В этом очерке из серии рассказов о придворной поэзии князя Святослава (945-972 гг.) мы углубимся в его сны, которые могли быть как вещими, так и ложно истолкованными. Трактовки вещих снов - это классический элемент древнерусских поэтических произведений.
"Языческие нравы" Святослава
В первых двух очерках мы описали князя Святослава как носителя божественного языческого имени и сопутствующей ему сверхъестественной удачи, а также как воина, способного быстро передвигаться по степи в образе пардуса-гепарда.
Этот образ можно сблизить с описанием князя Всеслава Полоцкого (XI век) в "Слове о полку Игореве", который также был способен быстро перемещаться с места на место в обличии хищного зверя, "перерыскивая" путь языческому богу Хорсу.
Свою удачу ("вазнь") Всеслав испытывал, бросая перед военным походом жребий, гадая об исходе войны как о "любимой девице", переняв, видимо, языческие обычаи волхвов, бывавших при дворе его родителей.
Примерно так же делал перед походом Олег Вещий, обращаясь к волхвам с просьбой предсказать исход военной кампании. Этот обычай знали и другие скандинавские вожди. Видимо, оттого жрецы в Русском каганате (830-х - 840-х гг.) были весьма влиятельными фигурами возле правителя.
Но Святослав перед битвами не прибегал к жребию и предсказаниям волхвов, а вместо них практиковал жертвоприношения младенцев и петухов своим богам - Перуну и Волосу. Это был славянский обычай "покупки" удачи через приношение кровавых даров громовержцу и другим божествам, описанный ещё в VI веке. У русов-купцов эта традиция упомянута дважды уже в период правления Игоря, отца князя.
Вероятно, русы заимствовали жреческие практики полян и других народов днепровского пути. Они узнаются нами в греческих описаниях язычества русов, воевавших в Черном море ещё в период Русского каганата (сами описания, как полагают, могли появиться и позже - после 860 года). Обычаи жрения у этих русов схожи с теми, что летопись приписывает Кию.
К человеческим жертвам в Киеве прибегал также и сын Святослава Владимир, регулярно посещавший существующие и создававший новые языческие храмы. При этом жертвы при Владимире выбирались по жребию, что возвращает нас к "жребию" Всеслава.
Почему Святослав и его потомки не обращались перед битвами к волхвам как предыдущие правители?
Воздвижение и низвержение идолов
Отличие военно-религиозной практики Святослава от обычаев своих скандинавско-русских предшественников обусловлено, вероятно, несколькими факторами.
Северные словенские волхвы, по легендам, обладали огромным влиянием и часто выступали в качестве правителей. У Масуди (сер. X века) описывается один такой "мудрец", основавший храм и получивший огромную власть в земле славян. Возможно, речь идёт о Волхове-волхве, основавшем храм на Перыни (IX век, около Новгорода) из позднего русского сказания о Словене и Русе.
О языческих правителях со сверхъестественной сущностью в севернорусских землях говорится и в саге об Одде Стреле. Да и у самих русов IX века, как уже говорилось, жрецы имели огромное влияние на правителей каганата.
Именно с этим влиянием религиозных лидеров, вероятно, и боролся князь Олег, вступив с ними в состязание, о чём пишут греческие хроники второй половины X века. При Святославе, названном в честь Олега, появилась песнь о печальной судьбе этого "провидца", в которой не князь, а оппозиционно настроенные волхвы оказались правыми в предвидении смерти героя.
Опасение Святослава по поводу обращения к волхвам за предсказаниями могло быть продиктовано желанием не подвергать опасности конфликта с волхвами своё божественное везение. Зловещее предсказание волхвов сводило, как мы видим из песни, на нет любые княжеские жертвоприношения: будь то любимый конь Олега или другие "многие жертвы", принесённые им после появления кометы Галлея в 912 году.
Поэтому если в Русском каганате именно жрецы ("знахари") указывали правителю, кого из людей и животных необходимо было принести в жертву, то с середины X века могущественные колдуны-правители на Руси остались лишь в славянских и скандинавских сказаниях.
При Владимире даже прошла религиозная реформа, в ходе которой пострадал знаменитый храм на Перыни: в нём главный идол словен заменили на идол Перуна. Было низвергнуто и подчинено княжеской воле наследие легендарного Волхова (Волха). А в Киеве вместо жрецов на выбор жертвы князю теперь указывал жребий.
В случае с Всеславом жребий бросали даже не жрецы, а сам князь. Историки считают, что на Руси, также как и в Скандинавии правитель территории был одновременно и верховным жрецом. Скорее всего этот принцип не был реализован русскими князьями столь явно, но, например, князь Всеслав сам был вещим, как и волхвы.
Вещая душа князей
Вторая причина отказа от общения с волхвами была, видимо, в такой же самоуверенности Святослава в своих сверхъестественных способностях, какая была и у Олега Вещего. Сверхъестественные способности князя были главным аргументом дрейфа религиозной политики в сторону узурпации власти волхвов.
