Тётя Линда была консервативна во всём. Из года в год она делала одну и ту же причёску. К ней домой приезжала одна и та же парикмахерша, ровно за неделю до католического Рождества. Линда была не набожна, просто её день рождения был двадцать пятого декабря, и в этот день обычно за её столом собирались все родственники. Ах, как раньше умели отмечать праздники! Все собирались вместе: приезжал брат Карлис со своей семьёй, сестра Айна со своей, детский смех звучал повсюду. Линда только и успевала делать девочкам замечания.
— Вира, скажи-ка, а может мне сделать что-то новое в этом году? — придирчиво осматривая себя в зеркале, спросила Линда.
Парикмахерша, которая была немногим моложе клиентки, привычно наматывала её редкие тонкие волосы на папильотки. Она закрутила уже половину головы, но тем не менее, не выдала досады ничем. Она была настоящей профессионалкой, эта Вира, и прекрасно понимала, что Линда следит за выражением её лица в зеркале.
— Как скажешь, Линда. Можем попробовать сделать стрижку. Она определённо сделает тебя моложе. Ну что, раскрутить? Только придётся вымыть голову.
— Хе-е-елен! Хелен! — позвала старуха.
Лена плохо себя чувствовала, но пошла на зов тётушки.
— Да, тётя, — она встала в дверях.
— Как думаешь, дорогая, мне пойдёт стрижка? — повернулась к ней Линда.
— Думаю, что единственный способ узнать, это сделать её, — вымученно улыбнулась Лена.
— Ну? Раскручиваем? — быстрые пальцы Виры уже раскрутили одну папильотку.
— Стой. Не надо стрижку, давай, крути дальше! — Линда откинулась в кресле. — Может быть, в следующем году.
Вира с облегчением вздохнула, и снова принялась за дело, а Елена пошла к себе в комнату. Она пыталась вникнуть в книгу, что взяла в библиотеке своего дяди, Карлиса. Это были цитаты китайских мудрецов. Но книга не давалась ей, мысли то и дело срывались и улетали в Россию, где остались близкие ей люди.
Звонила Ольга, она хотела пригласить Елену на Рождество в Юрмалу. Но Лена не смогла бросить Линду, ей стало жаль её. Обычно тётя гордилась дочками, жившими в "нормальных" странах, но только не по праздникам, которые последние годы ей приходилось встречать в одиночестве.
Впрочем, деревенское общество, где самому молодому было за шестьдесят, нередко устраивало праздники в кафетерии Якобса, эдаком местном клубе. Как раз на такое мероприятие, посвящённое Рождественским праздненствам Лена отвезла Линду накануне Рождества. Тётушка не предложила ей остаться, чему Лена, несомненно, была рада. Пообещав заехать через три часа, она вернулась, чтобы украсить дом к празднику.
Развесив гирлянды и венки там, где это было возможно, она собиралась принять ванну, когда раздался мелодичный звонок. Лена вышла, думая, что звонит почтальон, но у забора стоял её недавний приятель Арсений.
— Здравствуй, Елена Прекрасная! — улыбнулся он и достал из-за спины букет. Букет был не обычный, а рождественский, с мандаринами и леденцами в виде загнутых палочек.
— Здравствуй, Арсений. Это мне? Спасибо! Хоть я и не католичка, но приятно! — Лена приняла букет. — Спасибо, что навестил.
— Хотел пригласить тебя в кино, на "Солярис", — смущаясь, сказал он.
— Тарковского? Хороший фильм, но я уже смотрела его.
— Нет, новый, американцы сняли. В главной роли, кажется... вот вертится на языке... Белуши.. нет. Вспомнил — Клуни!
— Я не могу, прости. Мне Линду надо забрать через час. Она на деревенском празднике.
— Хочешь, подвезу вас? А после, мы могли бы пойти в кино.
— Да нет, что ты. Тут минут пять пешком. Я сама. А там не знаю, ничего не могу обещать тебе.
— Ну, хоть чаем напои, что же я — зря ехал, что ли, из Риги! — Арсений надеялся на то, что поход в кино состоится, а Лена подумала, что ничего страшного не случится, если человек выпьет чашку чего-нибудь горячего.
— Может, какао? — улыбнулась она, ставя букет в старую вазу.
— Да! Отличная идея, сто лет не пил какао! — Арсений вытер ноги, и стал снимать ботинки. — Куда мне пройти?
— Садись в холле, за столик, я всё принесу. Лена ушла в кухню и включила чайник. Она достала банку с какао, сахар, и вдруг в глазах у неё потемнело.
Арсений прибежал на шум и нашёл Елену на полу. Он бросился к ней.
— Ты в порядке? Не ушиблась? — испуганно спросил Арсений. — Поехали в больницу!
— Со мной всё нормально. Почему-то я потеряла сознание... на пару секунд, не больше. Сейчас полежу... пройдёт.
