Моя карьера в почтовой службе началась сорок лет назад в сортировочном зале и закончится сегодня, после того как я опубликую это сообщение. Они пресекают любые утечки, они даже могут найти способ замять это дело. Но я должен выложить это здесь. Если я этого не сделаю, я больше никогда не смогу заснуть.
Есть большая вероятность, что однажды в ближайшем будущем вы получите по почте черный конверт. Если так, пожалуйста, не открывайте его. Ничего плохого не случится. В самом конверте нет ничего особенного. Но внутри него вы найдете белую карточку соболезнования с вашим именем и датой, написанными красивым золотым шрифтом. Я обещаю, что вы не захотите знать эту дату. Никто из нас не должен знать день своей смерти до того, как он наступит.
Впервые я столкнулся с черным конвертом еще в сортировочной комнате. Я помню, как на мгновение остановился, чтобы изучить бумагу. Помимо необычного цвета, на ощупь он отличался от тысяч других конвертов, с которыми я до этого имел дело. Бумага была плотной, почти пористой и слегка теплой на ощупь. Она была тяжелой, несмотря на то, что была тонкой. Когда моя начальница заметила, что привлекло мое внимание, она затащила меня в свой кабинет и закрыла дверь.
"Я надеялась, что в этом году мы не увидим ничего подобного", - сказала мне Диана, кивнув, чтобы я уселся.
Я все еще сжимал в руке черный конверт. Адрес получателя был напечатан чистым белым шрифтом на лицевой стороне. Обратного адреса не было.
"Это что-то особенное?" спросил я, пытаясь передать ей конверт.
Диана отпрянула назад, как будто я предложил ей неразорвавшуюся ручную гранату.
"Да", — сказала она. "Самый худший вид особенного. У нас каждые пару лет появляются один или два. Некоторые работают здесь уже десять лет и даже не знают о них. Просто не повезло, что ты нашел это".
Я почувствовал, как холодок пробежал по моему позвоночнику. "Не повезло?"
"У нас есть неофициальная политика в отношении этих конкретных почтовых отправлений. Их нужно отсортировать и забыть о них. Не заявляй о них. Ради Бога, не открывайте их".
"Сортировать? Но там нет обратного адреса".
"Его никогда нет", — сказала Диана, вставая. "А теперь, пожалуйста, вынеси эту штуку из моего кабинета и не упоминай о ней ни мне, ни кому-либо из присутствующих. Надеюсь, мы не увидим больше подобного в течение долгого времени".
Я сделал, как мне было сказано, но не мог выбросить конверт из головы. Я помню, что он был немного влажным, когда я сортировал его по исходящим. Как будто он был маслянистым, даже жирным. Прошли месяцы, и я наконец прекратил морщиться каждый раз, когда приходила новая порция почты для сортировки. Затем, спустя чуть больше года после того, как я нашел свой первый черный конверт, я нашел еще один. Потом еще один. За шесть месяцев я разобрал дюжину таких писем, всегда без обратного адреса, всегда неприятных на ощупь.
Диана стала избегать меня. Некоторые из моих коллег, старые знакомые, работавшие в почтовом отделе с тех пор, как для доставки, вероятно, использовались лошади, тоже обходили меня стороной. Казалось, надо мной нависло какое-то неприятное облако, словно я несу ответственность за наплыв конвертов.
Мне начали сниться кошмары, яркие, но размазанные панические сны, полные жара, теней и насилия. На следующий год меня перевели из отдела сортировки в отдел доставки. Я подозреваю, что Диана просто хотела, чтобы я ушел из крошечной, наполненной дымом (помните, это было сорок лет назад) комнаты, которая считалась ее королевством. Я был невезучим. Меня это устраивало. Я зашнуровал ботинки, надел удобную шляпу и начал обход.
Моим первым заданием был тихий район на побережье Мэриленда. Вы наверняка видели подобные места: гравийные подъездные дорожки, дубы с качелями на колесах, надземные бассейны. Мне это нравилось, и я всегда брал с собой конфеты для детей, которые по утрам выбегали на улицу в надежде получить посылку, подарок или специальное письмо. Я приносил молочные косточки для собак, которые, как правило, были гораздо дружелюбнее, чем я ожидал. За четыре года хождения по этому маршруту за мной только один раз гналась собака, а когда ретривер поймал меня, оказалось, что он просто хотел поиграть.
Воспоминания о черных конвертах и нервных взглядах моих коллег быстро поблекли на фоне свежего воздуха и солнечного света моей новой должности. До тех пор, пока однажды зимой я не отнес почту своей постоянной клиентке. Бетти Мейджорс была милой пожилой женщиной с серебряными волосами и бесконечным набором разноцветных халатов. Она всегда встречала меня у ящика у своего дома, чтобы лично забрать почту. Обычно мы стояли минуту и болтали, пока она открывала письма.
