Гриневы — известный русский дворянский род. Происходит от Сергея Гринева, пожалованного за московское осадное сидение (1608) вотчиною. А «Гриневская крепость» - местность им некогда принадлежавшая — московское обиходное название местности между улицами Красносельской и Краснопрудной и товарным двором Ярославской ж.д., на землях засыпанного Красного пруда (ныне — 2-й, 3-й, 4-й Краснопрудные переулки). По имени домовладельца Гринева. Известна она с середины XIX в.
А потомок рода Гриневых, служивший «по судебному ведомству» Георгий Васильевич Гринев поставил здесь - в районе Гриневской крепости - дом, но в стороне от шумного тракта, на заросшем лещиной берегу пруда, этот дом писали многие художники. Супругу Георгия Васильевича, звали Анастасия Федоровна. Судьба Анастасию Федоровну не обласкала, сначала уготовив ей замужество в шестнадцать лет. Потом рождение первенца Василия, родившегося в 1843 году. Затем тремя годами позже родился сын Иван, в 1846. А дочь Ираида даже не успела увидеть отца. Георгий Васильевич рано оставил ее мать Анастасию Федоровну вдовой. Остался портрет Анастасии Федоровны во вдовьем одеянии - "Вдовушка"- кисти Павла Федотова.
Гриневы дружили семьями с Федотовыми (семья художника). А сын Федотова Александр вот-вот должен был жениться на сиротке Гликерии Николавне Поздняковой - в просторечии Люсе Поздняковой, студенте Щепкина - актрисе. Сложился любовный треугольник, ведь 15-16-летний юноша Иван Григорьевич Гринев, который упорно называл себя Иваном Егоровичем, был в нее тайно влюблен, но виду не подавал. И вот зимой 1862-63 гг Александр Федотов женился на Гликерии Поздняковой, и чета укатила за границу, а Иван Егорович Гринев остался в Москве учиться в ремесленном училище, со своими реликвиями - тайком утаенными Люсиными вещами, программками и афишами, и он д-о-о-лго потом не женился аж до 70 с лишним лет, помня свое юношеское увлечение.
Гринев стал известным театральным художником московских императорских театров, работал в Большом и Малом театрах, и заразился от своего старшего друга страстью к коллекционированию, да и в доме его отца были уникальные веши, много ездил по Европе, знал толк в живописи и был ею страстно увлечен. Иван Егорович Гринев собрал замечательную коллекцию западноевропейской живописи XV–XVII веков. Благо финансовые обстоятельства позволяли, отец оставил Ивану и брату Васе с сестрой Ираидой огромное наследство - недвижимость на Красносельской.
Иван Егорович остался в доме с горячо любимой маменькой, портрет "обиженной вдовы" он хранил у себя на столе, во 2-м Краснопрудном переулке. А брат Василий Георгиевич и сестра Ираида Егоровна-Георгиевна обзавелись собственными домами по соседству. Ираида Георгиевна сама присмотрела себе жениха — старшего маклера Московской хлебной биржи Семена Попова. Но «на хозяйстве и пеленках», по ее выражению, не засиделась. Сумела выделить свой приданный капитал и затеяла собственное дело — стала едва ли не первой в России женщиной-маклером по продаже предприятий. Не поладив с мужем, учредила над ним опеку и одна растила детей — сына, окончившего Кадетский корпус, и дочь, ставшую акушером-гинекологом.
Брат Василий Георгиевич стал присяжным поверенным и начал заниматься городскими делами. Многие годы был гласным городской думы, неоднократно переизбирался председателем сословия. Его присутствие находилось в Георгиевском переулке рядом с Благородным собранием. Василий Георгиевич покровительствовал самой большой в Москве Покровской мещанской богадельне на 1100 мест. Каждый воскресный и тем более праздничный день начинал с посещения приютов и тюрем, для обитателей которых дома пеклись особые калачи. Под влиянием моды на дачную жизнь Василий Георгиевич и Ираида Георгиевна начали застраивать подмосковную Лосиноостровскую домами архитектора Владислава Пиотровича, отделанными пушкинскими (г.Пушкин)краснодеревщиками и благоустраивать новый поселок дорогами, водопроводами и церквями да богодельнями.
После нескольких неудачных антреприз в театре в 1900-х гг Иван Егорович Гринев решил заняться вплотную только наследственной коллекцией картин и превратить свою коллекцию живописи в музей. Он решил построить на собственной земле здание для экспозиции своей коллекции. Проект заказали известному московскому архитектору Владиславу Густавовичу Пиотровичу, который к тому времени построил для семьи Гриневых целый ряд загородных домов в Богородском и как раз в Лосиноостровской для Ираиды Гриневой-Поповой и для Василия Георгиевича Гринева. Пиотрович был другом семьи и знал историю Гриневского собрания едва ли не с момента его зарождения.
Иван Егорович сосредоточился на будущем музее. Окончание строительства совпало с его женитьбой на княжне Марии Никитичне Курбатовой в 1905 году, которая была моложе его почти на 40 лет, а ему самому уже стукнуло 73 года. Мария Никитична родилась в 1868, на следующий год после указа Александра II об отмене крепостного права, и смутно помнила свое поместье под Харьковом. Со слов родителей знала, что отец, князь Никита Иванович Курбатов, увлекся модными тогда железнодорожными концессиями, лишился последнего имущества и в виде своеобразной компенсации получил место начальника станции Ромодань. Мать Марии Никитичны тоже из дворянского рода, но троими детьми никогда не занималась, всю жизнь сидела в кресле с газетой и тонкой дамской сигаретой. Мария Никитична была дальней родственницей Гоголя, у нее оставались реликвии от писателя, и к коллекции мужа она прибавила свои "ценности". В 1905 году у супругов Гриневых родилась их единственная дочь — Лидия.
