Центральным вопросом накануне Столетней войны стала тема о праве женщин на корону Франции и сама возможность ее передачи по женской линии. При этом довольно часто приходиться читать, что этот династический кризис стал и самой причиной войны между Англией и Францией, но это в корне не так. Право на корону по женской линии, которое отстаивал Эдуард III, было не причиной, а очень удобным и даже благородно-возвышенным поводом для неизбежного конфликта.
Согласитесь, гораздо удобнее начинать войну ссылаясь на права матери, чем признаться, что ты, король Англии, воюешь из-за каких-то там торговцев шерстью и рынков сбыта сукна. Как-то не по-рыцарски, и уж тем более не по-королевски. И да, кстати, позднее английские короли как будто забыли о первых притязаниях и нашли новый путь к короне Франции, более удобный, как им казалось, в сложившейся на тот момент ситуации – через брак Генриха V и дочери Карла VI Безумного, Екатерины Валуа.
Но вернемся к самому началу династического кризиса. Связан он с тем, что интересный исторический процесс, называемый «чудо Капетингов» прервался. С 987 года, то есть с восшествия на престол Гуго Капета по 1314 год (смерть Филиппа VI Красивого), король Франции по своей кончине всегда оставлял за собой сына-наследника, не всегда первенца, иногда просто старшего из выживших детей. Не было даже случая в течении всех этих поколений, чтобы корона Франции передавалась от брата к брату - исключительно от отца к сыну. Но в этой уникальной схеме таился серьезный подвох – казалось, что все идет так, как и должно идти, создалась опасная иллюзия, что так будет всегда и механизма решения проблем, которые вдруг могли возникнуть, попросту не было.
И когда в 1316 году король Людовик Сварливый скончался, оставив лишь малолетнюю дочь и беременную супругу Клеменцию Венгерскую, королевство оказалось в тупике – что делать дальше? Возникла вариативность – если королева родит сына, то все просто, король у нас есть и его права неоспоримы, а что если это будет дочь? Ситуацию, как известно усугубило дело Нельской башни – измена первой жены еще принца Людовика бросила тень подозрения на законность происхождения его дочери Жанны, пока еще известной как Жанна Малая. И вот здесь есть одна нестыковка – в статьях на тему о принятии Салического закона сплошь и рядом встречается утверждение – Жанна, будущая королева Наваррская, была отстранена от престола Франции, который должна была занять, своим дядей Филиппом, который обуреваемый жаждой власти, фактически узурпировал власть. Попробуем же разобраться действительно ли «должна» и насколько Филипп Пуатье был узурпатором.
Для начала было найдено промежуточное решение – хранителем-регентом королевств Франции и Наварры, становится Филипп Пуатье – до разрешения королевы Клеменции от бремени. Если родится мальчик – Филипп остается регентом нового короля (чьи права неоспоримы) до его совершеннолетия. А вот если родится девочка, то… очень жаль, что Морис Дрюон не написал об этом в своих романах «Проклятые короли». Ассамблея пэров приняла на этот счет несколько странное решение – в случае рождения девочки, Филипп Пуатье также остается регентом до совершеннолетия (в 13 лет) оной. Решать вопрос престолонаследия будет иное собрание, вновь созванное, а эта девочка должна «будет выразить, желает ли она стать королевой».
Как-то все слишком запутанно… Да кто же откажется от желания стать королевой, при неизбежном формировании поддерживающей аристократической партии? Дело даже не в желании предполагаемой юной претендентки, а в желаниях и чаяниях клики, которая соберется за ее спиной.
И главное – Жанна Малая, получается, уже не «должна» была занять трон бесповоротно, если об этом предполагалось спрашивать ее младшую сестру, и само это предположение было занесено в анналы королевства. Слишком сильно было подозрение в незаконнорожденности, несмотря на то, что Жанна никогда не была обвинена официально.
