Писатель в простых и живых рисунках Александра Флоренского
Иллюстрации петербургского художника Александра Флоренского уже давно стали визитной карточкой культового трёхтомника Сергея Довлатова, изданного в 1993 году. Простые на первый взгляд рисунки
с удивительной точностью передают дух жизни и творчества писателя.
На страницах книг маленькие человечки Флоренского печатают на пишущей машинке, выпивают, читают газеты, улыбаются и грустят — одним словом, живут. Художник рассказал «Скамейке» о том, как его иллюстрации попали на страницы сборника, где достать пиджаки Довлатова и почему под лежачий камень вода всё-таки иногда течет.
3 сентября исполнилось 80 лет со дня рождения Довлатова. Скажите, для вас эта дата имеет какое-то особое значение?
Вообще, я ко всякого рода юбилеям и празднествам отношусь подозрительно. Но, с другой стороны, это хороший повод вспомнить достойных людей. Я сам, к сожалению, никогда не помню этих дат и часто узнаю о них о них со стороны.
Вы не встречались с Довлатовым лично?
Нет, он уехал, когда мне было 19. Хотя мы жили с ним в одном районе. Мама моя была знакома с ним, но, тем не менее, сам я его никогда не видел. Потом выяснилось, что у нас было много общих знакомых — Андрей Арьев, например. Арьев, кстати, был первым человеком, купившим у меня картину. Это было где-то в начале восьмидесятых, а уже потом мы вместе делали с ним трехтомник Довлатова. А тогда я еще не знал, кто он такой, и о Довлатове тоже не слышал.
И спустя несколько лет после вашего знакомства, Арьев попросил вас проиллюстрировать эти книги?
Нет, об этом меня попросил Константин Тублин, директор издательства «Лимбус Пресс», которое и выпустило этот трехтомник, а потом еще четвертый том выпустил журнал «Звезда». К этому моменту Довлатов был моим любимым писателем, я прочел у него все, что тогда было издано. И вот я получаю предложение проиллюстрировать его книги… Сначала я долго отказывался, ведь я не был с ним знаком и знал кучу художников старшего поколения, которые с ним дружили, выпивали вместе. Пусть, говорю, они и иллюстрируют. Костя был настойчив и с третьего или четвертого раза меня уговорил. С тех пор об этом, кажется, никто не пожалел.
Иллюстрации с сайта
Этот трехтомник многие называют культовым во многом благодаря вашим иллюстрациям. Вы согласны с этим?
Я человек скромный и не могу позволить себе так говорить о своей работе. Но если смотреть с позиции искусствоведа, то, конечно, лучше издания я не видел. По инициативе Кати Довлатовой несколько лет назад все четыре тома сошлись в одной коробке в издательстве «Азбука», где я исправил все ошибки, которые за прошедшие годы стали заметны. Например, избавился от суперобложек, которые у многих людей за эти годы были порваны или потеряны.
И тексты были заново отредактированы — например, один раз Катя позвонила мне во время работы над ними и говорит: «Ты не представляешь, какое я сейчас получила удовольствие! Я вставила в текст слово «б…ща»!» Не знаю, о каком рассказе шла речь, но, видимо, в 1993 году из осторожности кто-то это слово убрал. То есть какая-то мелкая самоцензура на тот момент еще была. В новом четырехтомнике пришлось добавить предупреждение, что «тексты содержат нецензурную брань». Ну, а что делать? Там есть обсценная лексика, ничего тут не попишешь.
Вам не кажется, что человечек, выгуливающий собаку на обложке каждой из книг, больше похож на вас, чем на Довлатова?
Я уже не первый раз об этом слышу. Но вообще есть же такая теория, что художник в портретах других людей все равно невольно изображает собственные черты. Я над этим никогда не задумывался, просто старался нарисовать Довлатова, а ни в коем случае не себя. Да, мы оба крупные, бородатые. Правда, Довлатов еще крупней. В то время я еще не был лысым, когда эти картинки рисовал, поэтому сходство есть.
Как проходила работа над иллюстрациями к книгам?
Да просто я сел и стал рисовать. Предварительно поговорил с Андреем Юрьевичем Арьевым, в подарок от него получил три пиджака, которые ему прислала Лена, жена Довлатова. В начале 90-х в России ничего не было, так что она отправила их Андрею — мало ли, кому подойдут. Сандалеты Довлатова 47 размера мне не подошли, а вот пиджаки — вполне. Я помню, что ушел с тремя пиджаками, вспоминая рассказ «Куртка Фернана Леже».