— С такими вещами не шутят! — настаивал Арсений. Не хочешь, чтобы я отвёз, вызовем скорую!
— Нет, я не могу... надо забрать Линду, она в кафетерии Якобса. Её некому забрать, — Лена попыталась сесть, и ей это удалось.
— Хорошо, ты главное, успокойся. Я заберу сам, и всем позвоню. Начнём со скорой.
Приехала врач, пожилая латышка с мужским лицом. Молча осмотрела Елену, пощупала живот, померила давление, так же молча сделала укол глюкозы и села что-то писать. Потом собрав инструменты в чемоданчик, пошла к выходу. Арсений протянул ей купюру.
Врачиха взяла деньги как должное, затем хлопнула Арсения по груди и улыбнулась, обнажив лошадиные зубы.
— Поздравляю, папаша! — сказала она по-русски и вышла.
— В каком смысле? — крикнул ей вслед Арсений, но врачиха уже быстро шла по дорожке к ожидавшему автомобилю.
Арсений привёз Линду, и по дороге рассказал ей, что у Лены случился гипогликемический обморок — ей нужно выспаться. Когда он уехал, Линда нашла на столе бумагу, на которой врачиха накарябала что-то на непонятном языке. Непонятном для него, но Линда поняла, и долго сидела с этой бумагой в руке.
На следующий день наступило Рождество и её собственный день рождения.
Сидя за праздничным столом с племянницей, Линда всё ждала, когда та откроет ей свои секреты. Но Елена, похоже, не собиралась этого делать. Надо отдать ей должное, она расстаралась, приготовила прекрасный ужин, всё так красиво сервировала... но тётушка хотела откровений, хотела слышать историю любви. Она даже Арниса не пригласила на праздник, чтобы дать Елене возможность рассказать о своём сокровенном.
— Я хочу, Хелен, выпить за любовь! — наконец, сказала она, — Налей-ка мне немного вина.
Лена налила ей вина, но когда налила и себе, старуха удивилась:
— Я бы не стала на твоём месте пить алкоголь.
— В каком смысле? — не поняла, в свою очередь, Лена, — если вы про вчерашний случай, то ничего особенного, я просто переутомилась. Сегодня я отлично себя чувствую.
— Ага. Переутомилась, значит, — Линда начинала терять терпение, — я нашла рецепт на витамины. Там диагноз: гипогликемический криз на фоне беременности!
Лена поставила бокал и молча села, не в силах произнести ни слова.
— Расскажи мне всё, Хелен, я пойму. Времена, когда такое осуждалось, прошли. Теперь женщины сильные, сами решают такие вопросы. Кто отец?
— Но я... я не была ни с кем! — Лена положила руки на живот, и ей, наконец, стало понятно отсутствие месячных, которые она списывала на резкий отказ от контрацептивов.
— Ну, на деву Марию ты не похожа, деточка, так что рассказывай, мне можно, — Линда допила свой бокал, и ощутила себя благодушной.
Елена принесла ей фотографию мичмана Соколова и тётушка покачала головой:
— Ты вся в свою мать, девочка. Айна тоже любила мужчин в форме.. Боже, как я завидовала ей! Она всегда пользовалась успехом, ей делали предложения и богатые, и красавцы, и богатые красавцы!
Линда закрыла глаза рукой, и выдержав паузу, продолжала:
— А мой муж на нашей свадьбе сказал, что выбрал меня, потому что на таких, как я, никто не зарится, — Линда всхлипнула. Рана, нанесённая много лет назад, снова заболела.
— Я уверена, что это недоразумение! — хотела возразить Лена, но Линда подняла ладонь, протестуя.
— Не перебивай! Что ты знаешь о том, каково жить, когда все вокруг, включая твоего собственного мужа, любят не тебя, а твою младшую сестру! Господи, а о том, как Айна дорога мне, я поняла только потеряв её! Всё это так несправедливо! — старуха вдруг заревела, как раненный медведь.
Лена бросилась успокаивать её, она налила тёте воды, но та показала, что желает ещё вина. Сделав несколько глотков, она всхлипнула, и почти успокоилась. Но тут Лена всё испортила. Желая поддержать Линду и поднять её самооценку, она сказала:
— А потом, у вас был барон Швенгрубер! Он любил вас по-настоящему!
Но имя барона произвело на тётушку ошеломительный эффект. Сначала Елена подумала, что у Линды снова начался приступ. Тётя взяла салфетку, и стала рвать её на мелкие кусочки, что-то бормоча под нос.
— Не было никакого барона, — наконец выдавила из себя тётушка, — я его выдумала!
Она мелко тряслась, как от холода. Елена сняла с себя шаль, что привёз ей отец из Оренбурга. Она была мягкая и очень тёплая. Елена накинула шаль тётушке на плечи и дрожь прекратилась. Включили телевизор, там шла финская мелодрама "Человек без прошлого".
