Ал. Разумихин. Классика и классики

(императрица ) Пригласим в качестве пусть не судьи, а лишь консультанта-политолога (модная нынче специализация) аккуратного Модеста Андреевича Корфа (раз уж мы вспомнили его), которого никак нельзя назвать иначе, как убеждённым царедворцем. Попросим его прояснить, так кто же являлся на «маскерад» к Энгельгардту отдохнуть и развеяться, кто был большой охотник до маскарадных игр. Примерно в ту пору, 16 января 1839 года, он сделал запись в своём дневнике: «Элементы, из которых составляются все эти балы большого света, довольно трудно обнять какими-нибудь общими чертами...

(императрица Александра Фёдоровна) При жизни Лермонтова пьесе путь на сцену и к читателю был заказан*. Хотя в попытках пройти цензуру он корёжил текст и сделал несколько редакций. Всё оказалось безуспешно. * Впервые она опубликована с многочисленными купюрами в 1842 году; полный текст, без цензурной правки — в 1873 году. Но, как это всегда бывало, не обошлось без утечек. И так как в драме присутствовало много монологов, каждый из которых мог служить отдельным, целостным произведением, в списках...

Странное дело, непринуждённость, некая раскованность, непристойные скандалы, которые приписывались маскарадам у графини Самойловой и вызывали большое недовольство Николая I, никак не мешали ему смотреть сквозь пальцы на другие маскарады. Хотя, известно, что они устраивались часто и во многих частных светских домах. Почему? Вопрос тем более интересный, что он связан, как мне кажется, с процитированной фразой из книги М.И. Пыляева «Забытое прошлое окрестностей Петербурга», относящейся к Самойловой: «Лермонтов ей посвятил стихи, в которых она характеризована как нельзя вернее»...

И всё же мнением императора ограничиваться не станем. Например, Михаил Иванович Пыляев в своей книге «Забытое прошлое окрестностей Петербурга» писал о Самойловой не без восхищения: «Была в Петербурге в большом свете женщина, которую звали, и не без основания, царицею салонов. Она была и красива, и умна, и обворожительна, и прелестна в одно и то же время. Лермонтов ей посвятил стихи, в которых она характеризована как нельзя вернее. Женщина эта была графиня С<амойло>ва». Именно с лёгкой руки Михаила...

Баснословная роскошь обстановки «дачи» экстравагантной русской итальянки будоражила всех. В 1835 году отец Пушкина отправился осматривать Графскую Славянку, слухи о которой перебаламутили даже тех, кто обычно был равнодушен к слухам. Вернувшись от прелестной графини Самойловой. Сергей Львович писал дочери Ольге: «Это — сокровище; невозможно представить себе ничего более элегантного в смысле мебелей и всевозможных украшений. Все ходят смотреть это, точно в Эрмитаж. Ванная комната её вся розовая,...

Потом, в 1839 году, всего-то спустя восемь лет после написанного им «я никогда не женюсь» он всё же пойдёт под венец. Его избранницей станет 18-летняя дочь рижского бургомистра Эмилия Тимм. Говорят, была полной противоположностью Юлии Самойловой. Тихая, нежная, скромная пианистка. Чем обернулось это событие для Карла Брюллова, поговорим чуть позже. Юлия Самойлова окажется вовлечённой в эту передрягу, разрешать которую пришлось на самом высоком государственном уровне. Однако вряд ли Самойлова на...

Далее всё же Санкт-Петербург, где его ждала встреча с Николаем I и императрицей Александрой Фёдоровной. О том, что приготовил день грядущий Карлу Брюллову в столице, поговорим чуть позже. Пока лишь отметим: летом 1834 года в Петербург доставили «Последний день Помпеи». Спустя почти год, 23 мая 1835-го, в северную столицу прибывает сам автор картины. Но что в это время происходит с Юлией Самойловой? Тут в очередной раз нам придётся, чтобы повествование приобрело необходимую стройность, отступить на несколько лет назад...

Осенью 1833 года наконец закончена многотрудная работа Брюллова, длившаяся годы — начинается время триумфа «Последнего дня Помпеи». Заказчик картины — Анатолий Демидов — платит художнику сорок тысяч франков. И в качестве владельца тут же устраивает ей гастрольный тур: полотно выставляется в Риме, Милане, Париже. Собственно, восторженные разговоры о работе русского художника начались задолго до того, как двери его мастерской на улице Святого Клавдия в Риме распахнулись для публики. А когда картину...

Глава 7-я «…И был последний день Помпеи для русской кисти первый день!» Услышать от самого художника хотя бы слово о картине, которую он таки завершил в 1833 году, задача не из простых. Помочь тут может разве что художник-живописец и акварелист, ближайший ученик Карла Брюллова, Аполлон Николаевич Мокрицкий, который позже вспоминал рассказы, услышанные от учителя: «Дописав «Помпею», Брюллов остался ею недоволен. По его расчёту фигуры должны были выходить из холста, а в картине они не имели того рельефа, который он хотел им придать...

Случилась история, про которую хочется сказать, что в ней всё было наоборот в сравнении с вечной как мир сказкой про Золушку, мечтающую о прекрасном принце. Главное, чего не захотела сделать графиня, это стать женой художника, а решила оставаться его возлюбленной и Музой. И Карл тоже, судя по всему, не ставший предлагать руку и сердце Юлии, желал показать всем и прежде всего самому себе, что он полюбил не богатую графиню, а «обыкновенную» красивую женщину, которую не смутили его маленький рост и большой нос, зато привлекли копна кудрявых волос, ясные глаза и несомненный талант...

В середине того же марта Брюллов ещё раз побывал в Неаполе. Тогда до Рима долетели слухи, что Везувий сначала задымил сильнее обычного, потом через несколько дней над ним поднялся высокий столб пепла и дыма, а по склонам кратера потекли потоки лавы. Желающих увидеть собственными глазами новое извержение Везувия оказалось столь много, что Карл Брюллов с большим трудом смог заполучить место в карете с ещё пятью пассажирами. Но когда они добрались до Неаполя, вулкан затих и даже перестал куриться. Стать очевидцем разгневанного Везувия художнику оказалось не суждено...

И всё же Юлия Павловна — любимая Брюлловым — это прежде всего любимый Брюлловым тип женщины (легко заметить, что на его полотнах многие черноокие красавицы похожи друг на друга). Раньше она существовала лишь в его воображении. И вот она рядом с ним живая! Во плоти! Говорят, что сходятся противоположности. По иронии судьбы у них сходные темпераменты. Они у обоих страстные. Про Карла Брюллова говорили, что он «весь был страсть» и «когда в нём кипели страсти, взрыв их был ужасен, и кто стоял ближе, тому и доставалось больше»...