Продолжение историй о Большом театре и, пожалуй, о самом знаменитом его балете – о “Лебедином озере”. Странным образом балет пересекся и с самыми жуткими событиями сталинской эпохи - и с концом этой эпохи.
Именно в год Большого Террора, в 1937-ом, главному балету страны велели излучать оптимизм - ему сделали этакий жизнеутверждающий финал, когда злой колдун Ротбарт гибнет в страшных мучениях, а восхищенный принц видит, что Одетта превращается обратно в девушку. И последним появлением Сталина на публике стал его приезд в Большой театр именно на “Лебединое озеро”, на Майю Плисецкую - и это произошло всего за сутки до той ночи, когда вождя поразил смертельный инсульт.
30 лет Плисецкая исполняла главную партию в “Лебедином озере” – и при Сталине, и при других советских вождях. Одетту-Одиллию знаменитая балерина танцевала по самым скромным подсчетам 800 раз, и за это время она увидела в ложах Большого множество высших руководителей страны и важных иностранных гостей.
В такие дни в театре вводились усиленные меры безопасности. В частности, Плисецкая вспоминала, что балеринам выдавались специальные пропуска, которые надо было на протяжении всего спектакля держать в лифе на груди – и вот как она описывала свои страхи по этому поводу:
“А вдруг на прыжке пропуск выскользнет - и ворошиловские стрелки в ложах примут его за новейшее взрывное устройство и откроют по мне огонь?”
Но, к счастью, спецпропуск у Плисецкой не разу не выпал.
Сталина сменили новые поколения российских вождей – но так и осталось традицией привозить на “Лебединое озеро” в Большой театр важных иностранных гостей.
Хрущев, который пришел на смену Сталину, даже жаловался на это.
“Как подумаю, что вечером опять “Лебединое” смотреть”, – говорил он, – аж тошнота к горлу подкатывает. Ночью потом белые пачки вперемежку с танками снятся”.
Хрущев вообще не очень любил балет и не сильно интересовался Большим театром. Никаких особых новых идей по поводу искусства и художественного творчества у него не было – как любил говорить Хрущев, в вопросах культуры он сталинист.
Примерно то же могли сказать о себе и последующие руководители нашей страны – в культурной политике они во многом следовали традициям, заложенном еще в эпоху “сталинского ампира”. Чаще всего высокие чиновники старались придерживаться уже провереных классических приемов и всячески сопротивлялись новым модернистским веяниям в балете.
Один из таких примеров ярко описала в своих мемуарах все та же Плисецкая – как в 1967 году Екатерина Фурцева, глава министерства культуры, яростно сопротивлялась новаторской постановке оперы “Кармен”.
Фурцевой, в частности, не нравились слишком легкомысленные, по ее мнению, одежды танцовщиц – и на просмотре она кричала Плисецкой:
“Юбку наденьте. Прикройте, Майя, голые ноги. Это сцена Большого театра, товарищи!”
Оперы и балеты, которые шли в Большом, отражали важные события и мировой и отечественной истории – а бывали моменты, когда и сцена самого театра становилась ареной исторических событий. Например, там Сталин утверждал новый советский гимн.
Генералиссимусу и другим членам Политбюро на заключительном прослушивании были представлены несколько вариантов гимна.
При этом оркестр Большого театра исполнил также еще “Марсельезу”, британский гимн – и даже “Боже, царя храни” – чтобы у вождя был материал для сравнения. После всех этих прослушиваний и был утвержден гимн композитора Александра Александрова со словами Сергея Михалкова и Габриэля Эль-Регистана.
В общем, много томов может составить история Большого театра. В этой истории я вспоминал и Екатерину II, и Сандунова, создателя знаменитых московских бань, и Шаляпина. Со знаменитым театром были связаны самые известные российстей композиторы, певцы, балерины. Но, пожалуй, самая удивительная профессия, которая тоже вспоминается в связи с Большим – это профессия киллера.
Это возвращает нас к истории Второй мировой войны. Оказывается, композитору Льву Книпперу, чьи произведения исполнялись в Большом театре, Сталин придумал особое задание. В случае захвата немцами Москвы Книпперу было поручено остаться в городе и убить Гитлера - когда тот приедет в советскую столицу. Упоминания об этой секретной операции появились лишь десятилетия спустя, в 90-е годы, в мемуарах ветеранов советских спецслужб.