Наутро тётушка была подчёркнуто холодна с племянницей. За завтраком она сказала Елене, что та может отправляться домой.
— Не обижайся, Хелен, так будет лучше. Тем более, Иветта унаследует тут всё, пусть сама и варит мне овсянку. Мои девочки здесь ни на что не претендуют. Пусть всё достанется дочке Карлиса, хотя... если рассудить, ты, как дочь Айны, тоже имеешь право..
— Тётя, к чему эти разговоры! Я чем-то обидела вас?
— Нет, нет, ничем. Но я не хочу тебя больше видеть, прости, девочка моя. Так всегда бывает с людьми, которые сболтнут лишнего, а после маются от стыда. Ты теперь мой укор, Хелен, а я начала к тебе привязываться. Лучше тебе уехать сейчас.
Елена встала и пошла собирать вещи. Она позвонила отцу, и сказала, что едет домой.
***
Отец обнял её, и пошутил, что для Золушки она отлично выглядит. Елена решила не говорить ему до утра о своём положении. Что до отца, то его она не боялась: он добрый, поворчит, поворчит, и примет внука, о котором втайне давно мечтал!
Пётр Антонович воспринял новость даже лучше, чем она ожидала. Он не стал ворчать, он просто обнял дочь. Сказал: воспитаем командира! — и прослезился. Елене хотелось думать, что от радости.
Командир не стал расстраивать дочь рассказом о безобразном звонке мичмана. Тот несколько раз пытался извиниться, но Пётр Антонович был твёрд. Извинения принял, но решение оставил неизменным. Соколов должен оставить его дочь в покое, и точка.
Теперь, когда Елена вернулась, командир сделал всё, чтобы провести Новый год с дочерью. Они наряжали елку, когда раздался междугородний звонок. Отец снял трубку.
— А, Линда! Здравствуй. Как здоровье? Нормально. Да здесь, сейчас передам, — он дал трубку дочери, — тётушка хочет поговорить с тобой.
Лена удивилась, но трубку взяла.
— Тётя Линда, здравствуйте! Как ваши дела? — она ожидала услышать капризный голос тётушки, но..
— Лена... Леночка. Это я. Не бросай, пожалуйста, трубку, а то я.. я не знаю, что сделаю. У тебя милая тётушка. Я всё знаю, я люблю тебя. Вас. Я так счастлив! Не убивай меня отказом... ты будешь моей женой?
— Ты что, взял тётушку в заложники? — рассмеялась Лена, — передавай ей привет от меня!
Новый Год они справляли все вместе. За столом было два серьёзных человека — Пётр Антонович и Сашенька. Когда до боя курантов осталось пятнадцать минут, вновь раздался междугородний звонок.
— Неужели, опять Линда?
Пётр Антонович снял трубку.
— Аникеев. Слушаю!
— Спасибо, спасибо, и вас... и вам... да, он здесь. — Пётр Антонович странно посмотрел на будущего зятя, — и молча протянул ему трубку.
— Да? — спросил Арсений, ничего не понимая, кто мог ему сюда звонить.
— Здравствуй, Арсюш. В общем, я второго, в тринадцать часов вылетаю назад, встретишь? Саша сказала, что у тебя выходной.
Арсений посмотрел на дочь. Та отвела взгляд, разглядывая штору на окне.
— Ирина Семёновна, что-то случилось? — спросил он.
— Трагедия! Я оказалась не единственной Джульеттой у этого Ромео!— загробным голосом произнесла тёща, — А что это за приятный мужчина снял трубку? Он правда, командир корабля? Не женат? — засыпала она его вопросами.
Арсению было неудобно отвечать, ведь Пётр Антонович не сводил с него глаз.
— Ирина Семёновна, встретить не смогу, возьмите такси, я оплачу. С наступающим вас!
Он положил трубку. Пётр Антонович и его дочь ждали разъяснений.
— Это звонила Сашина бабушка. Саша оставила ей ваш телефон.
— Ничего себе, бабушка! А голос молодой! — облегчённо выдохнул Пётр Антонович.
— Ваш голос ей тоже понравился, — сказал Арсений.
— Значит, она твоя тёща? — усмехнулся Пётр Антонович. — Тёща бывшей не бывает! Нехорошо ты с ней: на такси женщину отправил! Надо бы встретить.
***
Венчается раб Божий Арсений рабе Божьей Елене...
— Может быть, и нам, Петюш, повенчаться?
— Я уже повенчан, — соврал командир, чтобы не обидеть подругу. Она была всего лишь подругой, а жена у него на все времена одна — Айна. А у мичмана, и он понял это только сейчас, всё вышло наоборот.
Конец.
#рассказ #любовь и отношения #ссср #отношения #семья