Благодаря окаменелостям, найденным глубоко под землей в южноафриканской пещере, на генеалогическом древе человека появилось еще одно весьма таинственное ответвление.
13 сентября 2013 года два спортсмена-спелеолога, Стивен Такер и Рик Хантер, спустились в систему доломитовых пещер Райзинг-Стар, километрах в пятидесяти к северо-западу от Йоханнесбурга. Райзинг-Стар пользуется популярностью у спелеологов с 1960-х, запутанные лабиринты ходов и пещер давно нанесены на карту. Но Такеру и Хантеру хотелось составить менее исхоженный маршрут. Кроме того, спелеологи надеялись, что им удастся обнаружить что-нибудь стоящее. В первой половине прошлого века в этой местности было найдено столько окаменелых остатков наших далеких предков, что ее некоторое время даже называли «колыбелью человечества». И хотя лучшие времена охоты за окаменелостями здесь давно прошли, шансы на успех все же оставались. Спустившись глубоко в пещеру, Такер и Хантер преодолели узкий проход, прозванный Путем Супермена: большинство людей могут преодолеть его, лишь плотно прижав одну руку к телу, а другую вытянув вперед, словно Супермен в полете. Затем спелеологи пересекли большое расширение и взобрались на зазубренную стену – Спину Дракона. Наверху друзья попали в симпатичную маленькую впадину, украшенную сталактитами. Здесь Хантер достал видеокамеру, и Такер, чтобы выйти из кадра, шагнул в расщелину на дне. И тут случилось нежданное: спелеолог нащупал ногой каменный выступ, потом, ниже, еще один, а под ним – пустое пространство.
Оба спелеолога чрезвычайно худощавы – будь они хоть немного упитаннее, им бы ни за что не втиснуться в желоб, и новое открытие в палеоантропологии – возможно, самое поразительное (и, несомненно, самое загадочное) за последние полвека – не состоялось бы.
Проскользнув вниз, Такер оказался в узком вертикальном желобе, ширина которого в некоторых местах не превышала 20 сантиметров. Такер позвал Хантера. Оба спелеолога чрезвычайно худощавы – будь они хоть немного упитаннее, им бы ни за что не втиснуться в желоб, и новое открытие в палеоантропологии – возможно, самое поразительное (и, несомненно, самое загадочное) за последние полвека – не состоялось бы. Ли Бергер, палеоантрополог из Йоханнесбурга – неисправимый оптимист. Этот оптимизм сильно помог Ли в его профессиональной деятельности. К началу 1990-х, когда Бергер получил место в Университете Витватерсранда (сокращенно «Витс») и начал охоту за окаменелостями, фокус внимания его коллег уже давно сместился в сторону Великой Рифтовой долины в Восточной Африке. Большинство нынешних исследователей воспринимают Южную Африку как территорию, на которой было зафиксировано интересное ответвление человеческой эволюции, не более. Бергер был полон решимости доказать, что они заблуждаются. Но те относительно скромные находки, которые ему удалось сделать за два десятка лет, казалось, лишь демонстрировали, как мало интересного осталось в Южной Африке. Больше всего на свете Ли хотел найти окаменелости, которые могли бы пролить свет на главную тайну эволюции человека: возникновение нашего рода, Homo, между двумя и тремя миллионами лет назад. На дальней от нас стороне этого «водораздела» – обезьяноподобные австралопитеки, типичными представителями которых были Australopithecus afarensis и самая знаменитая из них, Люси, чей скелет обнаружили в 1974 году. На ближней к нам стороне – Homo erectus, который изготавливал орудия, разводил огонь, мигрировал из Африки в другие части света, обладал большим мозгом и пропорциями тела, очень похожими на наши. За этот таинственный миллион лет двуногое животное превратилось в раннего человека, существо, не просто приспособленное к условиям окружающей среды, но способное – благодаря разуму – осваивать ее. Как же произошли эти революционные изменения? Летопись окаменелостей дает весьма неоднозначные ответы. Немного старше вида Homo erectus был Homo habilis, «человек умелый», как назвал его Луис Лики в 1964 году. Луис и его коллеги полагали, что именно «человек умелый» сделал каменные орудия, которые они нашли в Олдувайском ущелье в Танзании. В 1970-х экспедиция под руководством Ричарда Лики, сына Луиса, обнаружила остатки Homo habilis также и в Кении, и с тех пор этот вид служит шатким основанием нашего родословного древа, корни которого, стало быть, находятся в Восточной Африке. До Homo habilis история человека темна, и несколько найденных окаменелых фрагментов останков Homo, относящихся к этому, более раннему, периоду, слишком мелки и незначительны, чтобы по ним можно было дать имя отдельному виду. Как говорят ученые, эти кости можно сложить в обувную коробку, и еще останется место для обуви.
