Это достаточно тяжёлая тема и можно сказать где-то загадочная, про разгром Крымского фронта, каким образом немцам удалось нанести тяжёлое поражение достаточно многочисленным советским войскам на Керченском полуострове.
Но началось всё с наступления. В первый раз советские войска перешли в наступление 27 февраля 1942 года, после довольно долгой подготовки и поначалу всё вроде бы развивалось хорошо—традиционно опрокинули румынскую дивизию. То есть повествование многих советских операций начинается с «румыны побежали». Но, к сожалению, в отличие от операции «Уран», за «румыны побежали» возникли проблемы, связанные с достаточно обширными минными полями, которые немцы поставили вдоль фронта на Парпачском перешейке. На эти минные поля «залетели» сами румыны. Это есть описание у Симонова, что он увидел на Крымском фронте, потому что он лично поехал с командующим 51-й армией. Наступала 51-я армия Львова, вслед за наступающими войсками они увидели это поле, усеянное шинелями разных цветов. Во-первых, это румыны, которые выскочили из своих окопов, побежали и начали рваться на минных полях в собственной полосе обороны. Во-вторых, рядом с ними лежали красноармейцы, которые тоже пострадали от подрывов на минных полях.
И вот эти минные поля сначала задержали советское наступление, а дальше подтянулись отдельные немецкие боевые группы уровня усиленного полка. Они «обложили» вбитый в оборону румын выступ. Кроме того негативную роль сыграла плохая погода, застревание танков и в итоге развить этот успех не удалось, хотя планов было громадьё—прорваться до Феодосии, снова восстановить контроль над портом и развить наступление вглубь Крыма, в степную часть, в направлении Севастополя.
Но этого всего не получилось. Планируется следующая операция. На этот раз тщательно выверяется, какая будет погода, то сеть на уровне того, что Сталин ведёт переговоры с командованием Крымского фронта, о том, какая у них погода и как у них с грязью. Но к тому моменту этот «вбитый» в немецко-румынскую оборону клин, оказывается окаймлён уже и немецкой артиллерией, немецкими пехотными частями и становится более «крепким орешком» в том плане, что сбить с позиций не получается. Требуются уже довольно серьёзные усилия, хорошие погодные условия, но тем не менее некоторое продвижение имеется. Но фронт узкий, плотный и Красная Армия в реалиях 1942 года такой фронт всё же пробить не могла. Это не получалось.
Но возникает закономерный вопрос—а вот если у Крымского фронта было такое «слабое» командование, то есть командующий фронтом Д. Т. Козлов, представитель Ставки Л. З. Мехлис и, как же они воевали? Ответ на этот вопрос даёт немецкий контрудар. Дело в том, что Манштейн был мастером по выпрашиванию резервов. И вот это мастерство по выпрашиванию резервов было блистательно продемонстрировано на протяжении всей Крымской кампании. Он выпросил себе свежую танковую дивизию.
Свежесформированная немецкая 22-я танковая дивизия приезжает в Крым и практически сразу её бросают в бой. А если бы Крымский фронт был абсолютно недееспособным, необученным и вообще, можно сказать, «дном» Красной Армии, то его судьба завершилась бы уже 20 марта 1942 года. Но это не так. На фоне других соединений и объединений Красной Армии те войска, которые были в Крыму, они конечно иной раз отличались в худшую сторону подготовкой, но у них были и сильные стороны в плане владения артиллерией и кроме того неплохо было поставлено дело с управлением танковыми частями.
А у немцев наоборот, вот это свежее соединение, 22-я танковая дивизия, она была подготовлена из рук вон плохо. Немцы её вводят в бой, дивизия несёт большие потери и лично Гитлер приказывает разобраться в чём дело. И все пишут ему объяснительные, «как дошли до жизни такой», в том числе, это потом было вычеркнуто, правда в черновиках осталось, когда Манштейн писал в Берлин о том, что «…вы нам прислали плохо подготовленное соединение, плохо подготовленный личный состав, и мы сейчас вынуждены его учить, возя за тысячу километров горючее, хотя мы могли у себя в фатерлянде этих людей выучить, возя им горючее за несколько сотен километров»(приведено дословно—Авт.). 22-я танковая дивизия приехала с территории Германии, но в любом случае возить горючее в Европе было проще, хотя стоит сказать, что имела место расслабленность и неготовность к реалиям советско-германского фронта и на самом деле там ситуация сложилась так, что всё оказалось против них—открытое пространство, в ночь выходят на исходные позиции, вдруг опускается туман, коварная крымская погода, которая на самом деле мешала и советским наступлениям, когда опускался туман, ничего не видно и терялись в наступлении, как говорится «танки в лес, пехота по дрова» и тоже самое произошло у немцев. Туман, отказываться от наступления немцам уже поздно, потому что туман уже опустился, но видимость достаточная, чтобы накрыть эту немецкую массу людей и техники артиллерией. Выхода нет, надо атаковать. Едут вперёд, сбиваются с дороги, один батальон танкового полка 22-й танковой дивизии едет в одну сторону, другой в другую и они напарываются на танки КВ.
