Возле «Курской» всегда был театр — его москвичи всегда называли «театр для командировочных» — ну и действительно, что может быть лучше, чем прийти перед поздним поездом, оставив чемодан в камере хранения, именно сюда (хоть с Курского, хоть с трех вокзалов), посидеть, посмотреть спектакль, зайти в буфет, и ну и потом — на перрон.
Это не значит, что в театр имени Гоголя не ходили — здесь всегда были замечательные артисты, говорят, на сцену театра когда-то выходил Леонид Утесов, ну а Светлану Брагарник театральные зрители, наверное, хорошо помнят — в 1990-е сюда пришел прогрессивный и известный режиссер Сергей Яшин, было много смелых постановок, на одной из которых я даже был (пьеса телеведущего и режиссера Андрея Максимова о Маркизе де Саде) — но сказать, что ноги сами несли меня на улицу Казакова, я, конечно, не могу.
Все изменилось, когда сюда пришел Кирилл Серебренников. С тех пор с «Гоголь-центром» по популярности могут сравняться лишь 2-3 театра Москвы. И это не изменилось даже сейчас, когда Кирилла в театре уже нет.
Как человек, обладавший гигантской художественной (да и деловой) интуицией, он понял, что «реформировать» это учреждение, обладавшее в советские годы вот такой репутацией — бессмысленно. И все начал с нуля. Это стоило ему дикого скандала с труппой, это потребовало гигантского ремонта — с тех пор в театре не было ни «балкона и с бельэтажем», ни мягких кресел, ни привычное «фойе» — стиль индастриал, отскобленные до кирпича стены, все следы прежней купеческо-советской ауры были вычищены под ноль.
Однако не все помнят, что новый театр начинался не здесь, а на соседнем Винзаводе, когда Кирилл поставил «Отморозков» по роману Прилепина «Санькя». Собственно говоря, с этого начиналась «Театральная платформа», гигантский проект, стоивший потом Кириллу Семеновичу бесконечной судебной тяжбы, заключения, стоивший ему и непомерных сил, и, возможно, карьеры.
Так вот, об «Отморозках». На импровизированной сцене в галерее «Белое» (если я все правильно помню) бегали, перепрыгивая через металлические барьеры, какие обычно ставит милиция на митингах, герои спектакля, «отморозки» — члены некой подпольной организации, которые готовы бороться с прогнившим строем до последней капли крови. Фанатичные, но симпатичные в чем-то.
Вообще и в «Саньке», и в спектакле были очень сильные сцены — например, как главный герой и его мать, обнищавшие, разумеется, от несправедливых реформ 90-х, хоронят отца героя — везут его в родное село, грузовик выбрасывает тело прямо в лесу, и они на руках волокут гроб по снегу. Ужас, конечно. Что тут скажешь. В зале сидела компания довольно известных людей — среди них какие-то олигархи (какие точно, уже не помню) — и наслаждались театральной постановкой.
Без «Винзавода» говорить о районе «Курской» вообще невозможно. Построенная еще при царе фабрика по производству недорогого вина и коньяка из местных вино-материалов (не московских, конечно, а тех, что привозили с Курского вокзала) была по понятным причинам в Москве не очень известным местом, но когда все эта индустрия окончательно переехала в новые корпуса в Очаково, здесь, после нескольких лет запустения, образовался центр современного искусства.
«Винзавод» — огромная страница в истории искусства
О нем можно сочинять кандидатскую или докторскую диссертацию, можно снимать сериал или писать роман. Художники, фотографы, авторы перфомансов и инсталляций, смелые кураторы и продвинутые критики — обрели здесь долгожданный и уютный дом. После того, как московские концептуалисты и другие «исты» буквально десятки лет ютились сначала по квартирам, в 1990-е — по крошечным галереям, то есть по бывшим жэковским подвалам, другим техническим помещениям, или в лучшем случае по домам культуры — это было счастье.
Попасть на «Винзавод» легко — от вокзала опять же налево, с Сыромятнической улицы нужно пройти под аркой старинного и прекрасного путепровода, и вы оказываетесь сразу у входа, где вас — без всякой пропускной системы — ждут чрезвычайно занятные дореволюционные здания старой фабричной архитектуры, опять же замечательная старинная усадьба («дом княгини Волконской», хотя скорее — поручика Мельгунова), куда вы тоже не попадете, потому что тут теперь банк.
Современное искусство сейчас по-прежнему представлено широко, но все же постепенно разные магазинчики, студии йоги, детские кружки его вытесняют.
«Старые москвичи», в особенности жители близлежащих Сыромятнических переулков (их тут то ли семь то ли восемь) изначально не очень полюбили «Винзавод», как гигантскую «штаб-квартиру хипстеров», им они казались подозрительными, но постепенно и они привыкли сюда ходить. Сам я тут бывал (помимо спектакля «Отморозки») на двух или трех гигантских фотовыставках, как наших отечественных, так и признанных мастеров мировой фотографии. И это было грандиозно.
Сочетание этих бесконечно высоких потолков, уходящих куда-то в дымку огромных пространств, странных светящихся конструкций и огромных ярких постеров или картин — это то, что было на «Винзаводе» по-настоящему круто. Но когда галерист Марат Гельман (который был тут основным куратором) пригласил на выставку каких-то спорных художников (точно не помню, возможно, это была группа «Война») – на «Винзавод» пришли казаки и родительская общественность с плакатами. И руководители арт-пространства задумались: на них висела аренда, отношения с властями, отношения с пожарными и другими службами, да ну его к черту…
Политика галеристов стала осторожней, а сам Гельман из Москвы переехал.
Вообще идея использовать старые фабрики для создания культурных центров, как сейчас говорят, «кластеров», на мой взгляд, прекрасна — я не раз на таких старых фабриках бывал и всегда с большим удовольствием убеждался, что идея работает.
Другое дело, что заполнить эти огромные помещения не так легко, и вот тут сковывать себя различными идеологическими рамками просто глуповато: если к вам придут далеко не все из имеющихся в Москве культуртрегеров и художников, многие помещения будут просто пустовать.
Вообще бывшая «фабричная» жизнь вокруг «Курской» одним этим «Винзаводом» вовсе не ограничивается — все московские дореволюционные фабрики стремились стоять ближе к реке, как старые мануфактуры, так и более технологичные производства: поэтому рядом с «Курской» располагаются еще два очень известных в Москве культурных кластера — это бывший газгольдерный завод «Арма» (был известен прежде всего своими огромными башнями и расположившимися в корпусах кафе и клубами, в том числе музыкальными) и не менее знаменитое, чем «Винзавод» пространство «Арт-плей» (бывший «бронзомеднолитейный, чугунолитейный, арматурный завод и фабрика манометров») — здесь воспитывают будущих архитекторов, дизайнеров и кинорежиссеров.
Впрочем, тут мы уже оказываемся на набережной Яузы, и любопытство нас увлекает в сторону от «Курской». Если если говорить об истории науки и техники и как она связана с «Курской» — в частности, на набережной Яузы сохранился еще довольно большой ангар, в котором когда-то стояли туполевские самолеты (да и все бюро одно время находилось здесь), можно упомянуть и высокий церковный шпиль, откуда передавался радиосигнал на улице Радио,
Но, мы возвращаемся к «Курской».
Подписывайтесь на канал и читайте предыдущую часть:
Курская, часть 1. Уникальные исторические здания, на которые вы вряд ли обращали внимание.
