"...Народ в Одессе весёлый, симпатичный", - писал Юрий Олеша и в том он был, безусловно, прав. А на Молдаванке, где мне посчастливилось провести своё детство, люди отличались ещё и словоохотливостью. Поговорить за жизнь одесситы любили всегда. И до революции, и после неё, и потом, уже в моё время, когда СССР казался незыблемым колоссом. В эти спокойные годы за жизнь в Одессе говорили то ли фланируя по аллее, ведущей к пляжу в Аркадии, то ли спускаясь в "Два Карла"- в винарку, названную так по причине своего расположения - на углу улиц Карла Маркса и Карла Либкнехта. А уж в нашем знаменитом дворе дома №23 на Госпитальной разговоры ещё и сводились к родившемуся здесь Мойше Винницкому или, как его знала вся Одесса, Мишке Япончику. И каких только историй я не наслушался о своём предшественнике - соседе. Их пересказывали друг другу мы - пацаны, обновляя каждый раз подробностями, подслушанными у взрослых. А некоторые, особо запоминающиеся, были даже подкреплены свидетельствами очевидцев, ещё помнивших те далёкие дни, когда Япончик здесь часто бывал...
Будь Мишка Япончик моим современником, и я уверен, что ему была бы уготована блестящая политическая карьера. С его то чутьём? Ведь не случайно же на заре советской власти в 1919-м году он чувствовал куда дует ветер послереволюционных перемен и предложил сотрудничество большевикам? Более того, сформировал полк из налётчиков и бандитов, с которым собирался выступить против петлюровцев и армии Деникина. Тогда то и произошло даже не событие, а всего лишь казусный случай, не только не забытый в нашем дворе, но и обсуждаемый на Госпитальной уже не одним поколением.
Формировать полк Япончик собирался не с пустыми руками. Начальнику Особого отдела ВЧК 3-й Украинской армии Фомину, разговор с которым состоялся у того в кабинете, куда, кстати, Япончик заявился сам, он пообещал вооружить своих подопечных самостоятельно. И у него имелись такие возможности... Бандит в Одессе без оружия - это был нонсенс. За два года бесконечной смены власти в Одессе с 1917-го по 1919-й у подручных Япончика скопилось его достаточно. Была даже пушка! Да, полевая трёхдюймовка, со снарядами, хранившаяся в бывшем стойле для коней, в нашем 23-м номере на Госпитальной, принадлежавшего до его кончины Меиру-Вольфу Винницкому - Мойшиному папаше. Для каких целей Япончик её припас, сказать трудно, но пригодился же ему пулемёт для самообороны во время еврейских погромов на Молдаванке...
К лету 1919-го года приготовления закончились и полк, численностью под две тысячи человек собирался выступить к месту назначения. Его разношерстно одетые бойцы, конечно, не отличались военной выправкой, но представляли собой достаточно серьёзную силу. Одесса их провожала с помпой. От оперного театра к вокзалу те шли в сопровождении сборного оркестра скрипачей, привыкших играть на еврейских свадьбах и похоронах. Звучала "Варшавянка" и "Беснуйтесь, тираны", в мелодии которых которых непонятным образом вплетался задорный фрейлехс "Семь сорок" Зевак собралось много по обе стороны улицы и те громкими возгласами приветствовали вчерашних бандитов, собравшихся на ратные подвиги. Дамы промакивали батистовыми платочками повлажневшие от умиления глаза и махали вслед тем, кто ещё совсем недавно наводил на город ужас своими дерзкими налётами. Одесса в едином порыве, благословляла этих босяков, изгоев общества, забыв их маргинальный статус и прежние прегрешения, а видела в них теперь своих героев. Их предводитель ехал впереди колонны в красном открытом автомобиле с поднятым транспарантом, на кумаче которого красовалась надпись “54-й Советский полк” За автомобилем пара коней тянула ту самую пушку и грозный вид этой процессии казался истинно народным шествием, вызывающим у одесситов неподдельный восторг и гордость за своих земляков.
И как раз накануне утром и произошёл тот самый казус. Япончик непременно хотел провезти пушку по городу и к началу шествия его полка орудие должны были доставить с Молдаванки в центр города. Привыкший всё контролировать самостоятельно, он и на Госпитальную прикатил чуть свет, чтобы удостовериться в исполнении своего поручения. Однако его хлопцы пока не могли исполнить то, что должны были сделать уже час назад. Пушка не проходила в проём ворот и оставалось загадкой как её раньше туда впихнули. Япончик стоял снаружи и нервно поглядывал на свои карманные часы - роскошный золотой "Брегет"с бриллиантами на крышке. Приобретённые в лучшем магазине Одессы, у Пурица, они предательски отсчитывали и без того потерянное время. Люди Япончика крутились вокруг пушки, кряхтели, тщетно пытаясь вытолкать её на улицу, но у них ничего не получалось.
- Может быть вам ещё и раввина сюда привести, чтобы он прочитал брахот? - Япончик начал терять терпение, - я имел бы что послушать. Но я имею что сказать и поверьте, ваши уши будут счастливее, если эта мортира, наконец, окажется там, где она уже давно должна была быть.
Четверо его подручных, с пунцовыми от напряжения лицами опять приложились к лафету и пыхтели так, будто тягали неподъёмные мешки на причале в порту. Рубахи их взмокли от пота, несмотря на ранний час и относительную прохладу в это время суток в июле, в Одессе. Япончик какое-то время ещё наблюдал за их безрезультатными стараниями, как вдруг, взглянув на часы, в бешенстве со всей силы шмякнул их о булыжную мостовую...
- Кругом одни поцоватые, - выругался он и, перескочив через пушку, с ожесточением начал её пихать наружу. Увидев обычно спокойного и сдержанного, а сейчас столь рассерженного Япончика, его люди тоже засуетились и через несколько минут злосчастное орудие уже стояло на улице. Рядом с пушкой лежали разбитые часы, на циферблате которых уже навечно остановилось время...