Танки КВ появляются из этого тумана, как привидения, прямо как в фильме «Несокрушимый», но так как оно было в реальной жизни. Надо сказать, что у нас очень оперативно отреагировали на немецкую атаку, практически сразу следует советский контрудар танками, хотя на самом деле даже не контрудар, а выдвижение на направление немецкой атаки. И танки Pz.38(t), чешские, которые составляли основную массу 22-й танковой дивизии, советские танки КВ начинают их расстреливать. Они рвутся на минах, а с немецкой мотопехотой произошёл неудобняк, они столкнулись с советскими огнемётными танками. Поскольку один танковый батальон двигался в одну сторону, другой в другую, пехота где-то посередине шарахается и натыкается в туманен на советские огнемётные танки, которые сразу же начинают их выжигать. Потери немецкой мотопехоты составили около тысячи человек и немецкий контрудар заканчивается полным провалом. 20 марта 1942 года стало, что называется, позором 11-й немецкой армии, абсолютно неудачное наступление свежего немецкого соединения.
Ответного советского удара не получалось. Так-то советские части гнали впереди себя бегущую немецкую мотопехоту и отступающие чешские Pz. 38(t) до тех пор, пока не вышли на позиции немецкой артиллерии, дальше там уже сопротивление усилилось и советские части отходят назад. То есть на самом деле немцам показали, что лёгкой жизни не будет, Это конец марта 1942 года.
Однако продолжение советского наступления тоже не приносит какого-то видимого успеха. Фронт позиционный, чисто Западный фронт Первой мировой войны. Причём надо сразу сказать, что Крымский фронт благодаря протекции Л. З. Мехлиса располагал хорошим снабжением боеприпасами. Крымский фронт за период своих действий израсходовал 13% всего расхода боеприпасов больших калибров от всей Красной Армии, всё же составляя не десятую часть численности Красной Армии. Понятно, что были пассивные участки где-то в глухих лесах или на Брянском направлении, но тем не менее друг в друга стреляли очень интенсивно. И собственно плохая выучка немецкой мотопехоты привела к этим тяжёлым потерям из-за заградительного огня советской артиллерии, то есть Крымский фронт 20 марта 1942 года показал себя как очень «крепкий орешек». Но это имело оборотную сторону—им решили заняться всерьёз.
Это выразилось в выпрашивании Манштейном очередного резерва—28-й немецкой егерской дивизии, сборе сил и здесь самое время сказать о реальном соотношении сил. У нас, даже отечественные историки, прочитав хорошо написанные с точки зрения беллетристики мемуары Манштейна, верят, что называется, ему на слово. Если он написал, что Крымский фронт в 2-3 раза его превосходил, значит так оно и было, в документы заглядывать не надо. Если же заглянуть в документы, то обнаруживается, что к началу мая 1942 года Крымский фронт насчитывал примерно 250 тысяч человек, немецкая 11-я армия в Крыму насчитывала примерно 350 тысяч человек. Естественно это с учётом тех немецких сил, которые были под Севастополем, но реально против Крымского фронта стянули значительную часть 11-й немецкой армии, сняв войска из-под Севастополя, оставив там заслон-минимум на гористой местности и этот достаточно мощный «кулак» сосредоточили против Парпачского перешейка.