Но Святослав в отличие от предшественника не бросал вызов волхвам и их богам, а общался с богами напрямую через жреческие и, вероятно, волховские практики. Он стал главным язычником государства на фоне усиления христианской партии в лице его матери Ольги.
Прямое общение с богом описано, между прочим, по отношению к Владимиру в трудах митрополита Илариона и агиографа Иакова Мниха в XI веке. Владимир это делал через обращение к молитве, собираясь в поход или оказавшись в западне врага. Он делал это даже ещё не будучи христианином, благодаря своему внутреннему побуждению.
Способ прямого общения с богами для князя Всеслава описан в "Слове о полку Игореве" как наличие у него "вещей души", которая должна была спасать князя от бед через предвидение. При этом помещается эта душа Всеслава в некое "другое тело", то есть вещность князя связывается с его умением оборачиваться волком и "лютым зверем".
Обладали даром предсказания также и вещий Боян, превращавшийся в орла, волка и соловья, и его современник Яков Нога, провидец из Новгорода, кормивший воронов и сам превращавшийся в ворона. Умения Бояна использовал для своего спасения и главный герой "Слова" - князь Игорь, превращавшийся в волка, сокола, горностая и гоголя.
Любопытно, что и скандинавская традиция указывает на возможность превращения души человека в животное. Так, в саге об Одде Стреле один из героев видит сон, в котором их корабль окружают белые медведи во главе с огромным зверем в море. Этот сон толкуется в саге как преследование команды корабля Оддом в зверином образе.
Был ли дар предсказаний у Святослава, скакавшего гепардом по степи?
Вещий сон Святослава
Русская летопись не даёт намёков на то, что Святослав обладал даром предвидения как Олег или Всеслав, но зато об этом бегло упоминает современник князя - византийский историк Лев Диакон. Он говорит о нападении Святослава на Болгарию в 968 году, последовавшем за миссией херсонесского чиновника Калокира:
Выслушав слова Калокира, Сфендослав... не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение...
В этой цитате есть ссылка на сон князя, который предвещал ему завладение Болгарией.
Конечно, можно сказать, что оборот "видя себя во сне" является не более чем фигурой речи, "поэтическим языком", в употреблении которого иногда прямо признаётся сам Лев Диакон, но мы с вами как раз и обсуждаем поэзию времён Святослава.
Так как последующий за фразой о сне пассаж Льва мы сравнили в прошлом очерке с похвалой Святославу X века, то, возможно, и поэтизированный оборот о сне князя по поводу Болгарии восходит к русскому поэтическому источнику. Тем более, что в похвале князю описывается, как он спал во время походов в степи:
Ни шатра имяше,
нъ подъкладъ постилаше,
и седло въ головахъ,
такоже и вои его вси бяху.
Заканчивается поэтическая похвала послесловием с известным посылом князя: "И посылал в страны, говоря: «Хочю на вы ити»". Одно из таких посланий описывается в 969 году, когда Святослав отправляет к грекам сказать: «Хощю на вы ити и взяти городъ вашь, яко и сий».
Получается, что знаменитое "иду на вы" звучало от Святослава, спавшего в степи на подкладе, и одно из них он адресовал византийцам. Есть вероятность, что вся изначальная похвала и её послесловие отражены Львом Диаконом в поэтически красивом описании начала дунайской кампании с упоминанием сна князя.
Некоторые историки задаются вопросом, почему Святослав предупреждал врага о своём нападении, и отвечают на него, ссылаясь на скорость конного войска, с которым князь нападал на неповоротливых соседей. Русы нападали быстро, как охотничьи гепарды, самые быстрые из зверей.
В свете языческого мировоззрения Святослава и его окружения мы можем дать и дополнительное объяснение оглашению им своих намерений. Вероятно, видя пророческие сны, как в случае с Болгарией, князь был настолько уверен в своих способностях, что незамедлительно объявлял о воле богов своему окружению и соперникам.
Лев Диакон, передавая перепалку Святослава и императора, очень расширенно даёт фразу князя о желании совершить поход на Византию, упоминая о его особой "гордости", "наглости" и "спеси". Мы бы сказали, что это была уверенность. Святослав заявил императору через послов: "...Пусть (византийцы) тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию".
Напомним, что и русская летопись цитирует князя, который в то время считал своей страной весьма обширные территории с "серединой" в Переяславце на Дунае.
И есть очень большой соблазн связать эту уверенность Святослава с неким предзнаменованием его побед, которые являлись ему во время сна, упомянутого Львом Диаконом.
Что это ещё за сон шамана?
Князь спит - князь бдит
Вещие сны нередко встречаются в древнерусских сюжетах.
Василий Татищев заимствовал из скандинавской саги сюжет с вещим сном Гостомысла, который предвещал призвание Рюрика и начало русской государственности. Но ему не нужно было ничего придумывать, так как подобный сон действительно фигурирует в связи с началом русской истории, но более ранней.