Ли Бергер давно утверждает, что Homo habilis слишком примитивен, чтобы занимать привилегированное положение основателя нашего рода. Некоторые специалисты соглашаются, что на самом деле «человек умелый» ближе всего к австралопитекам. Однако почти никто никогда не разделял мнения Бергера о том, что настоящего первого человека нужно искать в Южной Африке. А восторженный энтузиазм, с которым Ли рекламировал свои скромные находки, с годами привел к тому, что некоторые коллеги отвернулись от него. Бергер, человек честолюбивый и яркий, мог бы стать звездой палеоантропологии вроде Ричарда Лики или Дональда Джохансона, обнаружившего скелет Люси. Ли неутомим в добывании денег на исследования и умеет увлечь рассказом аудиторию. Но – вот незадача! – костей у него не было. Не было – до 2008 года. В 2008-м Ли Бергер сделал бесспорно важное открытие. Работая в местности, которая позже получит название Малапа, в полутора десятках километров от Райзинг-Стар, ученый и его 14-летний сын Мэтью обнаружили кости гоминина, выступавшие из доломитового обнажения.
За год кропотливой работы команда Бергера извлекла из камня два почти полных скелета возрастом около двух миллионов лет. Это первая крупная находка, сделанная в Южной Африке за несколько десятилетий. Во многих отношениях человекообразные существа из Малапы были примитивны, однако кое в чем их скелеты демонстрировали удивительное сходство со скелетами современного человека. Бергер решил, что перед ним представители нового вида из рода австралопитеков, который он назвал Australopithecus sediba. Помимо этого, он объявил эти останки «Розеттским камнем вопроса о происхождении человека». Хотя авторитетные палеоантропологи саму находку Бергера признали необычайно важной, большинство не согласились с его интерпретацией найденного. Australopithecus sediba был чересчур странным, жил слишком поздно и не там, где полагалось бы жить предку Homo, – словом, это был не один из нас. В каком-то смысле то же самое можно было сказать и о Бергере. За годы, прошедшие со времени обнаружения Australopithecus sediba, было опубликовано несколько масштабных исследований, в которых ни Бергер, ни его находка не упоминались вовсе.
Бергеру было некогда переживать по этому поводу – в лаборатории его ждали другие скелеты из Малапы, которые еще предстояло извлечь из глыб песчаника. А однажды вечером на пороге его дома возник Педро Бошофф, спелеолог и геолог, которого Бергер нанял для поиска окаменелостей. С ним был Стивен Такер, который принес фотографии из пещеры Райзинг-Стар. Едва взглянув на них, Бергер понял, что Малапе придется отойти на второй план.
Требуются худощавые люди с высшим образованием, обладающие опытом работы в пещерах и готовые трудиться в стесненных условиях.
Просочившись по узкому желобу на 12 метров вниз, Такер и Рик Хантер попали в уютную пещеру, одна из стен которой была украшена неподвижным «водопадом» из белого кальцита. Отсюда шел проход в пещеру побольше, около девяти метров в длину и метра в ширину, с причудливыми кальцитовыми выступами на стенах. Но внимание спелеологов привлекли не они, а то, что лежало внизу. Это были кости – весь пол был усыпан ими. Поначалу Такер и Хантер решили, что у них под ногами относительно недавние останки. В отличие от типичных окаменелостей, эти кости были легкими и они не торчали из породы, а просто лежали на дне пещеры, как будто кто-то их туда сбросил. Спелеологи обратили внимание на фрагмент нижней челюсти с сохранившимися зубами – она была похожа на человеческую.
