Трагедия блокадного Ленинграда в годы Великой Отечественной войны стала болю всей страны. Когда это стало возможным, из Ленинграда эвакуировали людей. Более одиннадцати тысяч детей и взрослых принял Красноярский край.
Первый эшелон в Красноярск из Ленинграда, прибывший 28 сентября 1942 года, привез 1458 маленьких детей. Их собрали по яслям, детским садам и детским домам и вывезли по "дороге жизни". Многие из них остались без родителей.
Не всем оказался под силу путь до расположенного в тылу хлебного, относительно Ленинграда, города Красноярска. Он превратился для эвакуированных людей в испытание.
Эшелон шёл до Сибири больше месяца, потому что порой бомбили, иногда пропускали поезда, идущие на фронт. Ленинградцы ютились на нарах. Сердобольные женщины на станциях приносили к составу пироги, картошку, крынки с молоком. Но из-за сильного истощения и слабости многие дорогу не перенесли.
Красноярск был переполнен рабочими, эвакуированными вместе с заводами. Порой в одной комнате жили до пятнадцати человек. Но расселить блокадников было святое дело.
Первое время детей сложно было отличить друг от друга, выглядели они все как бесполые существа в сильно истощенной телесной оболочке.
Ленинградцы прибыли в Сибирь одетые не по сезону. Вывозили их в основном осенью, багаж разрешали брать минимальный. К сибирским морозам они не были готовы и очень мерзли. Красноярцы собирали с миру по нитке им теплую одежду : валенки, тулупы, шали. В них и кутались ленинградцы, ослабленные тела не держали тепло, руки и ноги на морозе сразу коченели.
Селили эвакуированных и в пригороде Красноярска, и в районах края. Они не пережили бы сибирскую зиму без помощи деревенских жителей. Те делились с блокадниками продуктами и вещами, а ещё опытом жизни в деревне. Порой разный культурный багаж приводил к недопониманию и курьезам.
Местных удивляло, что приезжие не знают элементарных на их взгляд вещей: как топить печку, как печь в ней пироги, как пользоваться ухватами и чугунками... И сами удивлялись, что городские едят каждый из своей миски, а не из одной, как было принято в сибирских деревнях.
Блокадники же долго не могли привыкнуть к бане по-черному или тому, что полы в избах здесь скребут, а не метут и не моют. У хорошей хозяйки полы из струганных досок каждый день были добела выскоблены ножом.
Зато летом ленинградцы учили собирать и жарить шампиньоны. В Сибири их считали поганками. Вместе с местной детворой дети блокадного города ели пучку, выкапывали и варили корни саранок, рвали крапиву, лебеду. Самым лучшим лакомством была свёкла, порезанная ломтиками и запеченная в духовке.
Эвакуированным из Ленинграда взрослым подбирали работу полегче - счетоводами, почтальонами. Людям надо было окрепнуть.
Летом дети собирали берёзовые почки, черемшу, ягоды, грибы, заготавливали веники, пасли коров. Им старались платить не трудоднями, а продуктами — картошкой, мукой, молоком. Самое то для наголодавшихся людей.
Ещё долгие годы ленинградцы не могли ограничить себя в еде. И ели торопливо. Съедали всё, что на столе, до последней крошки, и хлебом миски дочиста вытирали. Случалось, что хозяйки не могли удержаться от слез, когда смотрели, как изголодавшиеся горожане набрасываются на еду.
Окрепнув, юноши из блокадного Ленинграда отправлялись на фронт. Когда одного из восемнадцатилетних парней забирали на фронт, провожать его вышла вся деревня, и взрослые, и дети. Женщины выли в голос. Для эвакуированных это было трогательно, хотя и пугало. Всё потому, что они в Сибири больше не были чужими. Здесь так принято провожать своих, когда они покидают родной дом.
Сибирь по-настоящему стала для ленинградцев новым домом.
