Годы общих лишений сплотили декабристов-каторжан и их жён в одну большую «артель», в которой все вещи и книги были общие, единение позволяло оказывать некоторую материальную помощь наиболее нуждающимся. В среде менее обеспеченных товарищей по несчастью Марию Николаевну, мягко говоря, недолюбливали за высокомерие, безжалостность и чёрствость. Можно сказать и резче: Марию Николаевну в обществе декабристов терпели ради мужа, который был пусть и не очень умным человеком, но по натуре добрым и незлобивым.
Можно ли это счесть неожиданным? Смею думать, что нет. Вызывающе заносчивой она была и ранее, особенно это проявлялось в отношениях к новой родне — Волконским. Вытерпевшая немало за годы сибирской эпопеи от своих прямых родственников сиятельная «декабристка», сама о себе говорившая, что «совсем не любезна от природы», и впрямь наследовала и проявляла в жизни не лучшие черты своего «ядовитого семейства». Так отзывались современники о семье Раевских. А декабрист М. Лунин — самая многосторонняя, причудливая и по-человечески самая симпатичная фигура среди декабристов (он был одним из немногих декабристов, кто не назвал на следствии ни одного сообщника) — за поведение, последовавшее после декабрьского мятежа, позже назовёт Раевских «трусливым семейством». Как можно, воскликнет кто-то, говорить о трусости семейства, глава которого проявил героизм в годы Отечественной войны? К сожалению, история знает немало примеров, когда поведение человека на поле брани разнится с его поведением в мирные дни.
Но нас сейчас больше интересует лишь одна сторона жизни Марии Волконской в Сибири. Среди декабристов ходило мнение, что княгиня отправилась в Сибирь вовсе не за мужем, а к другому мужчине — тоже декабристу, ближайшему сподвижнику П.И. Пестеля, Александру Викторовичу Поджио. Обрусевший итальянец, очень привлекательный внешне, «сохранивший весь жар и все убеждения юношества». В рядах заговорщиков Поджио являлся одной из колоритнейших фигур. Его незаурядность и неординарность, что называется, бросалась в глаза. По приметам, указанным в деле, приговорённый к бессрочным каторжным работам был ростом 2 аршина 7 вершков, «лицом бел, чист, волосом чёрн, глаза жёлто-карие, нос продолговат, с горбиною». Родился Александр Поджио в Николаеве, учился в Одессе.
Сохранилась зарисовка в письме Е.П. Оболенского к их общей приятельнице, Е.Н. Хвостовой в пору, когда Поджио выпустили из тюрьмы на поселение в 1839 году:
«Одежда его своеобразна, он носит длинные волосы, наподобие наших священников; красивая чёрная борода и красивые усы подчёркивают его итальянскую физиономию; его костюм — русский полуказакин; всё это составляет нечто необычайное и чудное и поражает вас, когда вы слышите его французский говор и любезности с дамами».
В воспоминаниях сибиряка Н.А. Белоголового о декабристах, видевшего Поджио в то же время, можно встретить ещё один набросок его портрета:
«Длинные чёрные волосы, падавшие густыми прядями на плечи, красивый лоб, чёрные выразительные глаза, орлиный нос, при среднем росте и изящной пропорциональности членов, давали нашему новому наставнику привлекательную внешность и вместе с врождённою подвижностью в движениях и с живостью характера ясно указывали на его южное происхождение. Под этой красивой наружностью скрывался человек редких достоинств и редкой души. Тяжелая ссылка и испорченная жизнь только закалили в нём рыцарское благородство, искренность и прямодушие в отношениях, горячность в дружбе и тому подобные прекрасные свойства итальянской расы, но при этом придали ему редкую мягкость, незлобие и терпимость к людям, которые до конца его жизни действовали обаятельно на всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Я много странствовал по свету, много знавал хороших людей, однако другого такого идеального типа альтруиста мне не приходилось встречать, хотя, веруя в человечество, не сомневаюсь, что, быть может, пока в редких экземплярах, он существует везде. С безукоризненной чистотой своих нравственных правил, с непоколебимой верностью им и последовательностью во всех своих поступках и во всех мелочах жизни, с неподкупною строгостью к самому себе — он соединял необыкновенную гуманность к другим людям и снисходительность к их недостаткам, и в самом несимпатичном человеке он умел отыскать хорошую человеческую сторону, искру добра и старался раздуть эту искру; делал он это как-то просто, безыскусственно, в силу инстинктивной потребности своей прекрасной натуры, не задаваясь никаким доктринерством, никакою преднамеренною тенденциозностью».
Есть портрет неизвестного художника (нач. 1820-х гг.), на котором Александр Поджио удивительным образом внешне похож… на Пушкина. Это ни о чём не говорит, однако… факт любопытный, о котором ещё будет повод вспомнить.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
