Продолжаю рассказ о путешествии по Костромской области.
Мы ехали из Солигалича в Асташово. По дороге решали заехать «в одно интересное место», как сказала экскурсовод.
— А чем оно интересно-то? — поинтересовались мы, уже немного пресыщенные впечатлениями — храмы, деревянная резьба, портреты в Нероново, и так далее.
— Ну сами увидите.
Я думаю, ну да, очередной коллекционер, народный умелец (было такое советское выражение), чудак и энтузиаст. Мы за годы наших путешествий видели немало такого — чего стоил, например, музей первой переводчицы Андерсена Анны Ганзен, в маленьком Касимове. Или музей адмирала Корнилова в далеком тверском селе.
Но тут было что-то другое.
То, что это «другое», я почувствовал сразу, как только вышел из машины — земля была мягкая и пружинила.
— А тут же не было никакой земли-то, — посмеиваясь, сказал хозяин, Павел Борисович Кудряшов. — Купил участок на болоте, вот пришлось опилками засыпать… — Идемте чай пить в беседку.
… Но и беседка была особая, плавучая, построенная прямо в середине пруда, на понтонах. Оттого она загадочно покачивалась и таинственно влекла. Здесь среди кувшинок и искусственных лебедей чай (и не только он) пился как-то легко. Пруд тоже, понятное дело, был рукотворный.
А дальше…
Павел Борисович — человек вроде бы скромной биографии, был учителем труда в школе для детей с особенностями развития (для них этот самый «труд», то есть навыки ручной работы — предмет самый важный, это вам любой психолог может подтвердить). Потом и в обычной школе вел кружок.
Но по всему видно — что человек он по-особому талантливый, к чему ни прикоснется — все превращается в какое-то маленькое чудо. И речь у него ясная, емкая, какая-то неторопливая и неохотная при том. И взгляд хороший, но и цепкий.
Вот делали они с ребятами скворечники. Или — собирали старые вещи — фотоаппараты, объективы, калькуляторы, ставни, двери.
Но одно дело — когда у вас есть несколько скворечников, и вы их повесили, предположим, на одно дерево. А другое дело — когда у вас сто скворечников! Или двести… И вот они мгновенно превращаются в арт-объект. Здесь есть, например, «роща искусственных деревьев» — ветви этих пихт или елок Кудряшов заставил расти таким причудливым образом, что ты понять не можешь — это где я? У Алисы в Зазеркалье?
И так во всем — любой предмет, любой объект, который Кудряшов «умножил» на энное количество раз, приспособил под неожиданным углом — становится произведением современного искусства. Ну, например, те же пишущие машинки, прикрепленные к стене вертикально.
Пока под Москвой или под Калугой мощные архитектурные или градостроительные умы строят парки в Веретьево или Николо-Ленивце, устраивают грандиозные фестивали, нанимают персонал, устраивают кампанию в прессе, Павел Борисович на своем садовом участке тихо и без шума строит свой уникальный музей, для себя. Из природных материалов или из никому не нужных вещей, умножая их сущности и извлекая из них некие новые смыслы — он выстраивает новую реальность.
И дело не только в этом «умножении сущностей», в том, как количество вдруг резко прыгает в качество, нет. Я ходил, ничего не в силах проанализировать и разложить по полочкам, по этому «живому музею», который Пал Борисыч соорудил просто на своем участке, и ловил себя на мысли — я вижу не просто скворечники, рамки, машинки, колеса или ставни — нет, я вижу будущее. Я вглядываюсь в него, и вижу новый мир — мир, в котором, например, все будет исключительно из дерева и органических материалов, включая машины, предметы обихода и техники, я вижу мир, в котором «промежуточные» ныне профессии — станут престижными и уважаемыми — например, «проводник по заповеднику» или «учитель труда», я вижу мир, в котором ген злобы и зависти будет подавляться в людях уже в раннем возрасте…
Но тут я понял, что зафантазировался и снова пошел в очередную «галерею предметов».
Поезжайте к Пал Борисычу, если сможете. Стоит посмотреть этот зачарованный мир.