Что касается личностей. Л. З. Мехлис был конечно человеком, если уж называть вещи своими именами, резким, а местами даже неадекватным, был склонен рубить шашкой, наказывать направо и налево и в буквальном смысле стрелять из маузера, это опять же и Дело Павлова, и Дело 34-й армии на северо-западном направлении, генерал Качанов, это всё деятельность Л. З. Мехлиса. Это при том, что он заботился о войсках и благодаря его протекции в войска «шли рекой» пистолеты-пулемёты, танки КВ и боеприпасы. Надо сказать, что после достаточно тяжёлых потерь февраля-марта 1942 года, в апреле 1942 года пригнали очередную партию КВ. Причём пригнали немалыми усилиями, на кораблях, сначала даже хотели в «сухом доке», то есть погрузить все 30 КВ в «сухой док» и в этом «сухом доке» дотянуть до Керчи. Но эта затея была конечно абсолютно безумная, особенно если бы в небе появились немецкие бомбардировщики. Поэтому эту затею оставили.
Но тем не менее к началу мая 1942 года на Крымском фронте был 41 танк КВ. Вроде бы хорошо. Но! В этот момент по другую сторону фронта немецкая 22-я танковая дивизия, облажавшаяся в марте 1942 года, получает новейшую технику. Вообще надо сказать, что 11-я немецкая армия в Крыму весной 1942 года становится полигоном для новой техники. Это 28-мм противотанковые пушки с коническим стволом, которые успели использовать в мартовских и апрельских боях 1942 года, частные операции, при определённых условиях они могли пробить КВ подкалиберными снарядами. Новинками стали T-III с длинной 50-мм пушкой, танки T-IV с длинной 75-мм пушкой и самоходки «Sturmgeschutz» также с длинноствольным орудием 75-мм. Вся эта новая техника поступает к Манштейну и он готовится к броску вперёд.
У нас есть директива Ставки с «раздачей слонов» по итогам боёв в мае 1942 года и ей тоже верят на слово, хотя она в общем появилась по «горячим следам» и в достаточно нервной обстановке. Там, так сказать, написано, что «… вопреки современным методам войны Крымский фронт сосредоточил всё в первой линии, резервов не имел, к контрударам готов не был»(приведено дословно—Авт.). И часто это утверждение доводят практически до абсурда и говорят, что Крымский фронт не стоял в обороне, а готовился только наступать. Если же открыть документы, то можно точно сказать—это неправда.
Крымский фронт в начале мая 1942 года находился в сугубо оборонительном положении, то есть в оборонительной конфигурации и имел сугубо оборонительные задачи. Операции, которые проводились, они были именно частные. Сначала планов было громадьё, а потом они свелись ко взятию какой-нибудь деревеньки, то есть доходило до борьбы за отдельные маленькие опорные пункты. От бросков на Феодосию отказались. Эти частные мелкие операции никак не мешали оборонительной конфигурации.
Упрёк—все войска вытянули в одну линию. Это не так. Семь советских дивизий стояли в первой линии и семь во второй линии. Кроме того, на так называемых Парпачских позициях, оборонительной линии, которую строили с 1941 года, стояли ещё две дивизии и более того—укреплённый район, то есть готовились к обороне изо всех сил, хотя понятно, что те дивизии, которые сидели в укреплениях, они были национальные. Опять же, одно из достижений Л. З. Мехлиса, так были дивизии смешанного состава, то есть в какой-то дивизии были грузины, армяне, азербайджанцы, что вело и к конфликтам и, можно сказать, к многоголосице, когда люди друг друга не понимали вообще. Что следует поставит в заслугу Л. З. Мехлису, это то, что он перегруппировками внутри этих дивизий получил относительно одинаковые соединения, то есть в одной дивизии русские, славянские национальности, армяне и какие-нибудь другие национальности, другая дивизия—славянские национальности, грузины и сколько-то по мелочам всех остальных. И это выстраивание в определённом порядке всех плюс выдёргивание из национальных республик партийных кадров, которые хотя бы владели русским языком—всё это позволило упорядочить многонациональную многоголосицу. Понятно, качество подготовки войск всё же страдало, потому что когда надо сначала научит бойца говорить по-русски или понимать команды на русском языке, а потом тактика—это всё же беда. Времени на это история не оставила.
