В начале апреля 1945 года войска британской 11-й бронетанковой дивизии пересекали северную Германию в рамках последнего рывка к победе союзников над силами нацизма.
Их продвижение было временно остановлено немецкой просьбой о локальном перемирии в местечке Берген-Бельзен, которое находилось на пути продвижения дивизии.
Посланник, отправленный для переговоров о перемирии, объяснил, что в лагере для заключенных свирепствовал тиф и что существует опасность распространения болезни за пределы лагеря.
Британцы подтвердили истинность этого заявления, и район был объявлен нейтральной зоной.
15 апреля солдаты 63-го противотанкового полка Королевской артиллерии первыми вошли в лагерь Бельзен.
То, что они там обнаружили, стало также одним из олицетворениий ужаса нацистских концентрационных лагерей, и его образы до сих пор формируют представления о Холокосте.
Самой неотложной задачей, стоявшей перед освободительными войсками, была медицинская и гуманитарная спасательная операция огромного масштаба.
Более 60 000 голодающих, умирающих и пораженных болезнями выживших были собраны в лагере, более 10 000 трупов лежали непогребенными.
В последующие недели и месяцы британские солдаты, медицинский персонал и добровольцы практически чудом навели порядок в этом жутком хаосе.
Мертвых хоронили, больных лечили и реабилитировали, едва живым скелетам начали возвращать человечность, дети даже снова начали радоваться веселью и играм.
Оставалось еще много проблем, но непосредственная катастрофа перешла в управляемую ситуацию.
Теперь внимание переключилось на тех, кто был ответственен за то, что открылось миру в апреле 1945 года.
В первую очередь это был комендант лагеря Бельзен на момент его освобождения, гауптштурмфюрер СС Йозеф Крамер.
Он возглавлял концентрационный лагерь Бельзен с декабря 1944 года, а до этого был старшим лагерным администратором в Освенциме, где руководил многими случаями отравления газом евреев в лагере Аушвиц-Биркенау.
К концу войны Бельзен стал приемным лагерем для многих заключенных, эвакуированных из лагерей на востоке по мере продвижения Советской армии на запад, что привело к хронической перенаселенности, голоду и болезням, обнаруженным британскими освободительными войсками.
Эти условия стали еще хуже из-за жестокого режима Крамера, за что он получил прозвище "бельзенский зверь".
Среди официальных фотографов и кинооператоров, посланных в Бельзен, чтобы запечатлеть первые дни после освобождения, был сержант А. Н. Мидгли из 5-го армейского кино-фотографического подразделения.
В письме, написанном в то время, Мидгли описал впечатление, произведенное Крамером на него и других:
"Когда наши войска прибыли в лагерь, он встретил их в своей форме, полный высокомерия: "Комендант выглядел настоящим головорезом. Его ноги были закованы в кандалы, чтобы предотвратить побег. Его обязательно будут судить как военного преступника".
Так и случилось. В сентябре 1945 года Крамер и 44 его бывших соратника в Бельзене и Освенциме предстали перед британским военным трибуналом в городе Люнебург.
Вместе с Крамером на скамье подсудимых оказались бельзенский лагерный врач Фриц Кляйн, заместитель Крамера Франц Хёсслер и надзирательница (по совместительству - любовница Крамера) лагеря Ирма Грезе , которую за ее садистское поведение прозвали "Гиеной Освенцима".
Обвинение и защита осуществлялись офицерами британской армии, сидящие на скамье подсудимых обвинялись в совершении военных преступлений и преступлений против граждан союзных государств.
Поскольку это был британский военный трибунал, такие обвинения, как преступления против человечности и геноцид, не могли быть использованы. Они были припасены для процессов более высокого уровня в Нюрнберге, которые начались двумя месяцами позже.
Незавидная задача выступать в качестве защитника самого Крамера выпала майору Томасу Уинвуду. Офицер Королевской артиллерии, Уинвуд незадолго до войны получил квалификацию адвоката, и именно поэтому его вызвали в трибунал в Люнебурге. Только по прибытии туда он узнал, что ему предстоит защищать Крамера, Кляйна и еще одного сотрудника Бельзена. Позже он вспоминал:
"Перед защитой стояли огромные проблемы. Обвинения были чудовищными, времени было мало, а британское правительство оказывало давление, чтобы суд закончился до того, как американцы начнут процесс в Нюрнберге... У нас было мало времени, чтобы сформулировать последовательную политику защиты, кроме договоренности о том, что мы выдвинем совместное возражение против юрисдикции [суда] и других юридических вопросов".
