Когда боевик Верхувена вышел на экраны Америки в 1987 году, ему сразу уготовили место на пьедестале кинофантастики. «Робокопа» полюбили за брутальность и мрачный комизм, через которые Верхувен создал капсулу времени — образ страны на фоне социально-экономического упадка.
Мир «Робокопа» — слепок Америки эпохи Рейгана, заставшей всеобщий раздрай. Тут и кризис автомобильной промышленности, некогда здравствовавшей в Детройте. Здесь и рост преступности на фоне безработицы — ради защиты правопорядка и требовалась новая полицейская сила в лице Робокопа — киборга, в чьём хромированном корпусе сохранилась не только полицейская мантра «служить и защищать», но и персональный сосуд души (что подведёт нас к христианским мотивам этой ленты).
Но главное — это дистопический образ Детройта, через который Верхувен критикует корпоративный капитализм. Omni Corporation — производитель военный техники, повседневных товаров и по совместительству создатель Робокопа, контролирует полицию и медицинскую индустрию, все более тесно сращивая капитал и политическую власть. Частные деньги рисуют страшную диспозицию власти, вооружая и милитаризируя, казалось бы, цветущее общество либерализма и открытых возможностей (не о такой ли трактовке фашизма говорят левые, когда настаивают на том, что именно деньги крупной буржуазии взращивают опасные тоталитарные режимы?)
Этот гротескный образ вооружённости и вседозволенности принадлежит и полицейским из департамента, которые воплощают не столько верхувенскую фантазию, сколько более-менее реальный климат в системе американского правосудия — скатывание в ультраконсервативное государство силы, поддерживаемое поставкой технологических девайсов.
И только Робокоп — бывший патрульный Алекс Мёрфи, распятый как Иисус и возвращённый к жизни во имя идеала (западнохристианскую иконографию повторяют даже мизансцены фильма: от убийства на заводе до хождения киборга по воде) может противостоять преступному произволу и путчу технократии. В этом жестоком, кровавом фильме Верхувен все же сохраняет стародавний морализм: зло невольно наращивает силы, которые истребят его сами. А новый постчеловеческий объект (Робокоп) резонно превращается в субъект — с собственными мыслями и памятью, что открывает новое прочтение старой христианской истории о бессмертии души.
Даже сейчас, пересматривая «Робокопа», диву даёшься остроумию и проницательности Верхувена. Он создал нового супергероя, стремясь не столько мифологизировать его, сколько демифологизировать образ Америки, используя всю огневую мощь своей бичующей иронии.
Больше о кино - в Телеграм- канале t.me/cinemacritique
