Преклонный возраст и сопутствующие ему обстоятельства в последние пару лет стали очень популярной темой для хорроров, словно среднестатистический мировой кинозритель глядит в будущее с тихим ужасом. Но вообще-то старость в кино может быть очень бодрой и смешной. Рассказываем о давнем культурном герое — комическом пенсионере — и его национальных разновидностях.
Василий Степанов
Кинокритик, главный редактор журнала «Сеанс»
Старость принято уважать. Но от уважения до насмешки один шаг, сделать который совсем нетрудно — и на старуху, как говорится, бывает проруха. Не так уж важно, кто стал первой осмеянной старушкой или старичком кинематографа. В конце концов, амплуа комического старца задолго до расцвета киноискусства существовало на театральных подмостках и в литературе. Гарпагон Мольера, Панглос Вольтера, Плюшкин Гоголя. Кащей Бессмертный, наконец. Ворчащие, скопидомствующие, без конца мудрствующие и крайне вздорные пенсионеры и не менее смехотворные пенсионерки — Баба-яга, Коробочка, старухи Хармса.
В британском кино, которое во многом создало эталонный образ старости, большинство пенсионеров — одинокие женщины. Чопорная, колониальная и потому постоянно воюющая Англия первой половины прошлого века была страной преждевременно состарившихся вдов, и англичане первыми придумали, чем развлечь своих бабушек. Здесь выросли комитеты по охране природы, кружки по выращиванию кабачков, клубы любительниц вышивания, объединения благотворительниц, одаривающих бездомных баночками с домашним джемом. Но этих развлечений явно недостаточно, и, решив развеять скуку вдовства или наверстать упущенное за годы семейной жизни, почтенные дамы пускаются во все тяжкие и начинают совать свой нос в чужие дела. Свою комедийную карьеру они часто начинают прямо возле смертного одра или свежей могилы, даже не сняв траурных кружев.
Так Британия и стала страной миссис Хадсон и миссис Хендерсон («Миссис Хендерсон представляет»): снятая Стивеном Фрирзом история стареющей сумасбродки, решившей открыть на Пикадилли театр со стриптизом, основана на реальных событиях. Только в Англии могла кокетничать потерявшая в Бразилии мужа тетушка Чарли («Здравствуйте, я ваша тетя!») и вести растительную благообразную жизнь неожиданно коварная миссис Уилберфорс («Убийцы леди»).
Истязающие себя табаком и алкоголем мужчины, конечно, не могли составить этим стойким дамам сколько-нибудь достойную конкуренцию. А потому грабители, встретившие на своем пути божий одуванчик миссис Уилберфорс, в конце концов оказывались под поездом, а голландский антрепренер так боялся свою хозяйку миссис Хендерсон. Сам Шерлок Холмс не мог шагу ступить без миссис Хадсон; в фильме Игоря Масленникова «Двадцатый век начинается» он пристроил старушку в самое пекло — собирать секретные сведения в доме германского шпиона фон Борка.
Совсем иначе жилось пожилым по другую сторону Атлантического океана. Здесь не было, как выразился Берти Вустер, той пресловутой «диктатуры тетушек». Для Америки, страны здорового образа жизни, старость даже 50 лет назад казалась скорее досадной и весьма неожиданной оплошностью природы, нежели чем-то неизбежным, к чему нужно готовиться смолоду. Потому и американские старики комичны, невзирая даже на самые трагические обстоятельства (вспомним поздних героев Клинта Иствуда), ведь старость настигла их внезапно, не спросясь. В Британии решившая помочь сыну-полицейскому миссис («Стой! Или моя мама будет стрелять!») должна была не УЗИ покупать на черном рынке, а вязать пинетки для внуков. Но нет, есть еще порох в пороховницах. Под стать ей и старушки, которых окучивает продюсер Макс Бялысток («Продюсеры»). Он и сам не первой свежести фрукт, но все-таки верит, что самые громкие премьеры у него еще впереди, и охотно предается любовным утехам с пожилыми леди, чтобы получить чек на свою новую постановку.
Молодость духа — вот что отличает стареющих американцев от англичан «третьего возраста». Американский старик чаще всего путешествует («Несносный дед»), командует парадом («Полицейская академия»), мутит мутки («Наркокурьер»). Агенты ЦРУ даже в самом почтенном возрасте никак не могут уйти отставку своими ногами (и «После прочтения сжечь», и «Знакомство с родителями», и «РЭД» — они ведь, в частности, об этом). Вспомните, как бабушка Наполеона Динамита («Наполеон Динамит») гоняет на картах (во дворе у нее живет ручная пума!), а тетушки из «Мышьяка и старых кружев» прячут в сундуках остывающие тела. Как дядя Джуниор из «Клана Сопрано», невзирая на деменцию, организует в доме для престарелых азартные игры, а милейшая старушенция из «Дюплекса» выживает арендаторов из собственной квартиры.
