При попадании первоходов тюрьму или на зону главное, что интересует новых соседей - это статья и прошлое вновь прибывшего. Первым делом всех, конечно же, интересует статья, по которой первоход попал за решетку. Во вторую очередь - не хромает ли первоход по жизни, то есть не имеет ли он какого-либо отношения к людям с нетрадиционной ориентацией, чтобы не законтачится от него. И третий из главных вещей, которую будут интересовать новых знакомых первохода - это его профессиональная деятельность. В уголовных традициях существует ряд профессий, которые считаются не уважаемыми.
На первом месте среди профессий, презираемых правильными арестантами, по понятной причине стоит мусорская работа, то есть так или иначе связанная с полицией. Правоохранительные органы и преступники всегда были непримиримыми врагами. По этой причине, например, считается заподлом работа охранником в супермаркете. Охранник - это, конечно, не мент, но ведь когда он задерживает укравшего товар ментов, то он вызывает, а значит, сдает ментам, напрямую сотрудничает. Однако охранник охранику рознь. Охранники, которых принято называть телохранителями, с ментами уже вроде как не сотрудничают. Другой вопрос, что многие из них бывшие силовики, военные. Но если он бывший силовик, то на обычную зону он не попадет. А отношение к военным в тюрьме - это вопрос дискуссии, но об этом позже.
Тем не менее, какого-то особого обновления даже бывших охранников супермаркета испытывать не будет. Однако и на уважении в преступном мире рассчитывать не стоит. В настоящее время уголовные либералы склоняются к мнению, что предъявлять фраеру за такую работу - это лишнее. В блатной мир охранник точно не попадет, но спокойно сидеть мужиком можно вполне.
В советские времена, особенно послевоенные, считалось большим западлом служить в армии. Служившим был закрыт путь везде. Бывших воров, попавших на фронт, называли суками, их презирали. Это привело к разделению криминального мира на правильных и неправильных воров, которых воры называли суками, или сучеными, что впоследствии привело к так называемой сучей войне. Традиция эта осталась и ныне. Бывших военных называют автоматчиками или автоматными ружьями. В последние годы эта традиция сильно смягчилась. По логике современных языков, 18 - летний парень в свое время не выбирает, осознанно, служить ему или нет. А в армию ведь забирают вне зависимости от пожеланий. По понятиям юный преступник должен всячески косить от армии или в блатном мире ходу ему не будет, но это блатные. А если юноша до армии в преступном мире не жил, то откуда ему было знать, что это западло. Поэтому сейчас к бывшим срочникам отношения крайне либеральные, и они спокойно сидят мужиками.
Однако бывают и исключения. Например, знаменитый нижегородский вор в законе Василий Христофоров в юности отслужил в стройбате и тем не менее был коронован. За глаза недоброжелатели его иногда называют автоматной рожей, но в лицо - никогда. А вот контрактникам, целенаправленно начавших убивать за деньги, отношение уже совсем другое, куда более негативное. Вот это, по мнению зэков, уже настоящие автоматные рожи и люди, которые напрямую и по своей воле сотрудничали с государством.
Но увы, их за это ведь никто не будет уважать. До 1991 года заключенные отрицательно относились к советской власти. Слова комсомолец и коммунист среди зэков означали ругательства. Ненависть к власти выражалась во всем. На малолетке, например, нельзя было курить приму, потому что пачка красная, а если мать приезжала на свидание в красной кофте, сын отказывался от встречи. Эти понятия в такой радикальной форме исчезли после смены режима в стране.
Презрения к партийцам, депутатам, чиновникам и прочим системным функционерам осталась. Профессии, так или иначе относящиеся к государственной службе, автоматически закрывают для сидельца возможности для карьерного роста в неволе. Плавающим статусом в тюрьме обладает профессии адвоката. С одной стороны, адвокатами чаще всего становятся бывшие менты, судьи или прокуроры, однако такие сидят на зоне для бывших сотрудников. С другой стороны, даже если адвокат не бывший мент, профессия это все равно юридическая, а значит, он человек системы, не менее. Если человек этой профессии правильно поведет себя в заключении, будет помогать братве решать правовые вопросы, ведь часто пишут разнообразные жалобы и судебные иски, то он будет сидеть отлично. И прессовать такого профессионала, конечно же, никто не станет. Пример адвоката Дмитрия Якубовского тому подтверждение. Они не почитают так называемых халдеев - людей, чья профессия связана с оказанием услуг. В неволе обслуживающий персонал - это шестерки и шныри.
Однако в неволе чмырить официанта, уборщика или, допустим, швейцара за одну только принадлежность к профессии не станут, если, конечно же, не дознается, что человек на воле имел какие-то другие косяки. Соответствующая информация о человеке в зону доходит очень оперативно, распространяется там еще быстрее. Да и сами зэки очень хорошие психологи. Нужные сведения они могут вытащить из новичка в процессе непринужденной беседы. Тем не менее, в блатные прислуги путь закрыт. Прислуживать для блатного унизительно. С нескрываемым презрением зэки относятся к профессии, имеющем отношение, пусть даже косвенно, к пропаганде нетрадиционной ориентации или даже предполагающим работу натурой. Стриптизер, натурщик, танцор в коллективе с голубым репертуаром - все это стрёмные по воровским понятиям занятия.
Касаемо самых ненавистных зэками профессий, то они, разумеется, отделены от своих врагов ненавидимых ее ворами. Бывшие представители силовых структур и других стрёмных гос. учреждений сидят отдельно от основной массы уголовников, так как в обычных исправительных учреждениях их неминуемо ждала бы расправа. Для бывших сотрудников по стране функционирует порядка десяти колоний. Режим содержания у них также в ассортименте, как и у остальных зыков - от общего до особого. В таких зонах содержатся полицейские, бывшие военнослужащие внутренних войск, сотрудники ФСИН, прокуратуры, таможенной службы, налоговики, ФСБ, шнеки, служащие Минобороны, МЧС и приставы.
Меньше всего в процентном соотношении сидит федеральных судей. Людей в черных мантиях вследствие корпоративной солидарности судейского сообщества крайне непросто упрятать за решетку. Неважно, служил ли осужденный на время привлечения его к уголовной ответственности или нет. Даже если в прошлом у по следственного или подсудимого был месячный эпизод работы, к примеру, в ППС, после вынесения обвинительного приговора его этапируют именно в ментовскую зону. От представителей администрации таких мест лишения свободы сидят в основном смирно. Какие-либо понятия в этой среде не приняты, и там, разумеется, нет особых профессий, за которые уважают больше или меньше. Рядовой ППС Ники, генерал на промзоне работают бок о бок, на равных. На режиме такие сидельцы жалуются редко, но большинство из них искренне считает, что отбывают срок по несправедливости из-за подстав и наговоров.
