Сегодня случай вспомнился. Про школу.
Городским ребятам трудно понять сельских. Например, в семье – корова, лошадь, даже овцы, не говоря про кур и уток.
А еще детей человек восемь. Родители пашут с утра до вечера. Старшие за младшими смотрят, и за хозяйством следят.
Рано проснется старший сын. И давай разные дела делать. Кое-как в школу успеет. Невыученные уроки – дело привычное. Придет в класс, глаза прячет. Руки грязные, под ногтями – траур. Иногда – цыпки.
Учительница географии – строгая женщина. Говорила, к мальчику обращаясь, что брезгует брать в руки его тетрадки и контурные карты. Как-то заметила, что употреблять слово «зараза» неприлично. Поэтому лучше говорить – «инфекция».
Знаете, мальчик не обиделся. Она скажет: «Инфекция, к доске». Поднимется, улыбнется – идет.
В шестидесятых годах было. И запомнилось. Может, мы тогда проще были? Сегодня бы эту учительницу уволили.
Проще. Это хорошо или плохо? Сейчас, конечно, жизнь усложнилась. Очень усложнилась. И думаешь: было ли то, что было, простите за каламбур.
Осенние вечера, как это всегда бывает, приходили рано. Закрывали в курятнике кур. Свиньи зарывались в солому. Нет на улице фонарей. Только иногда Луна освещает грустный притихший двор.
На кухне за общим столом делаем уроки – все трое. Справимся, и за книжку. Мать покупала. И у нас была этажерка. Все полки в книгах. А еще библиотечные.
Про телевизор – не слышали. Компьютеры даже фантасты не придумали. Тишина в избе и за окном. Только изредка отдаленный собачий лай.
Мать с отцом на кухне что-то обсуждают. Рано выключали свет и расходились по кроватям. У меня была металлическая, детская, с приваренными блестящими шариками. Она дарила замечательные сны.
Утром природа распахивала объятия. С крыльца – к ней, как к матери. Быстро – все осмотреть. Иней на осенней траве серебром блестит. Собака из будки улыбается, куры что-то ищут в земле.
Вернешься, на столе зеленый чай, заваренный по-бурятски. Сливочное масло и черный хлеб. Пара вареных яиц.
И в школу по привычной дороге. После уроков – домой, чтобы пожарить к обеду картошку.
Было или нет? Как будто другой мир – сказочный и необыкновенный. И казалось тогда, что нет ни печалей, ни болезней с лишениями.
Солнце, небо, незамерзающий ключ Харасунка, зовущая куда-то речка Джида. И замирающая от ожидания непременного счастья детская душа.