Но тем не менее имелась оборонительная конфигурация, первый эшелон, второй эшелон и были резервы для контрударов. Конкретно 44-я армия С. И. Черняка, по которой пришёлся немецкий удар, имела две дивизии, выведенные во вторую линию, на пополнение и они должны были наносить контрудары. Вроде бы всё хорошо—подготовленная стрелковая дивизия, ей придаётся танковая бригада, танковый батальон и вот эта масса в случае чего должна была идти вперёд и «затыкать» немецкий прорыв. Причём позднее С. И. Черняк, будучи уже сосланным полковником где-то в глухие леса на Калининском фронте, писал очень оправдательные обращения к Маленкову, который теперь вместо Л. З. Мехлиса стал заниматься разбирательствами с крупными провалами. Надо сказать, что документ написан жутко неграмотно, явно человек с русской грамматикой не дружил от слова СОВСЕМ, этот документ есть в фонде Маленкова. Он в качестве оправдания писал, что «… дивизии, выведенные во второй эшелон, я им приказал копать окопы, мимо проезжал командующий фронтом Козлов и сказал: «Что Вы занимаетесь ерундой? Не надо копать никаких окопов, мы будем наступать.»(приведено дословно—Авт.). Это жалкое оправдание.
На самом деле поставим себя на место командующего фронтом. Есть план обороны 44-й армии, есть выделенные в резерв части, он едет мимо них и чётко знает, что в случае начала наступления противника они должны встать и пойти вперёд, а их заставляют копать. Естественно, он взбеленился и сказал: «Хватит заниматься ерундой, лучше учите их наносить контрудар!»(приведено дословно—Авт.). Это всё вполне разумно.
Но всё это не учитывало одной простой вещи, что помимо новой техники и новых соединений, в Крым отправили авиакорпус Рихтгофена, что резко поменяло соотношение сил в воздухе. Ещё у советского командования был хитрый план, заключавшийся в том, что артиллерию выведенных во второй эшелон дивизий оставили на прежних местах. С одной стороны разумно, если что-то случается, дивизии поднимаются, идут вперёд, поддерживаются уже стоящей на позиции артиллерией, наносят контрудар и «затыкают» прорыв.
А де-факто получается по другому—авиация противника сметает из воздушного пространства авиацию Крымского фронта, стрелковые дивизии в голой степи подвергаются ударам с воздуха и всё получается очень грустно. То есть вот это резко поменявшееся соотношение сил в воздухе обвалило все эти хитрые планы. При этом имели место серьёзные просчёты тактического плана и здесь процитируем Галицкого. Не тот Галицкий, который командарм и который брал Восточную Пруссию, а Галицкий, как один из лучших инженерных кадров Красной Армии. Он говорил: «… мы готовили позиции, перегораживающие перешеек в Крыму, тот фланг, который примыкает к морю,(не к Азовскому, а к Чёрному морю—Авт.) вряд ли противник его изберёт как главный удар, потому что будет иметь угрозу со стороны Красного Флота»(приведено дословно—Авт.).
Несложно догадаться, что немцы на самом деле на угрозу со стороны «Красного Флота» наплевали и пошли именно этим путём. Там стояла далеко не лучшая 63-я горнострелковая дивизия. В ней опять же было много национальных кадров, нельзя сказать, что она была совсем плохая. Иногда в качестве того, что они там чуть ли не разлагались изнутри приводят тот факт, что незадолго до начала боёв там застрелили командира полка Дубинина. Но если реально посмотреть, что там происходило с несчастным Дубининым, он стал несчастной жертвой в конфликте между военнослужащими Особого отдела—два человека, в том числе рядовой по фамилии Тадаев, с немецким автоматом, боец Особого отдела, конфликтует с его начальником, Ивановым и из этого немецкого автомата стреляет в его шефа и случайно одновременно попадает в командира полка Дубинина и его адъютанта. Хотя это всё представляется, как будто это какие-то антисоветские элементы устроили бунт. Никакого бунта не было. Количество, так сказать, перебежчиков к немцам было на среднем уровне.
Но тем не менее немцы эту дивизию «прощупывали». И здесь стоит сказать о такой службе, как офицеры Генштаба, которые с начала 1942 года были в войсках и писали доклады о том, что происходит там, на Крымском фронте, в 44-й армии был такой незаурядный человек по фамилии Житник, который как раз ходил по передовой, был храбрым человеком, потом он будет командовать стрелковой дивизией под Ковелем. Но в апреле 1942 года он был ещё майором и буквально за несколько дней до немецкого наступления он прямым текстом написал о том, что немцы «прощупывают» оборону 63-й горнострелковой дивизии и скорее всего по ней нанесут удар, её надо выводить во второй эшелон, доукомплектовывать, а вместо неё надо поставить кого-то другого. На полях этого документа есть пометка Л. З. Мехлиса, у него характерный почерк, он клинописью писал, непонятно правда, где он этому научился, если посмотреть, то почерк Л. З. Мехлиса резко выделяется, все его пометки легко идентифицируются. И он написал, что «Да! Согласен!». 63-ю горнострелковую дивизию должны были вывести во второй эшелон 10 мая 1942 года. А 8 мая 1942 года началось немецкое наступление.