Бергеру хватило одного взгляда на фотографии, чтобы понять: кости не принадлежат современному человеку. Некоторые характеристики, особенно в том, что касалось челюсти и зубов, были слишком примитивными. На одном из снимков ученый смог разглядеть очертания черепа, выглядывающего из грунта. Было похоже, что все увиденное – части целого скелета. Бергер был потрясен. Найденные до сих пор почти полные скелеты ранних гоминин (среди них и два обнаруженных им самим в Малапе) можно было пересчитать по пальцам одной руки. А тут такое. Но что же это за кости? Какого они возраста? Как попали в эту пещеру?
И самый насущный вопрос: как достать их, причем быстро, пока какие-нибудь другие спелеологи-любители не нашли туда дорогу? По положению костей было понятно, что кто-то уже побывал в пещере – возможно, несколько десятков лет назад. Такер и Хантер не обладали навыками, необходимыми для извлечения костей, и ни один из знакомых Бергеру ученых – в том числе, разумеется, и он сам – не отличались достаточно субтильным телосложением, чтобы протиснуться вниз по желобу. Поэтому Бергер написал пост в Facebook: требуются худощавые люди с высшим образованием, обладающие опытом работы в пещерах и готовые трудиться в стесненных условиях. За полторы недели к нему обратилось около шестидесяти добровольцев, из которых он отобрал шесть молодых женщин. «Мои подземные астронавты» – так называет их Ли.
Заручившись финансовой поддержкой Национального географического общества, Ли Бергер собрал команду из 60 ученых, поставил у входа в Райзинг-Стар две палатки – командный центр и лабораторию, – а рядом выросла целая «деревня» из спальных и хозяйственных палаток. Местные спелеологи помогли протянуть три километра кабелей к месту обнаружения костей. Теперь Бергер и его команда, сидя в командном центре, могли наблюдать за всем, что там происходило, с помощью видеокамер. Марина Эллиот, тогда еще старшекурсница Университета Саймона Фрезера в Британской Колумбии, первой спустилась по желобу.
«Когда я заглянула вниз, уверенность в том, что все будет хорошо, пропала, – вспоминает она. – Я словно смотрела в акулью пасть. Там были каменные пальцы, языки и зубы».
Эллиот и две ее коллеги, Бекка Пейжотто и Ханна Моррис, осторожно сползли вниз и на четвереньках пробрались в пещеру с костями. Работая по два часа посменно с командой из трех других женщин, они отметили местоположение более чем четырех сотен костей, лежавших на поверхности, собрали их в мешки, а затем начали осторожно высвобождать из грунта наполовину погруженный в него череп. Под ним и вокруг него были еще кости – плотно слежавшиеся.
В следующие несколько дней, пока одни раскапывали участок площадью в квадратный метр вокруг черепа, другие, сгрудившись у монитора в командном центре, непрерывно наблюдали за их работой. Бергер время от времени отлучался в палатку-лабораторию, чтобы посмотреть на приносимые туда кости и поразмышлять над ними, пока очередной вопль из командного центра не заставлял его бежать назад, чтобы стать свидетелем новой находки. Славное было время!
Кости сохранились великолепно, и, поскольку они повторялись, скоро стало ясно, что в пещере не один скелет, а два.Потом их оказалось три, пять… потом их стало так много, что ученые сбились со счета. Ли Бергер планировал отвести на раскопки три недели. К концу этого срока исследователи подняли на поверхность около 1200 костей – больше, чем в любом подобном месте в Африке, – и еще не закончили работать на том самом одном квадратном метре вокруг черепа. Понадобилось несколько дополнительных дней раскопок в марте 2014-го, прежде чем отложения закончились на глубине 15 сантиметров.