Один пиджак подарил своему другу, фотографу Юрию Молодковцу, и он теперь всех в нем фотографирует. Второй пиджак висит у меня на даче, а третий я тоже кому-то отдал. Но мне их подарили не за мою работу, а просто так, потому что по размеру подошли.
Иллюстрации я рисовал, сидя на даче в Мельничном Ручье. С обложкой у меня сначала все было придумано наоборот — суперобложку я считал вещью менее значительной, и хотел человека с собачкой поместить на суперобложку. А под ней на настоящей обложке — пейзаж. Но Костя Тублин посоветовал поменять их местами, и правильно — отлично все получилось!
Издатель просил меня сделать книжки заметными. И я, не понимая еще в тот момент, что это означает, решил зайти в книжный магазин и посмотреть, как выглядят современные книги. Зашел в Дом книги и увидел, что все книги в отделе художественной литературы яркие, с броскими шрифтами, компьютерной графикой, которая тогда только вошла в моду. И я тогда взял белую бумагу, черную тушь, тростиночку какую-то и сделал все наоборот. Когда через несколько месяцев я снова пришел в этот магазин, то увидел, что среди всех этих книг виден только наш трехтомник. А все остальное сливается в какое-то цветастое пятно.
Так что с оформлением я угадал. К тому же это соответствовало моей стилистике иллюстрирования на тот момент, потому что все, что я до этого иллюстрировал, было чаще всего для самиздата: это были стихи Григорьева, тексты Шинкарева, Гребенщикова, и все это предполагалось размножать на запретном тогда копировальном оборудовании. Поэтому я не делал цветных рисунков. Эта стилистика андеграунда так и осталась в довлатовских книгах, хотя там можно было бы хоть все цвета радуги использовать.
Вы иллюстрируете только андерграундных авторов?
Я иллюстрирую тех авторов, которые мне нравятся, независимо от степени маргинальности. Например, в конце 80-х меня заметил Валерий Траугот, который на тот момент был главным художником Детгиза. Он увидел мои черно-белые рисунки и предложил сделать две детские книжки, что для меня, как для молодого художника, было очень почетно.
И это были совершенно не андерграундные авторы. Живой классик на тот момент — Радий Погодин, а потом — Степан Писахов и его сказки. И с этими книгами я работал с большим удовольствием, потому что это были хорошие тексты. И хотя за то время я успел подружиться с Погодиным, это все равно был не мой круг.
Мои друзья — Григорьев, Шинкарев, Тихомиров, Гребенщиков и их тексты — это то, что мне нравится. Мне в принципе нравится многое, но есть вещи, которые я не могу иллюстрировать: например, если я возьмусь за «Анну Каренину» или «Войну и Мир», то получится карикатура.
Приходилось ли иллюстрировать тексты, которые вам не нравились?
Я никогда в жизни не делаю то, что мне не нравится. Я много предложений получал по книжным иллюстрациям, и в 9 из 10 случаев я отказывался. Даже если это что-то хорошее, это может быть не совсем мое. И потом я люблю свои собственные книжные проекты делать. «Азбуки городские», например.
Кстати, по поводу «Азбук» — там иллюстрации были уже цветными?
Там только буквы цветные, еще добавлены какие-то надписи красным или синим карандашом. Это как такая «игра в дешевость». На самом деле эти книги печатаются на очень дорогом многоцветном оборудовании, но так, чтобы готовые издания выглядели так, как будто напечатаны на дешевом двухцветном станке. Мне нравится эта стилистика, идущая из андерграунда. Я не привык делать разноцветные книжки, хотя те, детские, над которыми я работал, — они были цветные.
В чем для вас состоит отличие иллюстрации от живописи, которая никак не привязана к тексту?
Мне кажется, что абсолютно все виды искусства — это одно и то же. Кино, мультипликация, плакат, живопись, иллюстрация, фотография — везде законы те же самые: пластика, чувство меры, гармония. Конечно, в живописи я предпочитаю другие сюжеты — портреты, пейзажи, натюрморты, то есть, классические мотивы. Иногда еще бывает обнаженная натура, интерьер. Иногда пишу сюжетные картины, чаще по какому-то ироничному случаю.
Сейчас я в Нижнем Новгороде буду работать над серией картин про этот город. Вот, езжу вокруг, всюду фотографирую, рисую. Да, моя живопись с виду не имеет ничего общего с иллюстрациями к Довлатову, но для меня на самом деле все это одно и то же. Это кого-то может удивить, но для меня это так.
