При Петре III Российская империя кардинально изменила внешнеполитический курс. В 1762 году он заключил мирный договор с Пруссией, таким образом выведя страну из Семилетней войны, и в дань уважения к королю Фридриху вернул все захваченные в ходе войны территории, обесценив человеческие жертвы всех сражений. Конечно, это вызвало возмущение, но назад уже было не повернуть. Однако Пётр затем предпринял попытку вернуть себе родовые земли Шлезвиг-Гольштейна, находившиеся под властью Дании. Стоило ли отдавать почти завоёванное королевство ради небольшого герцогства и почему эта операция в итоге провалилась?
В марте того же 1762 года российский посол в Копенгагене получил указание Петра III выяснить реакцию короля Дании на предложение мирно передать земли Шлезвиг-Гольштейн законному наследнику этих территорий, то есть Петру. К прощению он добавил: «В противном случае мы будем поступать на такие меры, от которых, к сожалению нашему, могут крайние, но легко ещё теперь упреждаемые, последовать бедствия.»
Датское правительство предложило провести переговоры с перспективой созыва международного конгресса, который должен был решить «Гольштинскую проблему». Пётр призывал страны Европы провести этот конгресс в Берлине при посредничестве обожаемого им Фридриха.
Проведение такого конгресса было назначено на 1 июля. Но ни одна из сторон не собиралась отступать, так что первые переговоры с грохотом провалились.
По-видимому, Пётр III верил, что военные приготовления вкупе с дипломатическим демаршем и намечавшимся союзом с Пруссией заставят Данию капитулировать, а возможный поход считал коротким и лёгким делом, поскольку основной проблемой видел не сопротивление датчан, а присягу возвращённых подданных и ограждение их от военных беспокойств. Но в ответ на угрожающую ноту российского посланника датский двор предложил лишь «прежние трактаты возобновить» и продолжить переговоры.
Как раз на такой случай Пётр загодя в своём письме к послу в Дании сделал приписку о подготовке войск к походу. Император собирался сам вести армию в бой, к чему все было уже готово: назначен управляющий на время отъезда государя, создан обеспечивающий управление совет и даже определена дата.
Донесения российского посланника из Копенгагена сообщали, что, несмотря на «ужас и беспокойство», там шла подготовка флота из 30 линейных кораблей и 18 фрегатов, войска перебрасывались в Шлезвиг и заготавливались припасы. Стало ясно, что предстоит не демонстрация силы, а настоящая война; но ни дипломаты, ни армия не были к ней готовы. Это вызывало переговоры среди солдат, которые считали, что их попросту отправляют на смерть.
Расходы же предполагалось покрыть за счёт выпуска бумажных денег — «банковых билетов» на пять миллионов рублей. Стабильность их курса должен был обеспечить создававшийся Государственный банк, куда для обмена передавался капитал на миллион рублей серебром и на такую же сумму медью.
Но план осуществить не удалось. Подвёл король Фридрих, который отказался отправлял вспомогательный корпус в Гольштинию. Попытка российской дипломатии привлечь к военным действиям Швецию также провалилась.
Хоть Пётр III фактически остался без союзников, намеченный поход он решил не отменять. Но тут, как говорится, пришла беда, откуда не ждали. 17 июля был совершён дворцовый переворот, император свержен, а на престол взошла его супруга Екатерина Алексеевна. Новая правительница сочла это предприятие «несовместным ни с пользою, ни с славою» и отозвала войска обратно.
