Обратимся теперь к учебной деятельности институток Смольного в те годы, которые провела там Водовозова Елизавета Николаевна.
Во-первых, девушкам не преподавались никакие естественные науки, вроде физики, химии или биологии. Не к чему благородным барышням законы природы знать.
Программа младших классов Смольного включала в себя такие предметы, как французский язык, немецкий язык, русский язык, литература, арифметика, история, да еще пару гуманитарных наук.
Упор делали на французский язык, девочкам даже между собой запрещалось говорить на русском, но это мало помогало, так как преподавание было слабым, а книг на французском языке институткам не предлагали.
На немецкий язык и вовсе едва обращали внимание. И там уж тем более книг нельзя было достать.
Учитель русского языка задавал институткам заучивать наизусть страницы из грамматики да переписывать одну за одной басни Крылова. Только благодаря переписыванию басен девочки не разучились писать. Кстати, переписывать нужно было начисто! Из-за одной малюсенькой кляксы приходилось переписывать всю тетрадь, а вот на грамматические ошибки смотрели сквозь пальцы.
Преподаватель литературы бесконечно восторгался великими произведениями Пушкина, Лермонтова, Гоголя и т. д. и знакомил учениц с отрывками их произведений. Полностью их никто не читал. Книг не было. Ведь зачем в институте вообще нужны книги? Зато читали полностью и учили наизусть стихотворения самого преподавателя литературы. Стихотворения были полнейшей чушью, но все в Смольном знали их назубок.
Девочки отучивались 6 лет, но по итогу могли лишь весьма посредственно говорить на французском языке.
В старших классах к урокам добавлялись кулинария и рукоделие. Занятия кулинарией очень нравились всем девушкам, так как там они могли лишний раз перекусить тем, что приготовили сами. Хотя «приготовили сами» сильно сказано. По сути ничему новому институток на этих занятиях не учили, смолянки лишь рубили мясо да чистили картошку.
Рукоделие также велось из рук вон плохо. Учительница занималась только с теми девицами, кто уже умел рукодельничать, остальные мотали мотки пряжи или выдергивали нитки из полотна.
Между прочим, институток, умеющих вышивать ковры, немедленно садили за вышивание этих самых ковров в подарок кому-нибудь из начальства. Времени занятий рукоделием на изготовление подарка часто не хватало, и учениц забирали в мастерскую по вечерам, а когда не хватало и вечернего времени, то девушек отпрашивали со всех уроков, если ковер был предназначен в подарок достаточно важному лицу. Таким образом, несколько избранных институток могли не посещать уроки несколько недель, а то и месяцев.
Большое внимание обращали на религиозное воспитание смолянок. Их водили на все богослужения в честь многочисленных церковных праздников. Долгое стояние на коленях в темном затхлом помещении так утомляло девушек, что часто кто-нибудь из воспитанниц изображала падение в обморок, и ее выводили из церкви. Другие через сторожа добывали себе немного крепкого табака и засовывали его за щеки, вызывая таким образом у себя рвоту, лишь бы убраться со службы.
В целом, преподаватели и классные дамы все как один считали, что девице достаточно обладать хорошими манерами да уметь болтать на французском.
Кстати, о хороших манерах. Малообразованные и грубые классные дамы воспитывали подобных себе. Бранных слов смолянки знали чуть ли не больше, чем французских. Институтки часто ссорились, а их любимой забавой было собрание, на котором они определяли главных красавиц и уродин в классе. В таком поведении нет ничего удивительного, пример институтки брали со взрослых, которые вели себя не лучше. На институтских балах, где присутствовало всё начальство, в первые ряды ставили хорошеньких воспитанниц, а в задних толклись обделенные природой девушки.
Так обстояли дела в Смольном, пока в это болото не ворвался гениальный отечественный педагог – Константин Дмитриевич Ушинский, но это уже совсем другая история.
Ставьте лайки, пишите свое мнение в комментариях и подписывайтесь на мой канал, чтобы узнавать еще много интересного!