Уинвуд, понятно, чувствовал себя некомфортно в своей роли, но "кто-то должен был это делать". В Англии он подвергался большой критике с разных сторон за то, что "защищал неоправданное", а также считал, что сам суд "придерживается мнения, что защита при каждом удобном случае создает трудности". Он чувствовал себя обязанным подчеркнуть, что выполнял законное требование, ни в коем случае не "принимая сторону" тех, кто находился на скамье подсудимых.
Среди тех, кто выступал в качестве свидетелей против обвиняемых, была Анита Ласкер, молодая еврейская женщина, пережившая Освенцим и Бельзен.
Своим выживанием в Освенциме она во многом обязана тому, что была членом женского оркестра, созданного по приказу лагерной администрации. Позже она писала:
"Суд показался мне огромным фарсом. Это был первый раз, когда я столкнулась лицом к лицу с британским правосудием, где ты "невиновен", пока не доказана "вина". Это, несомненно, очень похвальная концепция, но вряд ли она применима или даже адаптирована к тому виду преступлений, которые рассматривались в Люнебурге".
Свидетелей часто просили описать события из их лагерного опыта более подробно, чем они могли вспомнить: "Один только факт, что человек не мог ответить на такой вопрос, заставлял его чувствовать, что он говорит неправду".
Вспоминая о суде, Анита написала:
"Именно тогда я впервые поняла, насколько совершенно непостижимыми для остального мира были события, приведшие к Люнебургскому процессу. Нельзя применить закон в обычном понимании к чему-то настолько вне закона, как к массовому убийству миллионов людей, совершенному во имя "очищения человеческого рода".
Суд закончился в середине ноября 1945 года. Крамер и еще 10 человек были приговорены к смертной казни, остальные были оправданы или отправлены в тюрьму (большинство из них были освобождены к началу 1950-х годов).
Среди судебных документов, сохраненных майором Уинвудом, есть письмо, написанное Йозефом Крамером в ожидании казни. Это мольба о помиловании, адресованная фельдмаршалу Бернарду Лоу Монтгомери, в то время главнокомандующему британской Рейнской армией.
В своих мыслях бывший офицер СС писал, как один "солдат" другому, явно ожидая, что его поймут именно так. Он обвинил в ужасающих условиях в Бельзене свое начальство в Берлине, которое, по его словам, игнорировало его просьбы остановить дальнейшие перевозки заключенных в переполненный лагерь:
"Имея в своем распоряжении ограниченные ресурсы, я тогда неустанно работал, чтобы избежать худшего […]. Как солдат я был обязан выполнять отданные мне приказы. Бескорыстно и безразлично к собственной персоне я выполнял свой долг до последнего дня".
Крамер гордился тем, что не дезертировал со своего поста, как это сделали многие другие:
"В то время как другие беспокоились о своей личной безопасности, я заботился только о вверенных мне заключенных".
Далее Крамер отрицал свою ответственность за происходящее в Освенциме, в частности, за участие в "селекции" газовыми камерами, с которой, по его словам, он "не был согласен". Крамер завершил свое заявление утверждением, что он невиновен во всех предъявленных ему обвинениях, не является военным преступником и - что противоречит этим заявлениям - "был всего лишь солдатом и как таковой выполнял приказы моего военного начальства".
Нет никаких доказательств того, что "Монти" когда-либо видел это письмо, и в любом случае судьба Крамера была предрешена. 13 декабря 1945 года он и другие осужденные были казнены в тюрьме Хамелин (Хамельн) главным британским палачом Альбертом Пьерпойнтом, который вскоре после этого сделал запись о проделанной за день работе.
Суд в Бельзене привлек значительное внимание международных СМИ. Он дал миру первое реальное представление о безмерном ужасе Холокоста и о "фабрике смерти" Аушвиц-Биркенау. Это был также первый случай, когда кинохроники были представлены в качестве доказательства в суде по делу о военных преступлениях.
Хотя вскоре его затмили крупные судебные процессы в Нюрнберге, Белзенский процесс заложил основу, на которой строились последующие трибуналы по военным преступлениям. Спустя 76 лет изображения и свидетельства, представленные миру, остаются такими же шокирующими, как и тогда.
Благодарю Вас за внимание и до новых встреч!
Если Вам понравилась статья, делитесь, комментируйте и ставьте лайк, это помогает каналу.
Также Вы можете прочитать другие статьи канала, там очень интересно.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала. Спасибо за то что читайте публикацию.
С Уважением.
