Начало
Вот этот паренек помог, очень много мне. Жаль, даже очень жаль, такого скромного паренька, который заболел туберкулезом, мы уже пошли на практику, а он в больницу. В больнице скольто полечили и выписали домой, так дома и скончался в конце 1938 года. Думаю, что при теперешнем лечении – жил бы.
Числа с 15 июля 1938 года нашу группу направили на практику. Меня направили в Богородскую МТС. Агрономом был Самарин, имя, отчество не помню. Человек был очень культурный с высшим образованием, что в то время было очень редко. Он мне дал задание по апробации посевов в нескольких колхозах Хорошевского сельского совета. Чем я и занимался. Материал для апробации был собран и я занимался в кабинете агронома апробацией. Заходит наш председатель сельского совета Солодянкин Федор и подает мне бумажку: «Вот тебе повестка, распишись». Я оторопел и говорю: «За что судить-то?» Я думал, повестка в суд. Он мне: «Не в суд, а в армию». Батюшки, думаю, как рано. Всегда брали в сентябре-октябре.
Все мои планы рухнули. В тот же день покинул МТС и прибыл домой.
Не точно, но где-то 12-17 сентября ездили на призывной пункт в Уни. Брали в армию мужчин 1915, 1916 и 1917 года - кому была отсрочка и нас срочного призыва. Очень мало кого браковали. Как говорят «всех под машинку». Это уже кое-что чувствовалось. Меня зачислили в инженерно-технические войска. Я спросил, что это за род войск – мне старые солдаты ответили – «Сапер будешь». Строить и рвать. А мне почему-то хотелось в артиллерию.
В тот год стояла сухая, жаркая погода и с полевыми работами управились полностью раньше, чем положено.
Отправка в армию была назначена в конце сентября, так что погулять было время и притом пришло известие, что Япония напала на СССР в районе Владивостока. Тогда вместе с нами загуляли и мужики среднего возраста, считали, что это начало войны. На мои провожанки-проводы пришло очень много народу – почти вся деревушка. Для угощения я купил 3 четверти водки (тогда продавали целыми четвертями). Пили рядовую и брат Василий ходил с четвертью водки, угощая всех. Притом почти каждый приносил по пол литра водки своей. На проводах были выпиты всего 2 четверти водки и кто сколь еще приносил. Четверть осталась.
Сбор отправляющихся новобранцев был назначен в районе Богородска.
Съехались провожающих и отправляющих огромное количество на одинцах, парах, тройках – лошадях, с гармонями, песнями, частушками. Было много речей произнесенных со стороны районного начальства и участников войны 1905-1917 годов в духе патриотизма – служить нам честно и храбро.
Из нашей деревни поехали в армию Родион Михайлович Злобин, Иван Андреевич Зашихин и я. Их провожали до Зуевки ихние жены. Погода стояла жаркая. В Омутнинском районе в Каю горели леса. Дым тянуло и даже чувствовались гарь в наших местах. После всех этих гулянок, провожанок, пыли, гари и тряски на телеге, где каждый толчок отдавался в голове, без того с похмелья болевшей, было на душе очень муторно, да притом ехавши куда-то в неизвестность.
В чемодане у меня оказалось 2 поллитра водки, папиросы и разная снедь. Водку и папиросы положили, по всей вероятности, девки. В Зуевке, в райвоенкомате нас набрали на 2 пульмана, примерно 140 человек. Сводили в баню, помыли, из бани в вагоны.