Было извлечено более 1,5 тысячи фрагментов, принадлежащих по меньшей мере 15 особям. Черепа. Челюсти. Ребра. Десятки зубов. Почти целая стопа. Кисть руки, в которой практически все кости лежали в правильном порядке. Крошечные косточки внутреннего уха. Взрослые, подростки. Дети, чьи остатки было легко опознать по позвонкам размером с наперсток. Отдельные кости выглядели поразительно со-временно – почти как у нас с вами. Но другие больше напоминали части скелета даже не австралопитека – человекообразной обезьяны!
«Мы нашли в высшей степени удивительное создание», – говорит Бергер, широко улыбаясь. У палеоантропологов не принято распространяться о недавних находках, пока их тщательно не изучат, и до той поры полный доступ к ним имеют лишь ближайшие помощники первооткрывателя.
Если бы Ли последовал этому сценарию, поиск ответа на главный вопрос: «Кто это?» – мог бы занять годы, если не десятилетия. Бергер же хотел опубликовать первые результаты еще до конца года. Для этого нужно было как можно быстрее обеспечить доступ к информации всем специалистам. Не исключено, что ему нравилась идея заявить о новой кандидатуре на звание самого древнего Homo именно в 2014-м – ровно через 50 лет, после того как Луис Лики объявил миру об открытии Homo habilis, который пока остается первым из известных нам представителей нашего рода.
Так или иначе, способ обеспечить быстрое изучение костей был только один: допустить к ним как можно больше специалистов. Кроме двух с лишним десятков опытных ученых, которые помогали Бергеру исследовать скелеты из Малапы, он пригласил более 30 молодых коллег из 15 стран – у некоторых еще не просохли чернила на дипломах – в Йоханнесбург, на блиц-исследование костей, которое продолжалось шесть недель.
Ряд ученых постарше, не привлеченных к исследованию, сочли глупой идею бросить молодежь на передний край лишь для того, чтобы побыстрее отправить результаты в печать. Однако для самих молодых людей это была, по выражению Лукаса Делезена, недавно получившего должность профессора в Университете Арканзаса, «сбывшаяся палеомечта».
Работа шла в недавно построенной в Витсе лаборатории – комнате без окон, уставленной стеллажами с окаменелостями и слепками. Ученые разделились на аналитические группы, соответственно разным частям тела. Специалисты по черепам сгрудились в углу у большого квадратного стола, заваленного фрагментами черепных костей и слепками других хорошо изученных окаменелых черепов. Столы поменьше были выделены для кистей рук, стоп, длинных костей и так далее. Молодые ученые возились с костями и инструментами. Бергер и его ближайшие помощники ходили между ними, тихо переговариваясь.
«Груда окаменелостей», которая досталась Делезену, состояла из 190 зубов. Зубы – важнейший объект исследования; нередко их одних достаточно, чтобы идентифицировать вид. Но эти зубы не были похожи ни на что из ранее виденного. Например, коронки коренных зубов – маленькие, с пятью бугорками, совсем как у нас. При этом корни малых коренных зубов – совершенно примитивны. «Мы не знаем, как это понимать, – говорит Делезен. – Абсурд какой-то».
Похожее настроение царило и за соседними столами. Абсолютно современная кисть – но пальцы странно изогнутые, прекрасно приспособленные для лазанья по деревьям. Плечи тоже напоминали обезьяньи, а широко расставленные крылья таза были столь же примитивными, как у Люси, – но средняя часть таза выглядела такой же современной, как у нынешних людей. Длинные кости ног в верхней своей части были похожи на кости австралопитека. Однако по мере «приближения к земле» кости становились все более «человеческими». Стопы практически не отличались от наших с вами.
«Можно провести линию по бедрам: выше почти все примитивное, ниже – современное, – рассказывает Стив Черчилль, палеонтолог из Дюкского университета в Северной Каролине. – Если бы мы нашли одну только стопу, можно было бы подумать, что умер какой-то бушмен».
