Поэт Борис Слуцкий описал в книге воспоминаний "О других и о себе" случай, который многим может показаться невероятным. А дело было в том, что в 1941 году лейтенант Красной армии Рахимов (фамилия вымышленная) сдался немцам в плен...
В селах Смоленщины
Казах или узбек по национальности, Рахимов незадолго до войны окончил военное училище. Что именно заставило его нарушить присягу, бог весть. Слуцкий об этом умалчивает, да, скорее всего, и не знает. Рахимову оправдания нет, скажу только, что он был такой не один.
То было время, когда немцы решили создать батальоны и целые дивизии из солдат разных национальностей Советского Союза. Некоторые служили им не за страх, а за совесть. На Смоленщине по сёлам разъезжали конники в одежде без погон. Они громко пели советские песни, и из стогов на знакомые звуки выползали тощие окруженцы. Выползали и тут же гибли под ударами шашек.
Командир батальона
Рахимов принял у немцев командование среднеазиатским батальоном, собранным из казахов, узбеков и таджиков. Кормили их хорошо - сладким супом и консервированным сыром. За "это и проданы были голодные красноармейские души". К Рахимову приставили немецкого офицера. В каждую из четырёх рот дали по фельдфебелю. Немцев во всём батальоне было не более пяти человек.
Полтора года "туркестанцев" учили немецкой тактике. Наконец, в августе 1944 года батальон Рахимова, базировавшийся в Румынии, бросили на передовую, в самую гущу Кишиневской битвы. Чёткого фронта там ещё не было. Противникам приходилось выискивать друг друга.
Рахимов решил воспользоваться моментом и перейти обратно в Красную армию. Вместе с командирами рот решили убрать немцев и двигаться в "своим". Когда до передовой оставалось три километра, план был исполнен - все пятеро немецких надзирателей остались лежать в кустах. Офицера уничтожил сам Рахимов.
Солдаты поначалу ничего не знали, но узнавши, приняли решение командиров с молчаливым одобрением. В сгущавшейся темноте батальон приближался к линии фронта.
Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
Впереди батальона на конях ехал Рахимов с ротными командирами. Вдруг из сумерек послышался русский окрик. Рахимов ответил часовому: "Свои!" и проехал вперед. Часовой, увидев кругом немецкую зелёную форму и немецкие автоматы, "без памяти побежал в деревню" сообщать о нападении, но был деликатно остановлен и задержан. В деревне Рахимов с товарищами подъехали к штабу командира полка. В комнате сидели у стол подполковник и два ординарца.
"Товарищ подполковник, разрешите обратиться!" - вытянулся в струнку лейтенант Рахимов.
"Говорите", - ответил полковник и поднял голову.
Перед ним стоял немецкий офицер, а сзади толпились его смуглые, узкоглазые подчинённые. Мало что понимая, полковник побледнел, а у ординарца повисли руки.
Рахимову пришлось долго и путанно объясняться. Наконец, командир полка понял обстановку, зашевелился, позвонил генералу и начал, было, разоружать странный батальон. Явился генерал и приказ о разоружении отменил. "В ту же ночь, - пишет Слуцкий, - батальон бросили в бой. Через несколько дней туркестанцы рассеялись по госпиталям, и новые красноармейские книжки нивелировали их удивительные биографии". Рахимов был оставлен при штабе дивизии и служил помощником начальника разведывательного отделения.
P.S.
Многие из моих комментаторов будут кипеть от возмущения. И по поводу самого рассказа, и в особенности по поводу решения генерала, которое буквально нарушило приказ Сталина о дезертирах № 270. А вот генерал взял и ослушался. Сталин не умел прощать людей, а советский генерал (жаль, не сохранилось его имя) умел и считал нужным это делать.
К тому же он направил "туркестанцев" кровью искупать свою вину (которой никто не отрицает), и многие из них погибли. А тех, кто выжил, не нам судить. Нам бы, братья и сёстры, в своей жизни разобраться.
А что вы думаете о Рахимове, его "туркестанцах" и генерале? Высказывайте мнения в комментариях, ставьте лайки и будьте здоровы
