Меткая стрельба снайперов могла остановить наступление противника, могла посеять панику среди гитлеровских солдат. Среди советских солдат появилось немало героев снайперов. Из тех кто наиболее прославился на этой ниве на полях Великой Отечественной войны, был тунгус из рода шилкинских хамниганов, Семён Данилович Номоконов.
Когда началась война Семёну было уже за сорок лет. Он был уже дважды женатым многодетным отцом. Но в отличии от большинства снайперов не обучался в специальных военных разведшколах и школах снайперов. С юных лет он умел стрелять, потому что родился и жил в семье промыслового охотника. В 10 лет уже сам продавал на ярмарках свои трофеи и кормил семью.
Семён вообще пошёл на фронт добровольцем и долгое время мыкался по разным частям не имея возможности найти там своё место. Проблема была во многом, что промысловик Семён плохо знал русский язык, и грамоте стал обучаться только перед войной. Поначалу был зачислен в помощники повара на полевой кухне, но был уволен за неправильную нарезку хлеба. Оказавшись в интендантах при сортировке форменной одежды путал размеры и собирал комплекты наугад, за что получал взыскания и вскорости был также отчислен.
Потом была санитарная часть, где рядовой Семён Номоконов, служил на подхвате при формировании санпоездов с раненными. И вот однажды, занимаясь погрузкой одного из пострадавших на носилки, Семён неожиданно увидел немецкого солдата, прицеливающегося в него. Моментально оценив обстановку, он вскинул винтовку, которую успел найти рядом с раненым бойцом и метким выстрелом сразил противника наповал.
Слухи о расторопном тунгусе быстро разлетелись по разным воинским частям. Вскоре Семён был зачислен в снайперское отделение одной из разведрот. Винтовку Мосина он освоил очень быстро. И поражал всех на учениях тем, что метко попадал в цель даже не используя оптический прицел. Вскоре к Семёну приросло почти индейское прозвище - Глаз Коршуна. Было у Семёна Номоконова после и другое прозвище, полученное уже от немецкого командования - Таёжный шаман.
Осваивать охоту на фрицев Номоконов начал вместе с земляком, знаменитым бурятом Тогоном Санжиевым. Последний был уже легендой снайперского цеха, на счету которого числилось больше 180 убитых немцев. Он стал наставником Семёна. Так получилось, что фактически в первом серьёзном бою пары снайперов у Старой Руссы в 1942 году Тогон был тяжело ранен и умер на руках друга. Это была знаменитая дуэль русско-немецких снайперов. Семён после сумел отомстить за смерть земляка.
Винтовка с оптическим прицелом у снайпера появилась только зимой 1942 года и до конца всех боевых действий оставалась при нём. Только по официальным данным С. Д. Номоконов уничтожил 368 противников.
Его сослуживцы вспоминали, что он каждый раз делал насечки после побед над снайперами врага на своей длинной охотничьей трубке.
Семён Данилович был, что называется, снайпером от Бога. Он использовал большое количество собственных изобретений и придумок при поражении врага. Делал особые маскировочные костюмы. Пользовался всякими верёвочками, шнурками, рогульками, осколками зеркал. На ноги одевал бесшумно ходящие бродни из конского волоса, как делали охотники в его краях.
Слава о Таёжном шамане просочилась и к противнику. На него была открыта охота лучшими бойцами снайперского цеха немцев. На него охотились пары-тройки матёрых немецких снайперов, охотились хорошо обученные женщины-снайперши. После уже целые группы специально посылали уничтожить его. Но каждый раз тунгусский гений ствола и затвора выходил из поединков живым. Зато был ранен около десяти раз и получил несколько контузий. Но достать советского снайпера фашисты так и не сумели.
В местах где воевал Семён немцы даже использовали громкоговорители, где воспроизводили заранее начитанный в микрофон текст, содержание которого сулило таёжному шаману, Глазу Коршуна, хорошие условия для службы в гитлеровской Германии. Ему обещали щедрое жалование и сулили иные радости сладкой жизни.
Вот что писал о нём писатель А. Данилов: "Со стороны оно и впрямь могло показаться, что знается охотник с нечистой силой. Он выходил на задание с верёвочками, шнурками, с осколками зеркал. На ногах у него были бродни. И всё это снайперу было нужно: бродни делали бесшумным шаг, зеркальцами он выманивал выстрел противника, верёвочками, как кукольник, приводил в движение запасные каски, надетые на палки. Никто из взвода не мог превзойти его в искусстве маскировки.".
Окончил Семён Данилович свой славный боевой путь, на родном Дальнем Востоке, на Забайкальском фронте, в августе 1945 года. Там он уничтожил немало офицеров и солдат, только уже японского противника.
По завершению войны Семён Данилович Номоконов занялся восстановлением сельского хозяйства, работал плотником в родных краях и помимо прочего стал родоначальником целой военной династии из девяти детей.
В послевоенное время Семён Данилович Номоконов был человеком популярным. О его подвигах публиковали статьи в газетах и даже в книгах. Писали ему и простые люди с чувством благодарности. Однажды к нему пришло письмо из Гамбурга. Мать спрашивала у него: "Может, на вашей трубке была отметка о смерти моего сына Густава Эрлиха? Молитесь ли вы, человек со столь большими заслугами, о своих жертвах?".
Когда Номоконову прочитали это, он продиктовал своему сыну ответ: "Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне - не запомнил всех грабителей и убийц, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если бы своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их".
История Семёна Номоконова удивляла не только его современников, но и продолжает будоражить умы историков и специалистов по огневой подготовке по сей день. Ведь по большому счету, тунгус-самоучка стал одним из лучших стрелков войны совершенно случайно, но вписал свою фамилию в список самых результативных снайперов Великой Отечественной золотыми буквами.