Но была еще голова… Четыре частично сохранившихся черепа – два, скорее всего, мужских и два женских. Их общая морфология была, несомненно, достаточно современной, чтобы можно было сказать, что черепа принадлежат Homo. Но картину усложняли крошечные черепные коробки – всего 560 кубических сантиметров у мужчин и 465 у женщин – куда скромнее среднего объема у Homo erectus (900 кубических сантиметров) и значительно меньше половины объема мозга современных людей. Большой мозг – неотъемлемый признак человека, главная особенность вида, который в процессе эволюции стал полагаться на свой ум. А в лабораторию Витса попали очень несообразительные существа, у которых некоторые части тела были похожи на человеческие. «Крошечный мозг, соединенный с отнюдь не крошечным телом... Это чертовски странно», – рассуждает палеоантрополог Фред Грайн из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук. Взрослые самцы были примерно полутора метров росту и весили 45 килограммов, женщины – немного ниже и легче.
«Собранные данные свидетельствуют о том, что перед нами животное в ключевой момент трансформации из австралопитека в Homo, – сказал Бергер в начале июня прошлого года, когда исследования подходили к концу. – Все органы, которые соприкасаются с внешним миром, – как у нас. Другие части тела сохраняют черты примитивного прошлого».
Кое в чем новый гоминин из Райзинг-Стар даже ближе к современным людям, чем Homo erectus. Находка несомненно принадлежала к роду Homo, но не была похожа ни на одного из других его представителей. Бергеру и его команде не оставалось ничего другого, кроме как дать новому виду имя, – и они назвали его Homo naledi. Имя отсылает нас к названию пещеры, где были найдены кости: Райзинг-Стар переводится с английского как «восходящая звезда», а слово naledi означает «звезда» на местном языке сото.
Еще в ноябре, когда Марина Эллиот и ее коллеги раскапывали свой удивительный «клад», ученым не давала покоя одна загадка. В первый день на поверхности им попалось несколько маленьких птичьих косточек – но остальные кости, все без исключения, принадлежали только гомининам.
Как остатки попали в такую чрезвычайно труднодоступную пещеру? Несомненно, эти особи не жили в ней: не было ни каменных орудий, ни отходов, которые свидетельствовали бы об этом. Можно предположить, что группа Homo naledi однажды забрела в пещеру и почему-то не смогла из нее выбраться – однако расположение костей говорит о том, что они накапливались долгое время, возможно, несколько веков. Хищники, приносящие в логово убитую или найденную добычу, оставили бы на костях следы зубов – а таковых не было. И наконец, если бы кости принесла в пещеру вода, она принесла бы и камни. Но их нет – только мелкий осадок, оставленный осыпающейся со стен каменной крошкой и просачивающейся сквозь мелкие трещинки влагой.
«Отбросьте все невозможное, – сказал однажды Шерлок Холмс своему другу Ватсону, – то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался». Перебрав все невозможные объяснения, Бергер и его команда пришли к невероятному выводу: тела Homo naledi были специально принесены в пещеру другими Homo naledi. До сих пор подобное ритуальное отношение к покойникам числилось лишь за Homo sapiens и, возможно, некоторыми другими ранними людьми вроде неандертальцев. Ученые не утверждают, что значительно более примитивные гоминины пролезали по Пути Супермена и похожему на борону или пасть акулы желобу, волоча за собой покойников, – это не просто невероятно, а немыслимо. Возможно, в те времена Путь Супермена был достаточно широк, чтобы по нему можно было свободно пройти, – может быть, гоминины сбрасывали своих мертвецов вниз по желобу, а сами туда не лезли. Со временем растущая груда костей, должно быть, медленно сползла в соседнюю пещеру.
Погребение покойников утешает живых, служит выражением уважения к мертвым или содействует их переходу в новую жизнь. Подобные переживания – отличительная черта человека. Парадокс в том, что Homo naledi не был человеком.
Тем не менее чтобы специально упокоить мертвецов таким образом, гомининам нужно было в кромешной тьме добраться до начала желоба и затем вернуться – а значит, они почти наверняка должны были использовать свет: факелы или костры, разведенные через определенные интервалы. Мысль о том, что существо со столь маленьким мозгом могло демонстрировать такое сложное поведение, представляется до того невероятной, что многие ученые отказались принимать ее всерьез. В далеком прошлом, утверждают они, должен был существовать другой вход в пещеру, через который было намного проще добраться до места, где были найдены кости, – или, возможно, их принесла вода. «Наверняка есть другой проход, – сказал Ричард Лики, после того как съездил в Йоханнесбург, чтобы посмотреть на кости. – Ли просто его пока не нашел».