Я как раз сообщал ей о своей помолвке с красивой девушкой из соседнего города, когда увидел, что Бетти нахмурилась. Она смотрела на стопку писем в своих руках. Я почувствовал спазм в нижней части живота, который не мог объяснить, зарождающееся чувство страха, когда проследил за ее взглядом. Конечно, она держала знакомый черный конверт с белой надписью.
"Странно", — сказала она, осторожно разрывая печать.
Я подавил иррациональное желание вырвать конверт из ее рук. Вместо этого я наблюдал за ее лицом, пока она читала сообщение внутри. Бетти выглядела озадаченной.
Она подняла на меня глаза. "Нет обратного адреса?"
"Не похоже. Могу я спросить... это не мое дело, но..."
Бетти пожала плечами и подняла маленькую квадратную карточку, чтобы я ее рассмотрел. "Это почти как приглашение, но не сказано, зачем".
Золотые буквы. Белая бумага. Имя Бетти и дата — чуть больше двух недель. Это было все.
Я пожал плечами и попытался улыбнуться. "Наверное, это для свадьбы, похорон или дня рождения".
"В моем возрасте все три варианта кажутся слишком хлопотными", — хихикнула Бетти, уже переходя к открытию следующего письма.
Мы попрощались, и я завершил свой маршрут. Я попытался выбросить конверт из головы, но утром того дня, о котором говорилось в письме, я не мог избавиться от чувства тревоги. Когда Бетти не встретила меня у почтового ящика для нашей обычной беседы, беспокойство стало перерастать в панику. Я решил приносить ее письма прямо к ее двери на случай, если она больна или занята.
На мой стук ответила незнакомка - молодая женщина с опухшими красными глазами. Внучка Бетти. Моя клиентка - моя подруга - скончалась от инсульта рано утром. Кто-то из родственников приехал на каникулы и нашел ее тело сразу после рассвета. Я чуть-чуть разминулся с машиной скорой помощи, когда ее увозили.
Я никогда не был религиозным, но после того дня я начал ходить в церковь. Перед уходом я всегда повторял одну и ту же молитву.
Господи, больше никаких черных конвертов.
Мои молитвы оставались услышанными в течение трех лет, пока мне не пришлось доставить еще один. Это был тот же район и тот же результат. Мужчина умер через три месяца после моей доставки. На следующий год был еще один конверт, еще одна смерть. Другие люди, которым я доставлял письма, скончались, так и не получив загадочных писем. Я не видел в этом ни логики, ни объяснения. Все, что я мог сделать, - это продолжать свой маршрут и читать дополнительную молитву за всех, кто получал черные конверты. Каждый из них умер в течение года после получения черного конверта. Я утешался тем, что никто из них не знал, что означает эта дата. Однако судя по страху, который я видел у некоторых людей, я беспокоюсь, что они могли догадаться.
Шли годы, и я перешел от доставки в офис к административной работе. В этом году я надеялся спокойно уйти на пенсию. Затем, несколько месяцев назад, менеджер моего сортировочного цеха пришел ко мне в офис сильно потрясенный.
Черные конверты. Десятки. Сотни. Больше, чем он когда-либо видел. Не все его сотрудники догадались, что в этих посылках есть что-то жуткое, но слухи распространялись. Сверху пришло распоряжение замедлить циркуляцию, делать вид, что все нормально, в общем, зарыть голову в песок. Другая неофициальная политика дошла до руководства: теряйте конверты, выбрасывайте их, уничтожайте.
Это не имело значения. Мы сжигали их в мусорных контейнерах, и каким-то образом письма на следующий день снова оказывались в сортировочном зале. Никто не мог этого объяснить. Никто не мог понять, кто приносит конверты и как их остановить. Одни и те же имена и адреса появлялись снова и снова, пока мы, наконец, не сломались и не доставили их.
Все это делалось в тайне, насколько нам удавалось. Я не знаю, сколько людей в компании было в курсе, может быть... 10 человек? Может быть, меньше. Я думаю, что правительство боится массовой паники, если об этом станет известно. Я понимаю это, но я все равно пишу об этом, потому что, что бы мы ни делали, конверты продолжают поступать. Люди продолжают открывать их, и даже если они не уверены в значении даты, я думаю, она остается с ними. Появляется в их снах. Съедает оставшееся время и заставляет их гнить от беспокойства.
Поэтому я посылаю это сообщение и ухожу. Я постараюсь насладиться оставшимся у меня временем. Видите ли, не так давно я нашел черный конверт, адресованный мне. Я не смог удержаться. Я прочитал дату.
Вы всегда думаете, что у вас будет больше времени.
Любопытство — злобный зверь. Когда в начале этого года мы начали получать такой поток писем с пометками, я тайком забрал дюжину из сортировочной комнаты, чтобы прочитать их в своем кабинете. Если слегка нагреть клей, то потом несложно запечатать конверты без повреждений. Дюжина имен, дюжина незнакомых людей, но на каждом из них была одна и та же дата, написанная теми ужасными золотыми чернилами.
В течение следующих нескольких месяцев я наугад вытащил еще несколько конвертов. Дата всегда была одна и та же. Снова, снова и снова. Сотни. Тысячи.
