Тема перемен
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей...
Произведение написано на тему своеобразного грозного перевала. В этом 1820 году молодой Пушкин официально стал ссыльным поэтом, изгнанником - перемена первая и самая главная. Это ухудшило его восприятие некоторыми светскими людьми, в том числе и своими родителями (хотя с родителями, отношениям ухудшаться уже было некуда, но тем не менее, извечная холодная дистанция еще больше обострилась).
Первая строка стихотворения - "Погасло дневное светило..." - передает ощущение героя, что закончился некий беззаботный период творчества, когда он был любимцем публики, юношей, которому все сходило с рук. Наступило время взрослеть и платить по счетам.
Наступил туманный вечер (то есть этап жизни, полный неопределенностей и тревог). Вечер - символ подведения итогов, конца определенного цикла. Настоящее солнце радости в его жизни зашло - солнце беспечной юности. И взойдет ли новое, поэт не знает! Но есть надежда, ведь кровь кипит, вдохновение бурлит, а рядом верные друзья и поклонники. Он чувствует, что нужен России, нужен здесь. Наверное, это и дает силы пережить тревожное и опасное противостояние с самой могущественной фигурой своей отчизны.
Перемена вторая - романтизм. Пушкин становится поклонником Байрона, усердно учит английский, чтобы читать "Чайльд-Гарольда". Поэтому элегию "Погасло дневное светило..." считают началом романтической лирики в пушкинской поэзии. Не случайно подзаголовком стихотворения становится "Подражание Байрону". Однако, на самом деле, от подражания здесь не столь много, сравнительно с образом Евгения Онегина, который гораздо больше заставить вспоминать об английском лорде.
Судите сами - вот единственная строфа из поэмы о Гарольде, которая имеет что-то с общее с "Погасло дневное светило..": это "прощальная песнь" Чайльд Гарольда, обращенная к Англии, в то время как он покидает ее, отправляясь в средиземноморское путешествие.
(Песня первая, строфа 10)
Корабль мой, неси же меня по волнам!
Пусть море кипит подо мной!
Неси куда хочешь, в далёким странам,
Лишь только б не в край мой родной.
Привет посылаю я синим морям,
А их не увижу в пути -
Привет мой пустыням, пещерам, горам...
Мой край! доброй ночи! прости!
Как видим, отличие в том, что путешествие героя Байрона добровольно, в то время как у пушкинского лирического героя ощущается тема изгнания.
Тема странствия
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный…
Как ведет себя лирический герой в этом странствии? Налицо антитеза - послушный руль и парус (ветрило) - и огромный мрачный океан, полный неизвестности. То есть как бы ни была страшна даль будущего, герой чувствует в себе внутренний стержень, и это придает ему уверенности, что он на правильном пути. Хотя уже сейчас он понимает и предчувствует, что легко ему в жизни не будет. Да ведь и он знал, на что шел, когда изображал императора в смешном виде, за что и поплатился этой ссылкой... Это противостояние с величественной царской фигурой станет фатальным в его судьбе, но иной путь поэт выбрать просто не способен.
Опасности бушующего моря - не буквальное описание того моря, по которому путешествовал поэт (оно-то как раз было спокойным), а образ того эмоционального состояния и того этапа судьбы, на котором находится герой. Ночное море, несмотря на свою тишину, пробудило в воображении Пушкина необходимые ассоциации с грозным океаном, чтобы поэт мог вполне выразить свое смятение чувств.
Необычность метрики (разное количество стоп в строках, отсюда нестройность звучания, обычно нехарактерная для Пушкина) передает то смятенное, тревожное состояние, в котором находился поэт в тот момент.
Но вера в то, что он стойко исполнит свое предназначение на заданном пути, дает поэту внутреннюю силу принять в полной мере все условия игры:
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан…