Однако вода неизбежно принесла бы с собой вместе с костями камни, растения и прочий мусор – а ничего из этого в пещере нет. «Здесь не так уж много возможностей для спора, – заявил Эрик Робертс, геолог из австралийского Университета Джеймса Кука, достаточно худощавый, чтобы попасть в пещеру с костями и исследовать ее самолично. – Отложения не умеют врать».
Погребение покойников утешает живых, служит выражением уважения к мертвым или содействует их переходу в новую жизнь. Подобные переживания – отличительная черта человека. Парадокс в том, что Homo naledi, как не устает подчеркивать Ли Бергер, не был человеком. «Это животное, которое, по всей видимости, обладало достаточными способностями к познанию, чтобы осмыслить свое отдельное от природы бытие», – говорит Бергер.
Ответы на вопросы, кто такой Homo naledi и как его кости попали в пещеру, неразрывно связаны еще с одним вопросом – каков возраст этих костей. Ответа на него пока нет. В Восточной Африке окаменелости можно точно датировать по слоям вулканического пепла, над или под которыми они лежат, благодаря тому что в этом пепле содержатся радиоактивные элементы, распадающиеся с определенной скоростью. В Малапе Бергеру повезло: кости Australopithecus sediba были обнаружены между двумя тонкими слоями отложений кальцита, возраст которых тоже можно установить радиометрическим методом. Однако кости из Райзинг-Стар просто лежали на дне пещеры или были покрыты смешанными отложениями. Выяснить, когда кости попали в пещеру, еще сложнее, чем понять, как это произошло.
Большинство участников исследования беспокоились, как будут приняты результаты проведенного ими анализа, ведь они не могли точно определить возраст находки. (И в самом деле, отсутствие датировки послужило одним из препятствий к быстрой публикации статьи о сенсационной находке.) Однако Бергера это нисколько не волновало. Если в конце концов окажется, что Homo naledi действительно настолько стар, как позволяет предположить его морфология, значит, он, Бергер, вполне возможно, нашел корень генеалогического древа рода Homo. Но если выяснится, что новый вид на самом деле куда моложе, открытие может оказаться не менее важным. В этом случае можно будет предположить, что, когда эволюционировал наш собственный вид, рядом с ним жил другой, более примитивный Homo с маленьким мозгом – и, кто знает, может быть, совсем недавно. 100 тысяч лет назад? 50 тысяч? 10 тысяч? Когда исследования подошли к концу, так и не дав ответа на этот важнейший вопрос, Бергер был, по своему обыкновению, невозмутим. «В любом случае, вне зависимости от возраста значение этой находки огромно», – говорит он, пожимая плечами.
Мозговой штурм в Витсе завершился, и уже через несколько недель, в августе прошлого года, Бергер отправился в Восточную Африку. Желая отметить 50-ю годовщину описания Homo habilis Луисом Лики, его сын Ричард пригласил ведущих специалистов по ранней эволюции человека на симпозиум в Институт бассейна Турканы, исследовательский центр, который он основал на западном берегу озера Туркана в Кении.
Целью встречи было – прийти к общему взгляду на сложные для интерпретации окаменелости ранних Homo, стараясь избежать очковтирательства и откровенной грызни – двух бед, от которых страдает палеоантропология. На симпозиуме должны были присутствовать и непримиримые критики Ли Бергера, в том числе те, кто писал уничижительные отзывы на его интерпретацию окаменелостей Australopithecus sediba. Для них он был в лучшем случае непрофессионалом, в худшем – шарлатаном. Некоторые пригрозили не приехать на симпозиум, если там будет Бергер. Однако, учитывая важность находки в Райзинг-Стар, Ричард Лики не мог его не пригласить. «Сейчас в мире нет никого, кто находил бы такие окаменелости, какие удалось обнаружить Ли», – говорит Лики.