Немцы очень тщательно к этому наступлению готовились, они знали, что в тылу советских позиций есть очень сильно укреплённый противотанковый ров, его расценивали как одну из приоритетных целей, они сразу сказали, что там всё заминировано и к переправам, так сказать, мосткам через ров прорываться вообще бесполезно, придётся строить заново, прорваться где-нибудь. Очень тщательно допрашивались пленные, перебежчики и вообще готовились очень скрупулёзно. Ещё они подготовили десант, у нас его ещё называют «шлюпочным», но на самом деле это был десант на сапёрных лодках с мотором, которые использовались для форсирования рек. Десант грузили не в Феодосии, гавань Феодосии немцы заминировали всем, чем можно было, то есть «обжёгшись на молоке, стали дуть на воду» в прямом смысле этого слова. И сажали этот десант на одном из мысов, довольно далеко от Феодосии.
И немецкий десант в предрассветные часы плывёт к берегу и атакует с фланга, то есть высадка с приморского фланга, причём немцы видели силуэт какого-то советского катера. Они высаживают десант, одновременно начинается очень мощная артподготовка, за сутки 11-я немецкая армия расстреляла 1 700 тонн боеприпасов, для сравнения—во время штурма Сталинграда 6-я немецкая армия Паулюса расстреливала в сутки 1000-1 1000 тонн боеприпасов, а тут на узком Парпачском перешейке расстреливаются 1 700 тонн. Одновременно широко используются дымовые боеприпасы и это парализует советскую артиллерию, которая очень хорошо себя показала 20 марта 1942 года.
63-я горнострелковая дивизия какое-то время держится, но её сил было недостаточно. Советскими резервами «занимается» немецкая авиация. И роковая ошибка С. И. Черняка заключается в том, что он протормозил с выдвижением танков. Танки были подняты по тревоге в 4 утра, но в бой вступили только в полдень, хотя расстояние было на полчаса езды. Он проявил непонятную апатию, несколько часов ничего не предпринимается и эти часы стали роковыми. Немцы дошли до противотанкового рва и начали его форсировать. Тут бы из тумана выскочить танкам КВ и всех покрошить, но этого не происходит, даже Т-26 не выехали. Советская артиллерия ведёт огонь спорадически, поскольку после выпущенных немецких 1 700 тонн боеприпасов были порваны все телефонные линии. Советские артиллеристы имели снаряды, но не знали куда стрелять, то есть по телефону им никто не говорил «Квадрат такой-то!» или «Участок такой-то!». Поэтому стреляли куда-то на удачу, хотя на самом деле наносили немалые потери, в том числе тем, кто перебирался через ров. Но всё это было уже поздно.
За эти несколько потерянных часов немцы разминируют подход ко рву, который минировался в том числе морскими минами и строят переправы через этот ров. При нормальном развитии событий немцам там бы устроили «тёплый приём». Но немцы переправляют на плацдарм штурмовые орудия с длинноствольными пушками и когда в полдень советские танки подъезжают к месту контратаки, то вместо немецких сапёров, которых можно передавить, их встречают длинноствольные «штуги», которые начинают одного за другим перебивать советские КВ.
Дальше немцы вводят в бой 22-ю танковую дивизию. Вообще план Манштейна был очень похож на план разгрома Франции в миниатюре. Этот «удар серпом», как был удар через Арденны и дальше к Ла-Маншу, это было в миниатюре повторено на Крымском фронте, то есть удар на узком фронте и дальше поворот в сторону побережья Азовского моря, один в один, то есть, что называется, в «творчестве» Манштейна было много римейков, вот это был такой римейк в уменьшенном виде. Кроме того, Манштейн просил ещё одну танковую дивизию, ему отказали, тем более в этот момент был «концерт» под Харьковом и ему тем более ничего не дали. Он, что называется, из «подручных материалов» сделал две подвижные бригады. Одна—Мюллера, про которую обычно забывают, вторая—Греддека с участием ещё и подвижных частей румын.
