С некоторых пор Дине Федоровне было очень скучно. Муж скоропостижно скончался несколько лет назад, дочь и сын обзавелись семьями, но внуков пока не подарили. Оставались лишь хлопоты по хозяйству да работа в местной поликлинике, в регистратуре. И Дине Федоровне, женщине еще нестарой и энергичной, не хватало событий в жизни. Оттого и полюбила она присматриваться к окружающим людям, на что раньше времени никогда не было.
И вот стала она замечать, что одна молодая врач с каждым днем все мрачнее и мрачнее становится, а другая, наоборот, цветет и пахнет. И как-то за чашкой ароматного чая разговорила Дина Федоровна грустную женщину. Ситуация оказалась банальной и простой, как 3 копейки. Муж Танечки, Сашка, завел любовницу, и прямо как с ума сошел, о семье совсем забыл. А у них ведь двое деток подрастают, строительство дома в самом разгаре, и тут такое. Того и гляди, из семьи уйдет.
Но самое неприятное то, что любовница эта – Люська, терапевт из этой же поликлиники. Та самая, что теперь цветет и пахнет. А еще при встрече с законной женой так гадко усмехается, что у тихой Танечки слезы на глаза наворачиваются. И вот недавно, во время «чая с тортиком» по случаю дня рождения одного из врачей, заявила, что замуж скоро выйдет. Как только жених с «некоторыми мелочами» разберется. И на Таню ехидно посмотрела. Понятно, на что намекала – эти «мелочи» жена законная с детьми и есть. Собирать, мол, тебе скоро манатки, пацанов своих забирать и валить, откуда пришла.
Жалко стало Дине Федоровне приятную и милую Танечку. А Людмилу, надо сказать, в поликлинике никто не любил, ни врачи, ни медсестры, ни посетители. Шумная и нахальная, она за словом в карман не лезла и гадости людям говорить любила.
Но и Дина Федоровна не промах – на язык остра, шутки да розыгрыши всегда любила, чувство юмора и артистичность с детства присутствовали. В юности она даже в станичном клубе выступала, и очень ей это нравилось. Не обделил ее Бог и памятью, и вспомнила она, что Люська суеверна очень, во всякие порчи-заговоры верит. Ко всем вещам булавки от сглаза прикалывает и всякое такое.
И решила Дина Федоровна тряхнуть стариной. План родился моментально. Покосившись в окно на недавно выпавший снег, она наклонилась к Тане и тихо заговорила:
- Ты вот что, Танюша. Надави из буряка сока побольше в баночку, да подушку перьевую распори. Возьми это все и ступай вечером к Люськиному дому, она рано спать ложится, о цвете лица беспокоится. Соком ей на калитке да на снегу возле ворот кресты нарисуй и перья разбросай. Их тоже буряком полей. Будто птицу там зарубили.
- Господи, Дина Федоровна, ну что за глупости! Неужели вы в эти привороты-отвороты верите?
- Я-то нет, да и грех это, а Люська верит. На то и расчет. И вообще, ты мужа вернуть хочешь или другой уступить готова?
- Не готова. Но чем это поможет? – засомневалась Таня.
- А вот увидишь, чем! Все остальное я беру на себя! – с важным видом заявила Дина Федоровна.
- Ох, на глупость это все похоже. Но я уже совсем отчаялась. Думаю, хуже не будет.
На следующее утро Дина Федоровна, как всегда, пришла на работу раньше всех. Обычно в это время никого в поликлинике не было, но сегодня, подходя к дверям, женщина увидела какую-то фигуру, нервно шагающую туда-сюда. Даже подойдя совсем близко, она не сразу узнала терапевта Людмилу – ее всегда аккуратно завитые волосы были растрепаны, губы не накрашены, пальто не застегнуто, а на ногах вместо красивых сапожек старые валенки. И взгляд, обычно нахальный и дерзкий, был испуганным и каким-то затравленным. Дина Федоровна даже отшатнулась:
- Господи, Люся, да что это с тобой?
- Ой, Дина Федоровна… Ой-ой-ой… - заголосила и запричитала Людмила. – Страшно мне… Утром проснулась… Смотрю… Испугалась так… Сразу бежать… А куда? Только сюда… Даже дом не заперла, кажется…
Дина Федоровна, уже успевшая открыть дверь, взяла заикающуюся Люську за руку и буквально втащила внутрь. Поставив чайник, она скомандовала:
- А ну, говори толком! Что случилось? Влез кто во двор? Тебя не тронули?