Иван Егорович, построив дом для своей коллекции, мечтал сделать общедоступный бесплатный музей... Но грянула революция 1917 года. А после революции 1917 года в Москве началась по декрету правительства Ленина и по наводке искусствоведа и реставратора Грабаря национализация частных собраний. Смекнув, что дело не чисто, Иван Егорович Гринев не обратился за содействием к влиятельному Грабарю, а с помощью молодого малоизвестного реставратора Третьяковской галереи снял картины с подрамников, накатал холсты на валы и вместе со скульптурами перенес на чердак дома, присыпав шедевры землей и хламом. Дом, конечно, после революции у Гриневых экспроприировали, там поселились совершенно другие люди, которые и не предполагали о коллекции на чердаке. Но в 1919 году Иван Егорович скоропостижно скончался от сыпного тифа. А жена и дочь Лидия, дали ему клятву свято хранить тайну чердака их бывшего дома. Жена его Мария Никитична Гринева-Курбатова дожила до 93 лет, ничего из коллекции не продавая даже в отчаянные дни.
В начале советской эпохи в 1921 г Лидия Ивановна Гринева вышла замуж за итальянца Микеле Беллучи (сына оперного дирижера Паоло Стефано Беллучи) - литератора, члена группы “Перевал”, который в России стал Михаилом Павловичем Белютиным. Мать жениха была родом из Польши, из Кракова. Советские власти сочли группу "Перевал" троцкистской, враждебной советской власти. Некоторых ее участников арестовали, включая Михаила Беллучи, и расстреляли. А сын итальянца и русской княгини стал зваться Элием Михайловичем Белютиным. И его призвали на фронт в 1941 году. Затем Элий вернулся с войны с раной и боевыми наградами. Поступил в художественный институт. Пришла пора жениться. На одной из выставок он встретил девушку Нину Михайловну Молеву, 1929 года рождения, из семьи московских инженеров из Замоскворечья. Она работала искусствоведом, закончив Московский университет после войны. Вскоре они поженились. Поселились Белютин и Молева в 5-ти комнатной квартире родителей Молевой на Арбате, которая была обставлена европейской мебелью XVI—XVIII веков, собранной дедом Нины, царским генералом.
Элий Белютин знал, что он является следующим наследником коллекции деда Ивана Егоровича Гринева. При содействии одной из домработниц в бывшем доме деда и того работника Третьяковки, с которым дед прятал коллекцию, Элий снял ее с чердака, она чудом оказалась в целости и сохранности, картины поместили в рамы. И коллекцию расположили в 5-ти комнатной квартире на арбате, причем картины висели даже на потолке от тесноты. Но чтобы сохранить коллекцию пришлось несколько экспонатов принести в дар советским музеям, в частности Кусково. Но и в советское время коллекция пополнилась новыми шедеврами, а каким образом, остается в тайне.
В какой-то из дней коллекцию чуть было не украли, воры прорубили потолок в коммунальной квартире сверху. Но Нине удалось предотвратить кражу, бегая по квартирам и взывая к помощи соседей, вызвали милицию и представителей мэрии. О коллекции многие знали, поскольку супруги были гостеприимными, и многие им завидовали. Владельцы провели экспертизу французских экспертов, которые оценили ее в сумму, в наши дни равняющуюся 1 млрд или более. Супруги даже хотели подарить ее Москве еще при Лужкове, но был составлен нелицеприятный для них договор, и они отказались. Потом Коллекцию просили в дар власти Польши по причине родства Нины и Элия с поляками, в обмен на польское гражданство... Но тоже не сложилось. Потом почему-то на коллекцию претендовали Литовские власти. И тоже не нашли понимания Белютина и Молевой. Кроме того, возникали какие-то проблемы с налогами на дарение другому государству, они оказались чуть ли ни вровень со стоимостью коллекции - 30-40%.
Когда скончался Белютин в 2012, Нина Молева обращалась в Пушкинский музей, но эксперты дали вялую и абсурдную оценку о том, что заявленных каталожных картин там нет, а оставшиеся имеют "сомнительное происхождение" и "не представляют ценности".
В начале февраля 2013 года было объявлено, что Молева передала коллекцию России (с 1 апреля 2013 года). За несколько недель до этого в квартире побывали высокопоставленные чиновники из Кремля, которые сообщили Молевой, что её желание «передать коллекцию государству в лице её президента» удовлетворено. Распоряжение подписано Путиным. Условие — коллекцию сохранять в целостности. Росимущество подыскивает различные варианты размещения коллекции в приспособленном отдельно стоящем помещении. У подъезда дома, где жила Нина Молева, было организовано круглосуточное дежурство полиции.
Нина Михайловна Молева - даровитая писательница, книги ее известны и интересны, особенно много она написала во второй половине жизни.
А вот почему эта коллекция полностью принадлежит именно Белютину и Молевой, и почему коллекция не завещана племянникам или внучатым племянникам "из Лосинки", ведь у Белютина и Молевой не было своих детей, то есть почему на нее не претендуют внуки и правнуки, например, Ираиды Егоровны Поповой-Гриневой или Василия Георгиевича Гринева, совершенно непонятно. Известно только, что Иван, Василий и Ираида Гриневы были абсолютно разными людьми, каждый получил часть капитала отца и начал собственную жизнь с собственным капиталом. Дома в Лосинке, где бы можно было разместить коллекцию, сломали к Олимпиаде-80. Что сталось с потомками Гриневых история умалчивает. История настолько прочно и насмерть забыла имя первого собирателя коллекции западноевропейской живописи, что и сама коллекция теперь называется - "Коллекция Белютина" или "Коллекция Молевой", а по сути это ж "Коллекция Ивана Гринева".
Алена Ли.