То есть и в живописи, и в иллюстрации вы всегда опираетесь на то, что вас окружает?
Да, что вижу, то и пою, как говорится. Чуть-чуть разные подходы, а так — одно и то же. В случае с живописью можно использовать натуру, фотографию или зарисовку. А в иллюстрации приходится напрягать память. Я не могу рисовать то, чего не вижу и чего не знаю. И здесь я следую тексту, он мне диктует и подсказывает.
На ваш взгляд, сегодня стать профессиональным художником или иллюстратором проще, чем раньше?
Сложно сказать. Сам я учился на отделении керамики, у меня диплом керамиста. Но я еще до поступления в институт я занимался живописью и собирался заниматься именно ей. Если бы мои друзья не писали бы книжек, то мне бы никогда не пришло в голову заниматься иллюстрацией.
Виктор Тихомиров попросил меня свои тексты проиллюстрировать, всем понравилось, но это было в узком кругу, и тогда такую книгу невозможно было издать. Потом Шинкарев написал книгу, я ее проиллюстрировал. Потом Гребенщиков. Потом я взял какие-то неопубликованные стихи Григорьева и проиллюстрировал их исключительно для того, чтобы его порадовать. А дальше — Горбачев, гласность… И оказалось, что это востребовано, что книги эти можно публиковать.
Как художнику сегодня можно добиться популярности?
Сам я популярности не искал и не ищу, и впредь не собираюсь. Один мой приятель как-то сказал: «Я хочу, чтобы вода текла под лежачий камень». Вот и я тоже так хочу. Я практически ничего не делаю для популярности и чем старше становлюсь, тем меньше мне интересно мнение окружающих, слава, деньги и прочее. Хочется просто наслаждаться жизнью и искусством.
Я плохо знаю сегодняшний мир профессиональной иллюстрации, не общаюсь с профессиональными иллюстраторами совершенно, и мне не очень нравится то, что я вижу у молодых художников. В социальных сетях попадаются какие-то работы, но видно, что все это ориентация на Болонскую ярмарку — знаете, в Болонье проходит знаменитая ярмарка детской иллюстрации, которая задает тон в мире. И все эти работы друг на друга похожи. Я бы предпочел видеть что-то более индивидуальное.
Мне кажется, что у того, кто не старается пробиться, как раз больше шансов. Говорят, что есть два способа заниматься искусством: первый — делать то, что все считают искусством, а второй — заставить всех считать искусством то, что ты делаешь. Я надеюсь, что в случае с иллюстрацией я пошел по второму пути.
Я ориентировался на такие вещи, которые мало кто знает, — старые русские изразцы, кое-что из итальянской майолики. Как керамист я хорошо знаю эти вещи. А еще русский лубок, картины Ларионова, примитивисты. То есть меня вдохновляет что-то такое, что не имеет прямого отношения к иллюстрации.
Кто из современных молодых художников вам наиболее интересен?
Как бы это ни звучало, но чаще всего это почему-то девушки, и чаще всего они оказываются моими ученицами или теми, кто какое-то время пользовался моими советами. Так что в этом случае, видимо, я хвалю отчасти и себя… Среди петербургских художников мне нравятся Татьяна Сергеева, Ирина Роон, Маша Иванова, Алиса Маслова, Елена Андреева.
Есть три художницы в Тбилиси —Тинатин Чхиквишвили, Туту Киладзе, Русо Гигашвили. А в Москве есть прекрасная художница Инна Каленская. Из молодых людей — Иван Чемакин из Петербурга, в Перми — Илья Гришаев, Александр Юнусов (оба они ученики художника Павлюкевича). Возможно, я кого-то забыл, но список и так получился немаленький.
Вы говорили и говорите, что Довлатов всегда был вашим любимым писателем. А сейчас перечитываете его?
Много лет не читал. И вот где-то год назад попались мне на даче его книги, но не с моими картинками, а те, по которым я его полюбил, — первые, дешевые, плохонькие издания, помню, в Таллине их где-то издавали… И я стал брать их с полки и по очереди читать. Выяснил, что они по-прежнему мне очень нравятся, какие-то словечки и цитаты оттуда запомнились навечно, например: «Некоторые девушки уезжают, так и не отдохнув…»
Материал на нашем сайте: Довлатов чёрным по белому
Авторы: Глеб Колондо и Лена Хролова
Городской блог о Петербурге и петербуржцах Скамейка
#художники петербурга #современный художник #флоренский #довлатов #иллюстрация
