конца, одна мысль, что всё заново начнётся, бодрила и воодушевляла меня. Когда Сержанты отбили 6 раз, наш командир отделения (комод) младший сержант Котлов Игорь поставил мне печать, табуретом по жопе так, что я слетел со стула головой вперёд. Все заржали.
- Давай к кафелю иди прислонись, попустит. Иди, иди. А то синяки будут большие, на почки пойдёт.
Уже не просил, а требовал Панфилов.
Я пошёл за стену, к пацанам, которых уже перевели. Они стояли с голыми задницами, облокотившись ими на кафель. Я присоединился. Наступило блаженство, жопа стала остывать. В туалет завели ещё одного приближённого, он отвечал за электрику в роте. Руслан Пацукевич. Зайдя, он сразу обратил внимание на нас, даже немного испугался, а мы в свою очередь ржали и подначивали его:
- Иди, иди, щас там тебя…
- Яйца держи лучше.
- Смотри, там ещё печать в конце будет.
Один за одним нас приводили в туалет. За первую ночь перевели человек 10. Теперь нам разрешалось спустить ремень на клапана, завернуть конверт, сделать подшиву потолще, поменять золотые петлицы на полевые, верхнюю пуговицу расстегнуть на кителе, тренчики на сапогах расслабить, разрешалось и курить в туалете с сержантами. Уже этой же ночью, мы переподшились.
Не пропусти продолжение, лучше подпишись, что бы не забыть. Ставь лайки, пиши в коментах, если было, что-то похожее.