Вагоны были уже оборудованы для перевозки людей с двойными нарами и посредине чугунная, круглая печка. На этом этапе закончилась, можно сказать, вольная, беззаботная холостяцкая жизнь. Эти 2 вагона новобранцев были подцеплены к составу таких-же новобранцев и получился эшелон примерно в 50-60 вагонов. Наши 2 вагона составляли отдельную команду за № не помню каким. Старший вагона был из нашего брата Гераскин Иван (окончивший строительный техникум). Через него нам выдали по 5 рублей денег на пропитание. Хотя магазины не торговали водкой, но ухитрялись где-то купить её. Как бараны, не можно собрать и посадить в вагон, но к вечеру все были в сборе и эшелон наш тронулся в направлении Урала 28 сентября 1938 года. На вагон было выдано 4 ведра, на каждого по эмалированной кружке и столько же эмалированных мисок. Одеты мы были не ахти важно, каждый стремился одеть что похуже, даже ехали некоторые в лаптях. Что скажешь – деревня. Ребята были крепкие, да и года по 22 и старше. Большинство были женаты и остались дома ребятишки. Постелей никаких не было. На второй день прибыли в Свердловск. Там мыли в бане весь состав эшелона, одели чистое, новое нижнее белье и накормили в столовой первым и вторым. Дальше везли и кормили из своей кухни, которая находилась в вагоне в середине эшелона. Большинство была одна каша, консервы, сахар, чай. Кормили хорошо и при больших городах, где устраивали бани, кормили в столовых.
Воинские эшелоны шли одни за другим, но везли очень медленно, т.к. железнодорожный путь был один. Перед станцией, где уже знали, что будет эшелон стоять, поезд останавливался в поле и новобранцы выскакивали из вагонов для того, чтобы оправиться. Уборные были переполнены доверху, куда зайти было невозможно. Да и понятно, если из наших 50 вагонов выйдет 3500 человек – это уже много, а если пройдет за сутки 5-7 таких эшелонов, то очень внушительная получается цифра.
Около станции и на станции водку не продавали и происшествий никаких не было. Большинство магазинов и ларьки были закрыты. Тогда на перронах торговали частники – орехами, семечками, молоком, курами вареными и разной разницей – вот у них можно было купить водочки или самогонку, но и то редко. Все знали, что везут на Дальний восток. Проехав Байкал – это величественнейшее водоскопление, тоннели и многие дивились тому, что мог сделать труд человека и безо всякой почти техники – все вручную.
Возле Байкала и Забайкалья стали попадаться заключенные. Из вагона выкинешь им буханку хлеба – набежат несколько человек к ней.
Наскальных надписей и разных рисунков не счесть.
Приехали в Улану-Де и узнали, что стоять будем долго, мы с Гераскиным решили сходить в город поискать спиртного, конечно вороски. Нам подсказали местные жители где есть магазин, торгующий спиртом. Нашли, выпили там и взяли с собой. Уже на станции я стал подлазить под вагон и о какую-то чертовщину стукнулся головой. Голову пробил, потекла кровь, меня к медичке и там обнаружили у меня бутылку спирту. Сделали перевязку, бутылку разбили, а меня на гауптва́хту– был полувагон, где в одной половине хранилось что-то, а другая служила гауптва́хтой – туда и толкнули меня. Часов 12 там держали. Потом выпустили. 20 октября 1938 года прибыли на станцию Куйбышевская Восточная ночью. Утром проснулись, наши 2 вагона стоят в тупике, эшелона нет, начальства тоже нет.
Потом пришел какой-то железнодорожный служащий и спросил: «Кто старшие вагонов» - те явились.
- К 12.00 чтобы все были на месте- будем отправляться.
В 12 часов дня подцепили наши вагоны к товарняку и поехали куда – никто не знает. Вечером приехали – смотрим на станционной вывеске «Благовещенск». Я грешный и не знал такого города. Вот и учил географию.
Ночевали в вагонах. Утром приехало начальство и грузовые машины. Погрузили свои доски – чемоданы в машины, а нас построили и по Благовещенску как баранов повели в часть. Оборваны, грязные, кто в чем. За эти 22 суток пути изорвалась бы даже хорошая одежда, не говоря уже о заплатанных штанах и лаптях. Если поворочаться на голых, нестроганых досках, да на верхних нарах 22 ночи – новое сползет (продолжение)
Пульман - (пульмановский вагон) — большой пассажирский спальный железнодорожный вагон, по имени американского фабриканта спальных вагонов (Википедия)
