С благородной латынью каждый сталкивался в своей жизни, даже если не связывал жизнь с историей или религией. Язык древних преследует нас в разговорной речи, художке, в юридических талмудах. А иногда даже забредает в рты разных умничающих субъектов, которым кичиться базовым образованием – вовсе не следовало бы. O tempora, o mores!
Не секрет, что с языком Империи после её падения начал творится хаос, сообразный эпохе. Речь очень хорошо отображает реальность! Ведь эти самые романские языки – взялись не просто так, верно?.. Верно же? Ведь все эти испанский, итальянский, французский – это просто народная латынь, которая постепенно эволюционировала?
Это немножко упрощённое представление. Но нам стоит начать сначала.
Откуда есть пошла латынь? Первоначально это язык одного из племён италиков – внезапно! – латинов, заселявших область Лаций. Главным среди общин, живших на этой земле, была община города Альба-Лонга, который разрушили merda tenus примерно в 600-х годах до нашей эры жители общины города Рима, перенеся столицу, собственно, in Romas.
К тому моменту язык этих общин уже выделился из праиталийского языка. Чем отличался язык "римлян" от языка "латинян" сейчас сказать уже сложно: первые письменные памятники есть на время только спустя сто лет после разрушения Альба-Лонги, и происходят они из Рима.
Ещё почти триста лет латынь понемногу эволюционирует. От этой эпохи – эпохи архаической латыни – нам остались комедии Плавта и стабильно задалбывающие склонения существительных. Наш маленький Рим тем временем кушает Италию и превозмогает в Пунических войнах.
Письменный, литературный, язык доводят до совершенства политики, ораторы, коррупционеры и просто хорошие люди Поздней Республики: Цицерон и Цезарь, чьи книжки входят в школьный канон за две тысячи лет до твоего рождения.
При ранней Империи поднимают голову поэты – Овидий, Гораций, Вергилий – и доводят ритмику, звучание и синтаксис языка ну если не до совершенства, то до той степени, которой варварская Европа будет восхищаться всегда.
Это восхищение будет не бесплодным: романизация, которая проникнет вместе с легионами Цезаря и Октавиана далеко на запад, восток и юг, принесёт с собой и язык, который теперь уже прочно ассоциируется не с латинянами, а с римлянами.
На золотой классической основе начинают творить лютый фристайл писатели постклассической эпохи – Ювенал, Апулей, Тацит. Они создают чуть менее известные обывателю, но безумно популярные в Античности тексты, который двигают вперёд литературу.
Но хорошие времена рождают слабых людей, верно? И эти filii putanae сначала доводят Империю до кризиса третьего века, а потом разваливают совсем. Наступают Тёмные века – на самом-то деле совсем светлые, вон какие люди там действуют – постоянная связь между провинциями нарушается, и без внешней подпитки шелуха романизации быстро слетает сначала с балканских провинций, затем с Британии, Галлии, Иберии, Африки...
Однако латынь – судя по локальным документам – удивительным образом остаётся более-менее однородной вплоть почти до седьмого века – до тех пор, пока проект Юстиниана по возрождению старой-доброй Империи не провалился окончательно.
Но какая это была латынь? Вовсе не литературная. Вплоть с создания Империи разные граждане и не-граждане, civitas et gentes, в общем, её не живущее писательским трудом население, использовало разговорный вариант языка. При этом по сравнению с современным русским литературный и разговорный вариант латыни отличались значительно.
Так вот, именно эта самая sermo vulgaris, "речь народов", которая и до того спокойно использовалась в Империи повсеместно, теперь просто продолжала эволюционировать дальше по пути упрощения. Она потеряла средний род, точность предлогов, часть косвенных падежей и долготу гласных. Она упростила произношение. Зато – ira dei! – в вульгарной латыни появились злоебучие артикли, затем перекочевавшие в романские языки.
Semo vulgaris сохраняла прежнюю роль общения в Средиземноморье вплоть до 1000-го года, кое-где на ней стали вести документацию, и только с Британских островов, рейнских провинций и чуть позже из Африки даже народная латынь ушла насовсем. В основном из-за тотального заселения этих земель варварами с далёких земель.
После шестого-седьмого веков бывшие провинции теряют связь друг с другом настолько, что и в языке населяющих их народов начинает накапливаться критическая масса различий. Одно и то же слово приобретает разные значения; меняются варианты произношения и построение предложения. Образуются разные языковые привычки. Запас слов тяготеет в сторону местных языков (в Галлии – больше франкских заимствований, в Иберии – готских). Вместе с образованием первых варварских "империй", таким образом, окончательно обособляются языки их населения, которые теперь идут уже своими средневековыми путями.
А что с христианством? Тонкий момент: когда христианское учение вышло из тени (I-II вв. нашей эры) и легализовалось (III в. нашей эры), а позднее вовсе стало "официальной религией" Империи (IV век нашей эры), с высокой латынью всё было ещё очень даже хорошо, и первые христианские тексты на латыни (сначала-то они были на греческом) оказались написаны ещё в окружении классического языка.
Затем "церковная латынь" – принятый для богослужения и религиозного общения язык – начала сосуществовать в Европе с "народной латынью", восприняв из неё кое-какие особенности произношения и лексики. Даже сквозь бури шестого-седьмого веков она оставалась более-менее единой (ещё бы, при той иерархичности, свойственной Церкви!) Единству способствовали, при всех ошибках переписчиков, священные тексты. Компоновку и исправление старых переводов на более-менее единый церковный вариант по заданию Папы осуществил в самом начале V века Иероним Стридонский. Кошерный вариант получил название Вульгаты – буквально, всеобщей Библии.
Кое-где в Европе – в Иберии 700-х годов, например – церковная латынь вообще была нормой записи народного языка. Такая связка с народом (проповеди ведь требуется читать...) способствовала накоплению различий. И на это в контексте Вульгаты ругался ещё сам Блаженный Августин, пеняя Иерониму в переписке, что, мол, его-то прихожане были возмущены исправлениями в привычный священный текст.
Спустя четыреста лет после падения Империи и триста лет после выпуска Вульгаты, в 800-х годах, новой Империи Запада – империи Франков – требуется новый, очищенный от ошибок, церковный язык. И советник короля Карла, учёный монах Алкуин, справляется с этой задачей: он реформирует "христианскую латынь" так, что её произношение буквально соответствует записи и исправляет ошибки Вульгаты.
Потомки Карла, Каролинги, мечом и огнём крестят Саксонию и Германию в свою веру и расширяют новую Империю до невероятных пределов. Политическое образование, впрочем, очень быстро разваливается, а вот вариант языка богослужения – остаётся.
Европа вступает в страдающее Средневековье разделённой языками (с одним корнем), верами (с 2,5 разными языками богослужения) и государствами, уже, к счастью, переставшими бороться за титул единственно верного римского наследника после коронования Карла в Риме (теперь государства борются за титул наследника Карла). Но это уже совсем другая история...
Автор - Андрей Гуренко