Мне находка naledi говорит об одном: если вы думаете, будто мы уже нашли достаточно окаменелостей, чтобы составить рассказ об эволюции, то вы ошибаетесь.
Четыре дня ученые провели вместе в просторной лаборатории, где на столах были разложены слепки всех важных окаменелостей ранних Homo. Мейв Лики, жена Ричарда и исследователь Национального географического общества, продемонстрировала коллегам образцы, совсем недавно найденные на восточном берегу Турканы, в том числе почти целую стопу. Билл Кимбел из Института происхождения человека в штате Аризона рассказал о челюсти Homo из Эфиопии возрастом 2,8 миллиона лет – на данный момент это старейший представитель нашего рода. Археолог Соня Харманд из Стоуни-Брука сделала еще более сенсационное сообщение – о находке близ озера Туркана десятков грубых каменных орудий возрастом 3,3 миллиона лет. Если они были сделаны за полмиллиона лет до возникновения нашего рода, будет трудно и дальше утверждать, что определяющей характеристикой Homo является его способность пользоваться орудиями.
Бергер был непривычно тих, пока разговор не зашел о сравнении Australopithecus sediba и Homo habilis. Но вот настал его час.
«Возможно, больший интерес для нашей дискуссии представляет открытие, сделанное в пещере Райзинг-Стар», – заявил ученый. В следующие 20 минут Ли Бергер рассказал обо всем: о случайной находке, о блиц-исследовании, проведенном в июне 2014-го, и о самых важных его результатах. Пока он говорил, по рукам ходили два слепка черепов из Райзинг-Стар. Потом посыпались вопросы. – Проводился ли подробный анализ черепа и зубов? – Да. – Особенности черепа и зубов Homo naledi заставляют отнести его к той же группе, что и Homo erectus, неандерталец и современный человек. Он ближе к Homo erectus, чем Homo habilis? – Да. – Есть ли на костях следы зубов хищников? – Нет, это самые здоровые мертвецы, которых нам когда-либо случалось видеть. – Удалось ли добиться успеха в датировке? – Пока нет. Когда-нибудь мы это сделаем, не беспокойтесь. А потом, когда вопросы иссякли, маститые ученые сделали то, чего от них никто не ожидал, и меньше всех – Бергер. Они принялись аплодировать.
Когда совершаются крупные (а иногда и мелкие) находки, имеющие отношение к происхождению человека, часто звучат заявления о том, что новое открытие переворачивает все предыдущие представления о нашей эволюции. Бергер (возможно, научившись на прошлых ошибках) таких заявлений не делает – по крайней мере сейчас, пока место его находки во времени остается неопределенным. Он не утверждает, что нашел первого Homo или что эти окаменелости отняли титул «колыбели человечества» у Восточной Африки и вернули его Южной. Однако сокровища пещеры Райзинг-Стар заставляют предположить, что в обоих регионах, равно как и где угодно между ними, может начинаться история, которая все хуже вписывается в распространенную метафору «генеалогическое древо человека».
«Мне находка naledi говорит об одном: если вы думаете, будто мы уже нашли достаточно окаменелостей, чтобы составить рассказ об эволюции, то вы ошибаетесь, – комментирует Фред Грайн из Стоуни-Брука. – Может быть, первые виды Homo появились в Южной Африке и затем мигрировали в Восточную. А может быть, и наоборот».
Сам Бергер считает, что эволюцию человека правильнее представлять не в виде дерева, растущего из одного корня, а в виде реки, расходящейся на рукава, которые опять сходятся ниже по течению: разные типы гоминин, обитавшие в Африке, должны были в какой-то момент произойти от общего предка. Однако ниже по течению реки времени они могли снова объединиться, так что в нас, находящихся в устье этой реки, есть что-то из Восточной Африки, что-то из Южной. В одном сомневаться не приходится: если мы узнали о совершенно новом виде гоминин только потому, что два спелеолога оказались достаточно субтильными, чтобы протиснуться в трещину в хорошо изученной южно-африканской пещере, то мы просто понятия не имеем о том, какие еще открытия могут нас ждать.
