Синее море, ласковый бриз, пальмы, старинный, каменный форт и вдруг неожиданно сооружение, которое здорово напоминает, классическую русскую печку, на какой Емеля-дурачок разъезжал по своим делам. Сразу возникает вопрос, как она там отказалась и зачем была нужна в таком жарком климате?
Знатоки, я думаю, сразу же распознали в «русской печке» калильную печь для ядер – техническое новшество конца 18-го, начала 19 века. Закидывать вражеские легковоспламенемые сооружения раскаленными предметами додумались довольно давно, например, в 54 г. до н.э. бритты с поразительной эффективностью метали раскаленные глиняные шары в палатки вторгшихся римлян.
С развитием артиллерии начали калить и чугунные ядра. Долгое время для этого использовали открытый огонь и железные решетки, на которые выкладывали ядра. Однако, этот метод был очень медлителен, расточителен и даже опасен, но военные всего мира охотно использовали его, т.к. каленые ядра прекрасно подходили для борьбы с деревянными кораблями.
В 1790—е годы большого прогресса в этом деле достигли французы, которые усовершенствовали метод каления, придумав специальные калильные печи где, нагрев ядер осуществлялся не на открытом огне, а в духовке. Эти печи прекрасно зарекомендовали себя в 1794 году при обороне устья Роны.
Французский опыт береговой обороны был внедрен в 1817 году в США Симоном Бернаром, бывшим бригадным генералом армии Наполеона, он был вынужден эмигрировать в Америку, где был принят на службу в инженерный корпус армии США. Калильные печки появились во многих береговых фортах, в т.ч. и в форте Морион во Флориде.
Строили их не сразу и в форте Марион такая печка появилась только 1835 году и связано с курьезом. Еще в 1825 году форт Марион был объявлен бесполезным для военных целей, но, когда на полуострове разразилась Вторая война с индейцами из племени семинолов, мнение было изменено.
Правительство посчитало форт очень важным и финансировало работы по его восстановлению, а также постройке хранилища воды и калильной печи. Было также предложено построить галеры с мелкой осадкой в качестве дополнительной защиты форта. Судя по всему, либо чины в Вашингтоне пилили бюджет, либо опасались морского десанта семинолов.
Калильные печи несколько различались по размеру, самая большая из них была построена в Форт-Джефферсоне. Если ядра помещались в холодную печь, требовался один час и пятнадцать минут, чтобы нагреть их до красного свечения, а как только печь разогревалась, 24-фунтовое ядро доводилось до вишнево-красного свечения за двадцать пять минут, на 32- и 42-фунтовые ядра тратилось на несколько минут больше.
Необычным обстоятельством, связанным с нагревом, было то, что ядра расширялись под действием высокой температуры, но не возвращались к своим нормальным размерам после охлаждения.
Когда ядра становились вишнево-красными их вынимали из печи с помощью железных ухватов, осторожно соскребали с помощью рашпиля окалину и переносили в ковшах к пушке. Ковши состояли из железного кольца, внутренняя часть которого была скошена, чтобы ядро не упало при переноске, и двух деревянных ручек.
Для обслуживания процесса каления ядер и работы печи требовался еше ряд приспособлений: кочерги, рашпили, щипцы с круговыми губками для манипуляций с раскаленным ядром, железные грабли для удаления золы из зольной ямы, ванна для охлаждения инструментов и ведро. Для обслуживания работы печи требовалось трое человек.
Процесс заряжания выглядел следующим образом. Артиллеристы наводили ствол пушки. В зарядную камору помещали картуз с порохом, следом банили прокладку из сухого сена, потом прокладку из мокрого сена или из глины. Затем через запальное отверстие прокалывали пороховой картуз, а ствол пушки дополнительно банили мокрой губкой. Наконец, раскаленное ядро закатывали в ствол пушки и сверху него помещали еше одну прокладку из мокрого сена или глины. Канонир вставлял запал в запальное отверстие, подносил фитиль, следовал выстрел и раскалённое ядро метеором мчалось к цели.
Глиняные прокладки представляли собой короткие цилиндры длиной около 1 калибра от длины ствола, но предпочтительнее были прокладки из сена, которые замачивали в воде на 15 минут, а потом давали стечь лишней влаге. Пар от соприкосновения ядра с мокрым сеном давал знать, что ядро находится в казенной части и можно стрелять.
Говорили, что при такой многослойной защите ядро могло охладится в стволе пушки, до того, как воспламенит пороховой заряд. Но по факту артиллеристы старались выстрелить как можно скорее, чтобы не допустить увлажнение пороха паром от соприкосновения влажного сена с раскаленным ядром.
Звучали слова, что ядро может достаточно охладиться в полете и не поджечь деревянный борт судна. Однако, со временем было выяснено, что раскалённое до красно-вишневого свечения ядро сохраняет достаточную температуру даже после нескольких рикошетов от поверхности воды.
Проникающая способность холодного и раскаленного ядер была одинаковой, однако для выстрела горячим зарядом пороховую навеску уменьшали на 1/6 или ¼ от нормы. Это делалось для того, чтобы ядро не проникало слишком глубоко в борт судна, а оно могло быть более метра у линкоров. Было замечено, что дерево воспламенялось быстрее, когда ядро проникает в борт на 10-12 дюймов (22,5- 30 см), если ядро проникало глубже, то из-за недостатка воздуха горение было не таким интенсивным.
С изобретением бронированных судов, дни деревянных линкоров были сочтены и калильные печи быстро устарели. В наши дни они стоят холодными и заброшенными, но по-прежнему способны воспламенить, правда сегодня это не ядра и корабли, а любопытство туристов.