Не менее интересно, что внятно обосновать почему все-таки женщина не может царствовать во Франции по собственному праву, унаследованному от отца (или брата) у сторонников Филиппа Пуатье на тот момент так и не получилось. Он просто стал королем – благодаря силе и воле. Внятные и логичные пояснения к Салическому закону были составлены позднее, и довольно четкие, уже при Капетингах-Валуа.
Но есть одна загадка – почему Филипп, еще в свою бытность просто Пуатье, и «просто» регентом, совместно со своими сторонниками не обратился к обстоятельствам правления Людовика VII Молодого? В царствование этого короля также намечался, но был очень удачно предотвращен (фактом рождения принца Филиппа, будущего короля Филиппа II Августа) династический кризис. Рассмотрим сложившуюся в то время ситуацию, не такую уж и простую – в 1137 году, Людовик после смерти своего отца Людовика Толстого, соправителем которого являлся с 1131 года, становится полноправным королем Франции. Но его единственный сын рождается только в 1165 году.
При этом у короля было четыре дочери – Мария, Алиса, Маргарита и Адель, и еще пятая родилась уже после Филиппа. Трое из четверых были выданы замуж за знатнейших сеньоров, а одна стала королевой Венгрии. И при этом совершенно не ясно, кто же был наследником престола в течении целых 28 лет. Нет никаких сведений, указывающих на то, что старшая из них была наследницей короны отца, как нет и указаний на то, что ее сын может наследовать за дедом корону, то же касается и оставшихся троих сестер. А ведь случай-то очень похожий, почему же тогда ни один хронист не пишет, что старшая дочь, Мария Французская, графиня Шампани в замужестве, должна была стать королевой Франции, пока у ее отца не родился сын?
Но если у Марии таких прав не было, то … откуда они вообще взялись у Жанны Малой? Или откуда они могли взяться у дочери Клеменции Венгерской? И опять загвоздка – у Людовика VII была два брата – светских сеньора (и еще двое братьев – церковных иерархов) Роберт де Дре и Пьер Куртене. Ни один из них также не назывался наследником. Хотя Роберт де Дре сам лично таковым себя по-видимому полагал – известно, что он пытался даже организовать заговор с целью свержения старшего брата, угроза была отведена регентом королевства аббатом Сугерием. Но считали ли его таковым современники? Младшего брата – очевидным наследником старшего? По-видимому, нет – в обратном случае это было бы известно Филиппу Пуатье, и он немедленно использовал бы этот прецедент в своей игре престолов. Но почему не осталось в хрониках следов обсуждения вопроса престолонаследия в этот период правления Людовика VII?
Каким образом королевство в течении почти 30 лет пребывало в таком неясном положение с престолонаследием? Ответить на этот вопрос у меня пока не выходит. Таким образом права Жанны Наваррской уже не кажутся такими очевидными, а ее отстранение незаконным. А по поводу узурпации… что же, побеждает тот, у кого есть сила и решительность. Филипп Пуатье мог уступить, но спасло бы это Францию от Столетней войны?
И вернемся уже к правам на корону Франции уже у Эдуарда III, короля Англии. Говоря о его правах вне Салического закона обычно упускают из вида одну интересную деталь. В нашей Википедии об этом тоже странно забыли упомянуть. Если у Изабеллы, Французской волчицы, принципиально были права на корону Франции вне Салического права, то она по очереди… восьмая на 1340 год. После Жанны Наваррской, дочери Людовика X, Жанны, Маргариты, Изабеллы и Бланки – дочерей Филиппа V, Марии и Бланки, дочерей Карла Красивого (Мария скончается в 1341 году).
Таким образом, даже если считать первую из них – Жанну Наваррскую незаконнорожденной, то принципиально это ничего не меняет. В происхождении остальных шестерых принцесс сомнений не было. Предъявлять какие-то претензии при таком количестве потенциальных претендентов (а ведь некоторые из них были уже замужем с собственными наследниками) было просто абсурдно, именно с таким недоумением и были восприняты амбиции английского короля во Франции.