- Ой, да лучше бы это! – всхлипнула Люська. – Я утром во двор, в туалет, вышла. Смотрю с крыльца, а за воротами на снегу кресты, кресты… Кровью!!! И птица убитая лежит!!! И на воротах тоже… нарисовано…
И тут Дина Федоровна поняла, что Танечка все же решилась и сделала так, как она ей советовала. А Люська, вот уж воистину, у страха глаза велики, ужасов себе напридумывала даже больше, чем задумано было. Ну что ж, теперь главное не подкачать. Она сделала испуганное лицо и со страхом в голосе проговорила:
- Ой, Люся-Люся… Ты-то молодая, и приезжая, а я тут с рождения живу, много чего знаю и помню. Это порча, смертная. Точно тебе говорю. Знаешь, на другом берегу Кубани хутор Речной? Вот там, еще бабушка моя мне рассказывала, всегда колдуны жили. И лечить могли, и… сама понимаешь… И действовало, еще как действовало, секреты у них там какие-то. Во всей округе их знали и боялись. А во время войны немцы этот хутор стороной обошли. Нашу станицу разорили да дома пожгли, а их не тронули! Птица, кровь… Точно, «речных» это работа… Ой, да я много историй про них рассказать могу, вот слушай…
- Подождите с историями, Дина Федоровна! – завопила Люська. – За что они на меня-то ополчились? Я никому ничего плохого не сделала!
- Не знаю, Люсь… Но просто так они никогда никого не трогают. Думай, может, обидела ты кого из них?
- Я никого из этого хутора не знаю! А вы?
- Тоже никого. Только Таню, врача нашего. Она до замужества там жила, – глядя на Люсю невинными глазами, сказала Дина Федоровна.
Людмила побледнела, а Дина Федоровна, усмехаясь про себя, продолжила:
- Не знаю, Люсь, кого ты и чем обидела, это ты сама вспоминай. Говорят, если искренне покаяться да прощения в церкви, коленопреклонно, перед иконами попросить, порчу снять можно. А иначе…
Не говоря ни слова, Люся смотрела перед собой стеклянными глазами. А Дина Федоровна размышляла: это в утренних зимних сумерках, да со страху, Люсе примерещилось, что кресты кровью нарисованы, а кучку перьев она приняла за убитую птицу. Но, успокоившись и вернувшись домой после работы, мигом поймет, что да как. А там, может, и вовсе пугаться передумает.
И женщина вкрадчиво сказала:
- Вот что, Люся. Время еще есть, убрать все это надо, но только не тебе. Я сама сбегаю, ничего, молитву одну знаю, на меня не перейдет. А ты пока здесь посиди.
Добравшись до дома Людмилы, Дина Федоровна быстро собрала перья и оттерла снежком нарисованные на калитке и воротах кресты. Те, что были на снегу возле забора, не стала трогать – начиналась метель, скоро они и без ее помощи исчезнут.
Вернувшись в поликлинику, она застала Люсю там же, где и оставила – в регистратуре. Та, увидев Дину Федоровну, посмотрела на нее несчастными глазами, и, сгорбившись, побрела в свой кабинет. В тот же день написала она заявление на увольнение, а вскоре и вовсе уехала из станицы. Говорят, в город подалась, ну и дай ей Бог удачи.
А у Тани с мужем все наладилось. Дом достроили, и как раз перед переездом третий малыш у них родился. Дина Федоровна за них была искренне рада, и на новоселье, и на крестины Танюшка ее позвала, и шепнула, когда никто не слышал: «Спасибо вам».
С тех пор прошло много лет. У Танюшки с Сашей уже и дети выросли, и внуки появились. Были в их жизни и радости, и горести, все как у всех. Может, кто-то скажет, что не надо было прощать изменника-мужа. Но кому дано знать, как правильно? Жизнь прожить – не поле перейти, всякое в ней случается. Иногда и вот такая авантюра с соком буряка и перьями может помочь сохранить семью.
А Дины Федоровны в позапрошлом году не стало. Она прожила больше 80 лет, дождалась и вырастила внуков, увидела правнуков. Проститься с ней пришли много людей, в том числе и Танюшка, теперь уже Татьяна Васильевна. Глядя на крест с фотографией Дины Федоровны, она грустно улыбнулась и положила на свежий холм огромный букет густо-бордовых, как сок кубанского буряка, пионов…
Читайте также:
Как знакомятся с новыми жильцами "своеобразные" люди. Метод моей соседки
Утро выходного дня началось с криков «Помогите», а закончилось невеселыми раздумьями