В VIII веке, по сагам, в русские земли с огромным войском отправился легендарный шведский конунг Ивар Широкие Объятья. На корабле в море он видит сон о морском драконе, который предвещал его смерть. Так поход на "Русь изначальную" был сорван благодаря вмешательству местного (эстонского или словенского) тотема - змея-дракона.
Схожее видение во время бури по пути в корабле на Русь имел в XI веке другой выходец из варягов - родственник конунга Симон-Шимон (Sigmundr или Sæmundur). Он в ответ на молитву о спасении увидел церковь и услышал божественное повеление, которому будет суждено сбыться на Руси.
Из числа собственно русских правителей вещие сны видели, судя по текстам XII-XVI веков, древлянский князь Мал (X век), киевский Святослав из "Слова о полку Игореве" (XII век) и Роман Мстиславич (начало XIII века), правивший в Галицко-Волынском и Киевском княжествах. Об этих типовых снах - в отдельных очерках.
А здесь хотелось бы остановиться на сне князя Игоря Святославича, главного героя "Слова", в предфинальной сцене побега.
Погасоша вечеру зари.
Игорь спитъ,
Игорь бдитъ,
Игорь мыслию поля меритъ
отъ великаго Дону до малаго Донца.
Главный герой описывается в двух состояниях - сон и бдение. С бытовой точки зрения можно сказать, что князь пробудился ото сна и мысленно планирует путь своего побега. Но с точки зрения поэзии можно предположить, что Игорь находится в состоянии полусна-полубдения, в котором его "мысль", отделившись от тела, измеряет путь домой.
В такой способности мысли сам автор "Слова" признаётся трижды. В одном случае Боян скачет мыслью по древу, в другом автор призывает Всеволода Большое Гнездо "мыслию ти прелетети издалеча". Ну и самый интересный случай, который совмещает два предыдущих:
А ты, буй Романе, и Мстиславе!
Храбрая мысль носитъ вашъ умъ на дело.
Высоко плаваеши на дело въ буести,
яко соколъ, на ветрехъ ширяяся,
хотя птицю въ буйстве одолети.
Так и Игорь князь далее по тексту "волком бежит", "соколом летит" по пути своей мысли, подражая Бояну, Всеславу и Святославу.
Это очень похоже на скандинавское представление о превращении души в животного, а так же о снах наяву, связанных с общением с духами предков. Это шаманские скандинавские практики.
О демонической природе быстрого передвижения героя в образе животного мы уже писали. Поэтому быстрые перемещения Святослава в образе пардуса - это не простой поэтический оборот, а некая шаманская практика древнерусских воинов. Именно поэтому похвала Святославу была подвергнута в летописи редакции учеником игумена Феодосия.
По отношению к Святославу также упоминается и некая практика бдения на могиле. В проложном житии княгини Ольги говорится, что она запретила в 969 году при её похоронах проводить языческие обряды, в частности, "а могылы не соути, ни тризны творити, ни бдына деяти". Некоторые исследователи (например, Улуханов) считают, что в данной фразе упоминается участие в бдении.
Подобного рода практики, действительно, были в ходу у скандинавских старейшин, которые часами медитировали на могилах предков, получая некие сакральные знания. В сагах описываются сны на могилах предков, в которых усопшие выходили из курганов и наставляли спящих. Пробуждаясь ото сна герои саг видели, как некая фигура заходила в могильный курган.
Упоминание подобного бдения во времена Святослава вполне реалистично - на Руси практиковалось использование курганов (сопок) как своего рода храмов с идолом.
Самый известный курган, в котором похоронены современники Святослава - Чёрная могила в Чернигове - позже считался курганом основателя Чернигова, князя Чёрного, и почитался князьями. Но ещё во времена Игоря (922 год) русы, носители скандинавского языка, понимали имя Чернигова как Черинг-хуфа, то есть как hof (храм или могила-храм).
Вероятно, на этом примере мы наблюдаем трансформацию скандинавских шаманских практик бдения на могилах в русские традиции княжеского поклонения могилам предков-основателей, зафиксированную в XII веке.
Так же и особый вещий сон Святослава, упомянутый Львом Диаконом, может быть прототипом вещих снов в древнерусской поэзии XII века.
Как и другие вещие сны видения Святослава о своей судьбе могли быть ложными. Было даже понятие "ложной вещи". Об этой стороне жизни князя, к сожалению, у нас и вовсе нет свидетельств. Лишь боязнь Святослава возвращаться в Киев "полем" вместе со Свенельдом намекает на то, что князь опасался повторить судьбу Олега, набредшего в степи на свою смерть.
В истории смерти князя Святослава место ложности толкования сна заняло другое "пророчество" - связанное с Русской землёй. Это ещё один классический элемент древнерусской поэзии, которому мы посвятим следующий очерк о славном Святославе.
#славянское язычество #история россии #шаманизм #скандинавская мифология #слово о полку игореве #русь древняя #история литературы #варяги