Прорывается оборона, никто не видит и эти две бригады несутся в глубину, их никто не видит, никто не замечает, их нет в оперсводках, они едут в глубину и об их появлении узнают потом, когда будет слишком поздно. Одновременно 22-я танковая дивизия, «накачанная» новыми машинами, так сказать, натренированная привезённым из фатерлянда горючим, наносит удар. Надо сказать, опять же к чести «Красного Флота», дело началось утром 8 мая 1942 года, в ночь с 8 на 9 мая 1942 года вводится в бой 22-я танковая дивизия и вводится она под аккомпанемент стрельбы с моря, то есть с моря, что называется, какой-то советский корабль вёл огонь. О потерях ничего не сообщается, но тем не менее что-то там с моря стреляло. Опять же, при нормальном подходе немцам ночью могли устроить побоище, ночью по навигации, по квадратам нанести удар. Но эта возможность также была упущена.
Дальше, опять же, претензия к Мехлису, Львову и Козлову в том, что они типа бюрократически руководили войсками. Как раз они то руководили не бюрократически, они все дружно собираются в 51-й армии Львова, которая пытается развернуться навстречу удару «серпу» Манштейну, нанести контрудар и закрыть прорыв. Выезжают советские танки, как они выехали 20 марта 1942 года и они думают, что также перебьют немцев, как 20 марта 1942 года. Выезжают советские танки и их начинают подбивать из новейших пушек. И они пишут, что «танк КВ пробит насквозь, пробито в сумме 140-мм брони»(приведено дословно—Авт.). И этот контрудар советских частей не получается.
Кроме того, как назло полились дожди и немцы даже пишут, что «… если бы мы(немцы—Авт.) отложили операцию на сутки или двое, у нас бы этого бодрого преодоления противотанкового рва не получилось бы, просто потому, что всё бы раскисло, мы бы не вовремя доехали..»(приведено дословно—Авт.). А так начинается медленное копошение в грязи, которое приводит к избиению советских танковых резервов, выходу немцев к Азовскому морю и получается, что называется, «русский Дюнкерк», когда к Азовскому морю прижаты войска советских 47-й и 51-й армий. В сумме немцы набрали 40 тысяч человек пленными после того, как за несколько дней они этот «котёл» разбили. И фактически получается Франция в миниатюре, когда крупные силы отрезаны, прижаты к морю и их громят. Дальше пустота, товарищ Сталин предлагает занять Турецкий вал и предотвратить распространение немецкого наступления дальше. Причём Турецкий вал на самом деле не самое узкое место Керченского полуострова, самое узкое место—это как раз Парпачские позиции.
И тут «сцену» выходят румыны вместе вот с этими группами Гроддека-Мюллера. Их обычно называют парашютными десантами, что вот у такого-то населённого пункта высадились сначала парашютные, а потом посадочные десанты, потому что с точки зрения советского командования появление этих подвижных групп было как «снег на голову». Они реально никем не замечены, в воздухе господствует немецкая авиация, естественно, она над ними висит «зонтиком» и не позволяет их разведывать. И они практически никем не встречаемые едут дальше, их принимают за парашютный десант и практически с наскока они прорывают Турецкий вал.
На Турецком валу, как на укреплениях худо-бедно построенных, немцев удержать не удаётся и они несутся к Керчи. Командующий советский 51-й армией Львов погибает, причём его уважали, очень хороший командующий и многие историки считают, что если бы он не погиб в Крыму, он пожалуй до командующего фронтом дорос бы. Он погибает 11 мая 1942 года, его тело вывозят самолётом в Тбилиси и штаб Крымского фронта перемещается в восточную часть Крымского полуострова. По приказу Ставки советские части пытаются оборонять Керчь по типу Севастополя.
Причём ещё надо сказать о одной такой легенде Крымского фронта, о том, что был герой Гражданской войны В. И. Книга, который устроил атаку шашками на танки своей 72-й кавалерийской дивизией. На самом деле ничего такого даже близко не было. Кавалерийская дивизия В. И. Книги выдвинулась из резерва, но она оказалась между двумя ударными немецкими группировками. С одной стороны румыны с подвижными бригадами идут в глубину, с другой стороны—удар к Азовскому морю немецкой 22-й танковой дивизией, дивизию В. И. Книги прессовали немецкой пехотой со штурмовыми орудиями, бой вели в пешем строю, никаких этих безумных атак конников не было. Сам В. И. Книга был ранен в бою под Керчью и вывезен вместе с другими ранеными через Керченский пролив.