Вы можете себе представить, чтобы такое со своими жильцами проделывала миссис Хадсон? Именно поэтому снимавшим ремейк комедии Маккендрика «Убийцы леди» братьям Коэн пришлось перенести действие фильма на патриархальный черный Юг. Ни в одном другом месте Америки английский старушачий юмор не смог бы сработать. Благородные разбойники, распевающие в подвале религиозные гимны, были бы разоблачены уже на двадцатой минуте, если бы сюжет разыгрывался в Нью-Йорке.
Охранительный имидж британской старухи неслучаен: главной вдовой Королевства на протяжении полувека была покойная ныне королева-мать. А теперь, увы, эту лямку приходится тянуть самой Елизавете II. По-хорошему шатнуть этот священный образ удалось лишь однажды. Сделали это бесцеремонные деятели из «Монти Пайтон». В свой первый скетчком («А теперь нечто совсем иное») они вставили истерически смешной скетч о банде старух (допотопные шляпки, кружевные воротнички, черные платьица), которые терроризируют Лондон, расписывая стены предложениями типа «Make tea, not love» и отбирая у детей мороженое. Старость — своего рода субкультурное явление.
Впрочем, переломить общую ситуацию даже «Монти Пайтон» были не в силах. «Девочки с календаря», «Молчи в тряпочку» и, конечно же, «Типа крутые легавые» убеждают, что британская бабушка — этот оплот эксцентричной, но помешанной на традициях британской монархии, — несмотря на смешки молодых, будет вечно выращивать цветы, заседать в общественном совете, хранить домашний уют и лишь иногда, по праздникам (на день рождения королевы или в день высадки в Нормандии), совершать что-то из ряда вон выходящее.
Увы, в России образам старости далеко до комических идеалов англосаксонского мира. Наша пенсионерская действительность дает не так уж много поводов для оптимизма. Образ пенсионера, вычеркнутого из жизни, складывался годами и зачастую благодаря именно усилиям советских комедиографов. Эльдар Рязанов в «Стариках-разбойниках» рисует ужас заслуженных работников перед отставкой. Еще более трагическая картина возникает в рязановских «Небесах обетованных», где старики из «бывших» мыкаются на свалке (своего рода руины Советского Союза).
Чуть лучше получалось справляться с обстоятельствами у великих комических старух (Фаина Раневская, Рина Зеленая, Татьяна Пельтцер), но и они не могли преодолеть культурный страх перед старостью, которая вычеркивает человека из привычной жизни. Присущ этот ужас и современному российскому кино. Наши старики пробираются в комедию партизанскими тропами. Это в американском кинематографе право на достойную, а потому комичную старость есть даже у зловещего Терминатора (машина для убийства вынуждена обзавестись гаражом и шить шторы!). У нас же в смешную старушку можно разве что переодеться, как это пытается делать Александр Ревва в своей серии фильмов про «бабушку легкого поведения». В России веселый старичок обязательно должен быть упырем (как герой Юрия Стоянова в «Вампирах средней полосы»), а старушка — странноватой особой, как все без исключения героини Розы Хайруллиной. Редкий образец классической комической старушки — баба Маня из «Елок». Она и в интернет ходила, и на сноуборде кататься училась. От остальных бабушек слишком веет родиной-матерью (см. «Груз 200»).
Любопытная попытка покончить с этой грустной традицией отечественной старости как предисловия к похоронам — комедия «Старые шишки». Обитатели дома престарелых под названием «Старые шишки» ведут борьбу с благодетелем, который одаривает их бесплатными гробами, считая, мол, «что еще нужно пенсионеру, чтобы почувствовать уверенность в завтрашнем дне». И тут «Шишки» дают неожиданный для российских реалий ответ: оказывается, нужно много чего. Хочется плясать на ретродискотеке, есть роллы, плавать в бассейне. А к земле как-то не тянет. В пенсионерах «Старых шишек» оказывается неожиданно силен протестный потенциал. Пока местная медсестра буднично рассказывает про смерть в больничном коридоре и про «денег нет, но вы держитесь», старики просто хотят взять свое. Но, к сожалению, исправить бедственное положение законными методами невозможно. И, пожалуй, именно в констатации этой невозможности, а не в симпатичных старичках-разбойниках, которые хотят пожить по-человечески, главная и неожиданно острая для жанра комедии новация фильма. Последний раз в этом ключе работал Рязанов в упоминавшихся выше «Небесах обетованных».
Смотрите «Старые шишки» на Кинопоиске в Плюсе .
[data-stk-css="stkcYRZf"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { background-color: rgba(247, 247, 247, 1); border-radius: 12px } [data-stk-css="stkbIBXd"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { padding: 29px } [data-stk-css="stkBIFsp"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px; margin: 0 auto } [data-stk-css-m="stkGsavK"]:not(#stk):not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px }
