Жизнь творческого человека - это примерочная.
Вот я, например.
Всё, что вокруг происходит, я примеряю на себя и тут же думаю, может ли это событие стать ростком рассказа или нет.
На днях еду в такси.
За рулём - женщина.
Ей звонят, она оборачивается и спрашивает у меня:
- Вы не против, я отвечу на звонок? А то я этого звонка неделю жду.
Я киваю.
Хотя это, конечно, не правильно и опасно: водитель должен быть сосредоточен на дороге.
Но мало ли, что случилось там у неё. Может, пропал кто-то важный. Ребенок, например.
- Алло, дорогая. Ты куда пропала??? Я неделю не могу до тебя дозвониться, неделю!! - радостно кричит в трубку мой водитель (чуть не написала "моя водитель").
А ей в ответ другой женский голос:
- Со мной всё в порядке, я бухаю!
Я аж поперхнулась.
В моей Вселенной это противоречивое предложение, мои подруги так никогда не скажут. Ну, во всяком случае, не говорили))
Хотя это лишний раз доказывает, что все мы разные.
Дальше следует прекрасный разговор женский, а-ля "Ну, что ты там решила со своим, выгнала?", и в ответ эпичное: "Неееет, мужика менять - только время терять".
Прекрасно как. Готовый рассказ.
Или вот.
Я против зоопарков, дельфинариев и всего такого, где животным ограничивают свободу.
Но как назло я вечно попадаю в ситуации, где мы вынужденно идем на какие-то спектакли с животными.
Вот недавно ходили в уголок Дурова, потому что наши новые друзья в качестве празднования дня Рождения сюрпризом выкупили первый ряд на представление.
А мы не знали, шли гулять в Екатерининский парк. А потом бамс - сюрприз. Ну вот что делать? Демонстративно развернуться и увести ребенка? Все же идут... Да и билеты уже куплены...
И вот мы сидим. В первом ряду.
Там в одном номере выступает непокорная рысь. Она явно не хочет крутить колесо и "давать пять" лапкой, но ради кусочков еды делает это.
Так сложно смотреть на сломленную волю животного.
Почему-то грустно, и внутри я ощущаю совпадение с внутренними ощущениями рыси. Она не может позволить себе гордость, потому что у неё инстинкты...
Она делает не то, что хочет, а ей еще и хлопают восторженные зрители, не чуящие подвоха...
Потом выступали обезьянки. Сценка, где обезьянки, типа, убираются, но одна всё время падает с метлой, а вторая катается на ней.
И уборка - мимо.
Дети в зале хохочут.
- На кого похожи обезьянки? - спрашиваю у Кати шёпотом, предполагая ответ "на людей".
- На маму, - говорит Катя.
Вероятно, это она про мой стиль уборки.
А потом на сцену вышел гиппопотам.
Он был толстый и неповоротливый, и долго не мог повернуться передом к зрителю. Я приготовилась фотографировать его мордочку, но он так долго стоял задом, что я устала ждать. Сфоткала, как есть.
Ощущение, что это миниатюра называется "Удача".
Жду и жду, когда передом повернется, а она всё никак...
В антракте мне пишет мой куратор здорового образа жизни, мол, как ты.
А я ей всё фото своё никак не сделаю.
Типа, "до".
Чтобы потом, когда похудею, с "после" можно было сравнить и порадоваться ушедшим объёмам.
И я ей пишу:
- Вот, Алин, я для тебя сфоткалась, - и высылаю фото задней части гиппопотама.
- О, какой милейший хвостик, - радуется куратор.
В этом вся моя Алина: в любой самой большой Ж всегда разглядит милейший хвостик.
Вообще, внутри - сильное противоречие.
С одной стороны, ничего не хочется, и апатия, и стыдно как-то быть счастливой.
С другой, теперь всем ясно: что жизнь - вещь очень хрупкая, а безопасность - иллюзия.
И всё, что ты имеешь - собственность, перспективы - в любой момент могут отобрать. Люди или обстоятельства.
Кроме одного - эмоций. Их отобрать невозможно. Со временем они станут воспоминаниями в гербарии альбома памяти. Я хочу, чтобы он был ярким, мой альбом...
Поэтому хочется жадно жить, впихивая в своё единственное сегодня всё, что раньше откладывал на потом.
Поэтому жизнь моя стала такая насыщенная, но.
В повести Виктории Токаревой есть героиня, врач. У нее всё относительно хорошо - двое детей, успешный муж, квартира, дача, что там ещё. У мужа есть любовница, но даже это героиню устраивает: у нее была сломана шейка бедра, стоит протез, движения доставляют боль, и ей особо и не интересна та сфера жизни, за которую... ну, ответственна любовница.
То есть всё нормально, живут.
И однажды она приходит домой, и на лестничной клетке встречает мужа с чемоданом, который мимо проходит, как чужой. А дома на столе записка невнятная, мол, я ушёл, так бывает.
И всё рухнуло от этих слов.
И вот ей, этой героине, было трудно дышать. Воздух проникал в нее, но не насыщал, как будто она дышала через меховую шапку.
Как врач, она знала: дело не в бронхах и не в лёгких. Дело в мозгу: он не справлялся с отрицательной информацией...
Вот.
Люблю Токареву за точность метафор.
Живёшь вроде полной жизнью, а воздух не насыщает. Будто дышу через меховую шапку...
Больше двух месяцев уже никак не заканчивается эта... шапка меховая.
В мультике (да, на мультик тоже ходили) диалог такой подслушала...
Один герой говорит высокомерно: "Я живу по принципу "Бери от жизни всё!"
А второй размышляет вслух:
- Если каждый возьмёт от жизни всё, от неё же ничего не останется...
Интересная мысль.
Надо, наверное, брать от жизни всё, что ваше... Не чужое.
Всё, абсолютно всё вокруг может стать росточком для рассказа)