На самом деле бои под Керчью длились довольно долго. Последние схватки между штурмующими городские кварталы и остатками отошедших в район Керчи советскими войсками продолжались до 20 мая 1942 года. Утром 20 мая 1942 года свернули эвакуацию, а к вечеру дожали последние очаги сопротивления в районе завода, в районе Керчи. Там даже советский бронепоезд пытался участвовать, пытались участвовать остатки советских танковых частей, причём в немецких отчётах прямым текстом написано, что «… большая часть подбитых русских танков приходится на долю новейшей техники.». То есть немецкие «тройки», «четвёрки» и штурмовые орудия повыбивали основную массу советских танков.
Иногда говорят—потери с воздуха. Крымский фронт с воздуха потерял всего 15 лёгких танков, хотя у немцев там были противотанковые «Хейншели», 15 штук. Но на самом деле «Хейншели» там в основном действовали по советской пехоте, там же в Крыму был первый потерянный на советско-германском фронте «Хейншель». Но тем не менее удержать район Керчи по типу Севастополя не удалось по той простой причине, что в отличие от Севастополя, что в отличие от Севастополя не было столько артиллерии, потому что тащить артиллерию через весь полуостров, да ещё и в условиях хлынувших дождей, это было полное безумие, она была рассеяна по всему пространству, от Парпачского перешейка до Керчи и что-то удалось даже вывезти. Но тем не менее потери были очень тяжёлыми.
Крымский фронт в сумме потерял 176 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Причём 80% этой цифры как раз составляли безвозвратные потери.
В общем, подводя итоги тяжёлого для Красной Армии мая 1942 года в Крыму, можно сказать следующее: Крымский фронт стал жертвой двух обстоятельств—первое—это недооценка положения, то есть резкое изменение положения в воздухе сразу обвалило оборонительный фланг Крымского фронта, который был разумным в реалиях марта 1942 года, но абсолютно не годилось в мае 1942 года под ударами 8-го авиакорпуса Рихтогофена. Соответственно весь план обороны сыпется.
Второе обстоятельство—это массированное использование новейшей немецкой техники, которая на самом деле станет для Красной Армии жутким сюрпризом летом 1942 года. Это началось в Крыму. Они выбивают советские танковые резервы, а дальше всё было предсказуемо—у Крымского фронта нет подвижного резерва в лице какого-нибудь танкового корпуса, у немцев есть свежая 22-я танковая дивизия, где есть подвижные группы Гроддека-Мюллера. И получается Франция в миниатюре для двух советских армий, немецкий бросок к Керчи и дальше разгром принимает циклопические размеры.
Но надо сказать, что всё же более 40 тысяч человек сумели вывезти—их сумели вывезти на Тамань, сумели даже вывезти незначительную часть техники. Но очень тяжёлыми были потери в вооружении и боеприпасах. Как говорится, эти бы боеприпасы да в Севастополь, но как сложилось, так сложилось. С. И. Черняка разжаловали абсолютно заслуженно, человек допустил тяжёлые ошибки—протормозил к контрударом и не сменил вовремя слабую дивизию, хотя даже Л. З. Мехлис был согласен.
Был смещён командующий Крымским фронтом Д. Т. Козлов, который так и не смог реабилитироваться. Для Л. З. Мехлиса это тоже был закат карьеры, он тоже, что называется, пытался искать смерти, но пулю в лоб ему провидение не доставило именно для того, чтобы он «свой крест нёс до конца» и увидел последствия своих негативных действий. Но не следует недооценивать Крымский фронт—он действительно стал жертвой очень мощного сильного численно превосходящего противника. Вот это тоже надо помнить.
P. S.ПОДДЕРЖАТЬАВТОРА МОЖНО НОМЕРУ КОШЕЛЬКА Ю-МАНИ 410018599238708 ИЛИ ПО ССЫЛКЕ ВНИЗУ.
**************************************************************************************************************************************************************
**************************************************************************************************************************************************************
