Чьим боевым холопом был князь Дмитрий Пожарский?
Дмитрий Пожарский по праву стал одним из национальных героев России. Стал, кстати, достаточно поздно, в 19 веке. Не потому, что современники не помнили и не ценили, нет, просто нашу национальную историю написали и популяризовали именно тогда. И Пожарский стал идеальным героем эпохи романтизма – человеком чести, беззаветного героизма и самопожертвования, грозный для врагов и скромный для своих, слуга царю, отец солдатам.
В этом образе много очарования, типичного для литературы 19 века, но живой Пожарский был гораздо более сложной и многогранной личностью. Что кстати совершенно не умаляет его заслуг и статуса. Просто без романтических прикрас и стереотипов Дмитрий Пожарский становится живым человеком средневековья. Вырванный из целой плеяды героев, имена которых вспоминаются отнюдь без придыхания. И о них стоит рассказать подробнее перед ответом на главный вопрос.
На рубеже 16-17, а может и 18 века мы сталкиваемся с феноменом, понимание которого еще впереди. Сильные мира сего в пределах РФ в грубых силовых разборках зачастую прикрывались даже не псевдонимами, а менее знатными, но активными людьми в качестве знамени, оставаясь в тени и не страдая в случае поражения.
Самый известный пример такого поведения можно представить парой Болотников – Телятевский эпохи начала смуты. Потомок тверских князей и бывшего конюшего - князь Телятевский - после воцарения в Москве потомка нижегородских князей и новгородского наместника Шуйского не смирился с несправедливостью и повел армию на Москву, чтобы внятно и доходчиво донести ценности честных выборов означенному царю Василию. Прекрасный военачальник Телятевский во главе профессиональной армии разбил войска Шуйского под Пчельней и осадил Москву. Шуйский (или стоявшая за его плечами РПЦ) тоже оказался не промах и сумел переманить себе значительную часть армии. Телятевский профессионально повоевал еще полгода, но силы были слишком неравны. И тогда тверской князь продался за боярство и амнистию, а крайним во всем бардаке назначили боевого холопа Телятевского Ивана Болотникова. Которого сослали и утопили вместо бунташного князя. Сегодня мы называем это крестьянской войной под предводительством Болотникова и самообманываемся в каждом слове. Не крестьянская война, а армейский бунт (соседи поляки называли это рокош). Не Болотникова, а Телятевского. И верим же.
Есть еще одна пара попугаев-неразлучников из того же времени: Ляпунов – Голицын. Первый вождь рязанских детей боярских, по сути, представляющий интересы всего бывшего княжества (тогда предпочитали говорить четь). Другой безумно знатный (в 19 лет уже боярин) Василий Голицын, безжалостно и вероломно пробивающий себе дорогу к трону. Я не понимаю откуда у Гедиминовича Голицына (потомка Дмитрия Ольгердовича) реальные права на московский престол, сравнимые с правами Мстиславских, Романовых или Годуновых (если кто знает – делитесь в комментариях). Но современники это знали. А главное, знал сам князь и шел к трону по трупам. Мише Романову очень повезло, что Голицын не вернулся из польского плена. Как минимум Годуновы и Шуйские не дадут соврать.
Судите сами. За переходом армии Годунова к Лжедмитрию I стоят Басманов и Голицын. Самыми активными мятежниками оказались рязанские полки, ведомые братьями Ляпуновыми. Когда после убийства Лжедмитрия Голицын пытался половить рыбку в мутной воде к столице в составе полков Болотникова шел Ляпунов. Когда Шуйский и Голицын договорились – полки Ляпунова ударили в спину вчерашним боевым товарищам.
Еще более показательна история свержения Шуйского. Сначала скоординированная интрига с Михаилом Скопиным-Шуйским, которого признал царем Ляпунов. Не особо сложная многоходовка. Смерть молодого князя и дискредитация Шуйских была больше всего нужна следующему в очереди на трон – князю Василию Голицыну. Дело за малым – подставить Дмитрия Шуйского под польские сабли и свергнуть ненавистную династию.
Первую часть берут на себя князья Голицыны (катастрофа под Клушиным – это не только бездарность Дмитрия Шуйского, но и прямое предательство князей Голицыных и Делагарди). Вторую реализует Ляпунов, на волне народного гнева свергающий царя Василия Шуйского и постригающий его в монахи. Надо ли говорить, что Ляпунов и Голицын последовательно воюют с Лжедмитрием II без каких бы то ни было компромиссов. Очень синхронно.
Это можно трактовать лишь одним образом. Ляпунов – боевой холоп Голицыных, выполняющий за них грязную работу. Принято считать, что первое ополчение не знало, кого хочет на престол. Это неправда. Ляпунов шел как минимум освобождать, как максимум сажать на трон Андрея Васильевича Голицына, единственного из клана, содержавшегося в Москве (старший брат Василий был уже в польском плену). Князя убили в день московского восстания, и Ляпунов застрял под Москвой без особых шансов на успех. Переговоры с поляками об освобождении патрона были представлены конкурентами за власть как сговор с врагом, и Ляпунов погиб, так и не организовав Московии Василия V из рода Гедиминовичей.
В этом плане очень понятными становятся вопросы, которые царские палачи задавали братьям Разиным. Обывателям скармливают версию про несметные награбленные сокровища, а вот боярам царя Алексея была очень интересна роль в восстании князей Черкасских. Некоторые Черкасские умерли сразу после восстания. Непублично, но показательно.
