Продолжая освещать казачье боевое искусство на страницах нашего замечательного издания, мы так или иначе, но обязательно должны коснуться таких вещей как «кинжал бебут» и так называемый «нож пластуна», которые в настоящее время находятся у всех на слуху, устойчиво ассоциируясь с такими, безусловно казачьими, элементами вооружения как шашка и нагайка.
Но ассоциация эта, увы, мнимая… И вот для того, чтобы понять, как же оно было на самом деле, нам нужно отделить «зёрна от плевел», чётко показав, где она историческая правда, а где современный вымысел.
Начнём с кинжала БЕБУТ. Да, действительно, такой кинжал существовал. Происхождение он имел, как можно уверенно предположить, скифо-персидское, попав из Персии на Кавказ, где он постепенно и прижился, находясь в тени у безусловно доминировавшего среди кавказских народов прямого кинжала КАМА (в этой статье он рассматриваться не будет).
И если кама это, по сути, мало изменившийся за прошедшие тысячелетия скифский акинак (все изменения произошли в повышении качества стали и в придании оружию восточного дизайна), то бебут – это тот же самый акинак, но только уже искривлённый. Причём искривленный самым оптимальнейшим образом, с учётом достигнутого восточной цивилизацией многовекового «сабельного» опыта.
Но пока давайте поговорим о названии.
Сразу спешу разочаровать поклонников французской культуры (к которым и сам отношусь), что несмотря на мнимо франкофонное звучание (как же! «бебУт», так и веет Францией…), ничего связанного с языком Дюма и Мопассана в этом сугубо азиатском оружии нет. При этом ударение в нём падает на первый слог, а не на последний как у французов, и означает оно что-то наподобие «у бедра». По одной из версий подобного названия является то, что если в пешем строю бебут, в соответствии с восточно-кинжальной традицией, носился на поясе спереди, то садясь в седло воин мог легко передвинуть его влево к бедру, что при езде верхом иногда имело свои преимущества. Кстати, при этом так и напрашивается аналогия с византийцами и их протосаблей «парамерион» (см. статью в августовском номере прошлого года), который тоже скрывал в своём названии способ ношения у бедра, и носился ромеями вместе с прямым мечом спата. Там – на боку прамеририон со спатой, а здесь бебут с саблей или с шашкой, поскольку при сдвижке на поясе кинжала к левому бедру, висящий там шашечный клинок в ножнах никто никуда не убирал, и он оставался на своём законном месте, традиционно свисая через плечевую перевязь.
Кроме возможности сдвигания к бедру, бебут обладал ещё рядом замечательных качеств. Он являлся оружием, в котором оптимальным образом сочетались вес, размер, кривизна клинка (причём с обоюдоострой заточкой!) и вытекающие из всех этих параметров превосходные боевые свойства, позволяющие как колоть, так и резать, и даже вполне сносно рубить. Надо сказать, что в нём всё выверено просто филигранно, причём именно в той мере, которая позволяет обеспечить выполнение всех ратных функций, оставаясь при этом, то что называется, «на пределе». Например, вес в 750 граммов в сочетании с длиной именно в 60 сантиметров позволяет полноценно наносить рубящие удары, при этом, если вес снизить, скажем, грамм на 100 (а это сделать легко, достаточно всего лишь уменьшить ширину клинка), то рубящий удар уступит место секущему. Дело тоже хорошее, но… всё же это уже не рубка. Или если чуть распрямить изгиб, то несомненно улучшится укол, а вот рубящий… да вы уже и сами догадались. При этом искривление клинка так точно выверено, что и без всяких выпрямлений наносимый кинжалом укол вполне даже хорош. Плюс баланс, одинаково приемлемый для всех видов боевого воздействия.
Одним словом, настоящий шедевр кинжального дела!
К минусам можно было бы отнести отсутствие эргономики рукояти, но учитывая то обстоятельство, что бебутом бой можно вести как выгнутой (сабельной), так и вогнутой (серповидной) сторонами лезвия, то аскетическая строгость его эфеса здесь представляется вполне объяснимой, и даже единственной возможной.
Отметим, что при всём при этом, никаких лидирующих позиций бебут (несмотря на всю свою шедевральность) никогда на Кавказе не занимал. По всей видимости это было связано с тем, что горцам вполне хватало боевых качеств прямых кинжалов типа «кама», где явное отставание в плане рубящих свойств по отношению к бебуту с лихвой компенсировалась наличием великолепных шашек. Одним словом, то, что должно было по своему предназначению рубить, то рубило, а что резать и колоть – то, соответственно, резало и кололо. И так продолжалось до тех пор, пока уникальные качества этого искривлённого кинжала не заприметили должностные лица российского генштаба, ответственные за вооружение армии.
Произошло же это в начале двадцатого века, когда в военном плане менялось практически всё. Когда на полях сражений появлялись пулемёты, самозарядные пистолеты и даже первые автоматические винтовки (винтовка Мондрагона), а артиллерия повсеместно начала заряжаться с казны унитарными снарядами, став (по сравнению с отошедшей в небытие дульнозарядной) просто фантастически скорострельной. Соответственно, и артиллерийской прислуге теперь предстояло больше двигаться, чему болтающаяся у бедра (а то и между ног) шашка никак не способствовала. А пулемётным расчетам и вовсе часто приходилось то плюхаться на живот, то вскакивать, поскольку вести огонь со станкового пулемёта (а других пока ещё и не было) можно было только с бруствера окопа или лёжа на земле.
Ясное дело, что шашка здесь оказалась совсем некстати, но поскольку отказываться полностью от холодного оружия ещё никто не хотел (потому как воин без оного тогда ещё и воином не особо воспринимался), то для новых условий войны требовалась найти нечто новое, способное адекватно заменить пусть и совершенное, но при этом явно излишне громоздкое, и от того крайне неудобное оружие. И оно было найдено! Кинжал бебут, в силу своей уникальности, оказался просто великолепной заменой длинному шашечному клинку, оставив у пехотинца (а также артиллериста, пулемётчика, моряка и даже жандарма) возможность полноценно участвовать в бою, проводимым холодным оружием. А если и не участвовать, то хотя бы психологически ощущать себя готовым принять в таковом участие, если это вдруг потребуется.
И как бы там не было, но в 1907 году «кинжал кривой солдатский» бебут был официально принят на вооружение в ряде войск русской армии и жандармерии.
При этом (обращаем ваше внимание!) казаков это перевооружение никак не коснулось. Но! Это вовсе не означает, что бебуты были ими вообще проигнорированы. Отнюдь. Тут ещё нужно понимать очень своеобразный казачий менталитет: мол, подумаешь, официально не ввели, делов-то куча… Да и когда такой пустяк, как решение столичного начальства, казаков останавливал? Вон, шашку тоже долго не вводили (особенно ту, которая казакам нравилась!) ну и что с того? Тем, кому она нравилась, те ей от всей души и пользовались, невзирая на официальное мнение какого-то там высшего руководства. Также и с бебутом. Те, кому он пришёлся по душе (вернее, по руке), те его и имели. И в первую очередь это коснулось терцев и кубанцев, некоторые из которых просто взяли, да и заменили свои традиционные прямые камы на искривлённые бебуты.
Но это были не уставные армейские бебуты, а просто относящиеся к данному типу искривлённые кинжалы, интерес к которым под влиянием реформы 1907 года, закономерно возрос, породив нечто вроде моды.
Продолжение следует...
Ерашов Владимир Алексеевич,
станица Старочеркасская, Россия
