В 1722 году Петр I учредил при сенате пост генерал-прокурора. «Чин сей яко око наше и стряпчий о делах государственных» — говорил царь.
И первым генеральным прокурором, если говорить на современный лад, стал Павел Иванович Ягужинский. Он прошел типичную для петровских времен школу войны, дипломатии и государевой службы. А привлек внимание царя Ягужинский еще в молодости – он имел репутацию весельчака и первого танцора на петровских ассамблеях.
Оценивая его роль на посту генпрокурора, можно сказать так: он сумел исполнить роль «ока государева» в Сенате, хотя не имел для этой должности надлежащего образования. Впрочем, а кто его имел во времена Петра?
Ягужинский был человеком откровенным и решительным, не стеснялся в выражениях и не боялся говорить правду в глаза императору. Обличал перед ним «птенцов» и всяких других «птенчиков» «гнезда Петрова». А многие из них, как известно, вовсе не были образцами честности и неподкупности.
Характерный пример. Петр, посетив однажды заседание Сената и услышав разбор последних дел о казнокрадстве, в гневе вскричал: «Клянусь Богом, что я прекращу это проклятое воровство!» Потом, оборотившись к генерал-прокурору Ягужинскому, сказал: «Павел Иванович, напиши тотчас от моего имени указ по всему государству такого содержания: что всякий вор, который украдет на столько, чего веревка стоит, без замедления должен быть повешен».
Генерал-прокурор взял было перо, отложил его, и сказал государю: «Петр Алексеевич, подумай о следствиях такого указа». «Пиши, что я тебе приказал!» — кричал разбушевавшийся Петр. Но Ягужинский резонно заметил: «Однако ж, всемилостивый государь, разве хочешь ты остаться императором один, без подданных? Все мы воруем, только один больше, а другой меньше». Петр, немного остыл после этих слов своего генерал-прокурора, задумался, а потом рассмеялся и уже более не стал настаивать на написании грозного указа...
И вправду! Тот же Меншиков в последние лет, наверно, десять царствования Петра находился под следствием за систематическое казнокрадство.
На одном из обедов у светлейшего князя Меншикова, где присутствовал и сам Петр, гости стали расхваливать угощение, а особенно хвалили обилие и достоинства подаваемых вин. В одной из пауз известный шут Балакирев громко заметил: «У Данилыча во всякое время найдется много вин, чтобы виноватым быть». Царь расхохотался, а его наперсник сначала скромно опустил глаза, а потом, когда никто не видел, потряс в сторону Балакирева кулаком...
Впрочем, Петр закрывал глаза на многие провинности Меншикова. Даже раз одернул сенаторов, который пытались перед ним обвинить Данилыча в государственных хищениях.
И после смерти своего благодетеля, при императрице Екатерине I, Меншиков не оставил своих привычек. Стало известно, что он печатает фальшивые червонцы. Его уличили, заставили уничтожить оборудование и заплатить громадный штраф в сто тысяч золотых червонцев. Через некоторое время Екатерина спрашивает казначея:
— Заплатил Меншиков штраф?
— Заплатил, Ваше Величество.
Императрица облегченно вздохнула, но казначей тут же добавил:
— Заплатил. Теми же фальшивыми червонцами...
После смерти Екатерины Меншиков был все-таки отстранен от власти своими противниками и умер в ссылке в Берёзове. Ныне это поселок в Ханты-Мансийском автономном округе. Совсем недалеко от Полярного круга…
Вот с такими «деятелями» приходилось иметь дело Ягужинскому на посту генерал-прокурора. Поэтому не удивительно, что после смерти Петра «птенцы» отомстили Ягужинскому: сместили его с поста генпрокурора и отправили в почетную ссылку – на дипломатическую работу в Польшу. Кстати, такая практика существовала и во времена СССР. Сместили с высокого государственного или партийного поста – и послом в какую-нибудь страну. С глаз долой – из сердца вон. Кто поменее провинился – в капстрану, кто поболее – туда, где Макар телят не пас…
Ягужинский также известен своим бракоразводным процессом – явлением доселе неслыханным в России. Брак с Анной Федоровной Хитрово, богатой и родовитой наследницей, состоялся при живом участии самого Петра I. Ягужинский по делам службы часто бывал в разъездах, а жена его не могла похвалиться примерным поведением. Ягужинский писал в Синод по поводу причин развода, что его жена «убегала из дому и ночевала Бог знает где, раз, между прочим, в избе своего же садовника, вела знакомство со многими дамами непотребными и подозрительными». Указом Екатерины I неверную жену Ягужинского заключили в монастырь «до конца дней своих», откуда она пыталась два раза бежать, но была поймана. Умерла в монастыре спустя десять лет...
Ягужинский вновь сумел возвыситься во времена царствования императрицы Анны Иоанновны. Он сумел поладить с Бироном – и получил пост кабинет-министра. А погубили Ягужинского не придворные интриги, а балы. Он страдал подагрой, врачи советовали ему вести более умеренный образ жизни. Но экс-генпрокурор продолжал ежедневно бывать на ассамблеях и пиршествах, где пил, не отставая от других.
А более всего Ягужинский памятен тем, что он был одним из немногих «птенцов гнезда Петрова», кто никогда не был под судом и ни разу не обвинялся в использовании своего служебного положения в корыстных целях. Немалая по всем временам заслуга...
