Почему-то при изучении первых Романовых очень мало уделяется внимания их личным предпочтениям, а я считаю, что это тоже немаловажно, ведь интересы формируют характер, который напрямую влияет на принятие важных политических решений. Но что-то мы все-таки знаем: например, часто говорят, что Алексей Михайлович очень любил соколиную охоту (что является несомненной правдой), но для кого-то будет открытием, что он также изучал шифры и постоянно практиковался в тайнописи, даже придумал нечто своё в этом деле. Обучал он мастерству и старших детей (будущего императора Петра I, к сожалению, приобщить полноценно к тайнописи не успел, но все же познакомил), так мы можем найти зашифрованную переписку царевны Софьи с ее фаворитом Голицыным. Сегодня познакомимся с этим неординарным увлечением русского монарха.
Конечно, Алексей Михайлович тайнопись не придумал, первые специалисты–тайнописчики появились на государственной службе ещё в 1549 г., к моменту образования Посольского приказа. Однако при усилении центральной власти в годы правления царя Алексея Михайловича шифры получают более широкое распространение.
Послы и резиденты всегда снабжались шифрами. Известен, например, такой факт. В 1673 г. резидентом в Речь Посполитую был назначен полковник Тяпкин. По дороге в Вильно его догнал царский гонец и вручил ему «знаки тайнописи и повеление царское пользоваться ими для донесений». Однако через некоторое время царь Алексей Михайлович заметил, что корреспонденция его резидента из Варшавы сильно запаздывает. Причина выяснилась очень просто. Когда Тяпкин явился с жалобой к королю Яну Собескому, тот, в свою очередь, упрекнул резидента в том, что он писал «ссорные и затейные письма» к царю. Следовательно, поляки перехватывали и дешифровали послания Тяпкина.
Тяпкин же продолжал оставаться при польском дворе и в течение пяти лет посылал в Москву составленные «закрытым письмом» донесения. Сохранилось более шестисот листов донесений первого русского постоянного посланника в Польше к «сберегателю посольских дел» боярину Артамону Сергеевичу Матвееву.
В государственной криптографии получают развитие и некоторые другие способы тайнописи, известные по древним русским рукописям, например, такие, как «мудрая литорея». Этим способом, в частности, зашифрован текст, отлитый на большом колоколе Саввино–Сторожевского монастыря под Звенигородом. Зашифрование текста, по предположению ученых, произвел сам царь Алексей Михайлович.
Расшифровать удалось следующее:
Изволениемъ (в)себлагаг(о) и въсещедраг(о) Бог(а) нашег(о)…
… и заступениемъ милостивыя заступницы пресвятыя владычицы нашея богородицы,..
…и за молитъвъ отъца нашего и милосътиваго заступника преподобнаго Савы чюдотворъца,..
…и по объщянию и по повелънию раба Христова ц(а)ря Алеξъя от любьви своея душевныя и от серьдечнаго желания…
слитъ сеи колоколъ в дом пресвятыя богородицы честнаго и славнаго ея рожества…
…и великаго и преподобнаго отца наш(е)го Савы чудотворца, что в Звенигороде нарицаемый Стороже(в)ский…
Надо отметить, что в тайнописи встречаются ошибки.
Приказ тайных дел занимал тогда одно из верховенствующих положений в стране и подчинялся лично царю. Отсюда очень многие вещи оставались засекречены. Как правило, нам достаются очень скудные, отрывочные, весьма разрозненные свидетельства, достоверность которых порой приходится ставить под сомнение. Вместе с тем особо важные поручения разведывательного характера были столь деликатны, что, как правило, их отдавали в устной форме.
Для работы в Приказе тайных дел отбирались наиболее проверенные и способные, хорошо знающие грамоту, сообразительные подьячие из других приказов. Они проходили специальную школу обучения, созданную при Спасском монастыре.
Прочитав секретное распоряжение, адресат тут же должен был вернуть его посланцу. А если посланец по каким-либо причинам не мог вручить его адресату, то должен был вернуть царю или своему высшему должностному лицу в нераспечатанном виде.
Ключ к расшифровке этих посланий не записывался, его заучивали наизусть. Существовали различные варианты секретного письма, и, как положено по правилам конспирации, никто из подьячих не должен был знать все варианты тайнописи.
Как правило, она составлялась по одному из наиболее примитивных способов зашифровки, получившему название «тарабарской грамоты». Секрет этого способа в том, что одни буквы подменялись другими. Тайное письмо иногда называлось «затейным». Нередко писцы прибегали к написанию фраз в обратном порядке, составляя своеобразные криптограммы, иногда не дописывали буквы — такой шрифт назывался «полусловицей».
К 1653 году царь собственноручно составил весьма пространный текст и разработал 12 азбук для его шифрования. Среди этих азбук были и такие, которые, несомненно, свидетельствуют о глубоком знакомстве Алексея Михайловича с греко-византийскими цифровыми шифрами.
Архивные документы свидетельствуют, что Алексей Михайлович постоянно использовал тайнопись в повседневных делах. Так, в 1654 году он записал в «походной смотренной тетради 162-го году»: «Ботвиньеву велеть роспись написать в помесном приказе не по русски». И подьячий Ботвиньев составил роспись дворов служилых людей по данным Поместного приказа, пользуясь тайной азбукой.
Интерес к криптографии у Алексея Михайловича сохранялся всю его жизнь. Даже в личных бумагах царя, сохранившихся в архиве Приказа тайных дел, постоянно встречаются шифрованные строки. Их можно увидеть даже среди крюковых записей нот и отрывков из молитв.
Время царствования Алексея Михайловича стало периодом подлинного становления российской криптографической службы. Именно тогда сложились система криптографического делопроизводства и связанная с ней неформальная специальная служба. Они состояли из двух главных частей и нескольких более мелких. Главные части – в Посольском приказе и в Приказе тайных дел. Остальные – в правительстве (боярской думе) и в других важнейших приказах. Верховное руководство, вероятно, осуществлялось самим царём.