В этом плане князь Пожарский очень похож на младшего партнера более мощной и влиятельной силы, причем это даже не разобщенный клан Романовых. Впрочем, не буду забегать вперед.
Родился будущий князь в семье второго порядка по меркам тогдашнего местничества. По отцу он потомок удельных стародубских князей и родственник Ромодановских. Рюрикович, но без претензий на большую власть и влияние. По маме – Беклемишев, из старинного московского боярского рода татарского происхождения. Пик карьеры Беклемишевых – наместник новгородский, должность из первой десятки тогдашней элиты. Обе семьи сильно пострадали в опричнину и до смерти Ивана Грозного прозябали в опале.
Смерть Грозного открыла матери князя (уже овдовевшей) путь в московскую элиту. Годунов и вовсе благоволил к князю и его матери. Князь Дмитрий рос в чинах, не быстро, но и не медленно. В 1600-1602 попал в опалу (без взысканий). В это же время Годунов громил оппозиционных Романовых.
Замену Годуновых на Лжедмитрия перенес без видимых проявлений, зато Василия Шуйского последовательно поддерживал, выполняя опасные военные и дипломатические поручения. Точнее успешно совмещая. Зачастую побитые им казаки переходили на сторону царя Василия, видимо силой слова князь владел не хуже меча. Большую часть войны Шуйского и Лжедмитрия II провел в Зарайске, пытаясь удержать от мятежей нелояльную Шуйскому Рязанщину. Преуспевал. При этом последовательно не шел на сговор ни с Ляпуновым (а значит Голицыными), ни со Лжедмитрием, ни с поляками. Лишь после плена и предательства Шуйских переходит к Ляпунову и вместе с ним идет на Москву. Ранен, увезен в вотчину.
Возглавил второе ополчение. Нужно сразу пометить на полях, что основа второго ополчения – разбитые армии Шуйских из Смоленска, Нижнего и Великого Новгорода, собравшиеся в родном городе Шуйских. Легитимных претендентов на трон у него (из числа Шуйских) уже нет, но можно поискать рядом. Есть традиционно союзная Швеция с Карлом-Филиппом. А еще есть Миша Романов, внук Ивана Грозного, двоюродный племянник царя Фёдора. В Москве. То ли заложник, то ли просто стольник царя Владислава. Сын ростовского митрополита и тушинского патриарха, сразу два близких родственника (дяди), которого входят в Семибоярщину. Внук Горбатых-Шуйских по бабушке, матери Филарета.
Армия Шуйских идёт к Ярославлю, громит по дороге отряды первого ополчения (война ополчений – отдельная ненаписанная тема смуты). А князь Дмитрий занимается организацией и дипломатией. Договориться удается не со всеми, казанское ополчение, например, уходит. Идут сложные переговоры со шведами и Габсбургами о поддержке борьбы с Владиславом. Кого ополчение идёт сажать на престол догадаться несложно, большая часть знатных людей из его состава – родственники Романовых и Шерстовых, но ЛПР остается безродный относительно них Пожарский. И есть сила, которая заставляет боярина Морозова и князя Сицкого не отсвечивать больше необходимого. Та самая, которая жестко и последовательно поддерживала Василия Шуйского против всех его врагов. Сила, которая отказывалась принимать на царство Марину с «ворёнком» (как неправославную), татарских царевичей (помня выкрутасы Симеона Бекбулатовича), иноземных государей (видя выкрутасы Владислава и Сигизмунда Васы). Эта сила – русская православная церковь.
Миссия поставить на Москве православного относительно законного царя из княжеского или старого боярского рода и править его именем была поставлена князю церковью. Именно ее иерархи могли дать денег на армию (если верить житию Дионисия, политрука ополчения номер два, часть ее пришлось докупать прямо у стен Москвы в лагерях Трубецкого и даже у самих поляков). Князь выжил после нескольких покушений, договорился со шведами, деклассировал псковского вора, разбил поляков у стен Москвы, спас от расправы Семибоярщину и будущего царя Мишу, в процессе не сорвавшись в братоубийственную войну с Трубецким и пережив еще несколько покушений. Сказки о претензиях Пожарского на трон к реальности отношения не имеют. Трубецкой и Воротынский – да, рвались. Голицын из плена рвался. Пожарский в награду за подвиг стал боярином. В 35 лет.
Быть боевым холопом русской православной церкви было совсем не стыдно, да и воздалось со временем сторицей. Все проблемы князя с самооценкой (князь Дмитрий местничал неприлично часто даже для тех времен), поражения от Лисовского и Владислава в 1616-19 годах не сказались на карьере и уважении окружающих. В правление Михаила (особенно собственно Михаила, после Шерстовых, Салтыковых и Филарета) князь Дмитрий Пожарский уверенно в топ-5 по власти и богатству. Наместник Новгородский и Суздальский, владеет селом Кушалино, бывшей вотчиной царя Симеона Бекбулатовича. Красота, а не карьера для князя-безотцовщины из опальной семьи.
Людей, которым он служил, тщательно затенят ради Филарета Романова, но они на полвека спасли страну от смуты, а церковь от раскола и унии, а это дороже любой славы. Надеюсь и русская православная церковь вспомнит о них и прославит. Если у нее есть собственные учебники истории, не Карамзиным писаные.
