Ты уж точно не будешь благодарить судьбу, когда твой противник — сам Ганнибал Барка. Но римскому претору Марку Клавдию Марцеллу выбирать не приходилось. Тем не менее в момент, когда республика буквально находилась на краю гибели, он сделал все возможное, чтобы хоть как-то смягчить последствия позорнейшего поражения римлян при Каннах. В первый же год после легендарного сражения, во время борьбы за Нолу и Неаполь, Марцелл дал римлянам то, в чем они так остро нуждались — надежду.
Итак, в 216 году до н.э. отгремели Канны. Утопив римлян в их собственной крови, Ганнибал вполне резонно ожидал, что противостояние Рима и Карфагена во Второй Пунической войне подходило к своему логическому завершению. Осталось лишь дождаться римских послов с просьбами о мире и можно на покой. Но все вышло не так, как ожидал карфагенский полководец — неугомонные квириты, ломая все шаблоны, решили биться до конца. Сказать, что Ганнибал Барка растерялся от подобного — ничего не сказать. Ну хорошо, первоначальный план по истреблению римлян потерпел фиаско, надо было придумывать новый. К счастью, долго думать не пришлось — после Канн бурлила вся Италия и многим римским союзникам на полуострове пришла в голову мысль, что они уже и не их союзники вовсе, а Ганнибалу лишь требовалось сыграть на этом.
Потенциальное отложение италиков являлось важнейшим фактором для победы над римлянами в новых обстоятельствах затяжной войны. Поэтому в ход пошли все возможные методы — договоры, угрозы, демонстрация как силы, так и благородства. В результате оставшись без поддержки со стороны Рима, да и просто поддавшись на сладкие речи Ганнибала, на сторону карфагенян переметнулось множество городов на юге Италии, в том числе и богатейшая Капуя. Данное обстоятельство не могло не ударить по престижу республики (хотя, о каком престиже могла идти речь после Канн?). Так, Капуя — это, конечно, хорошо, но Ганнибалу требовался выход к морю для надежной связи с Карфагеном. Поэтому наибольший интерес в регионе вызывал Неаполь, стратегически важный порт на берегу Тирренского моря. Но жители Неаполя переходить на сторону Ганнибала не спешили, а осаждать портовый город без флота — такое себе. Поэтому ключом к Неаполю стал город Нола. Захватом Нолы Ганнибал убил бы сразу двух зайцев — из-за своего расположения город позволял не только угрожать непосредственно Неаполю, но и не упускать из вида Капую. Звучит как план! Осталось воплотить его в жизнь, но тут на сцену выходит Марк Клавдий Марцелл — будущий "меч Италии".
Римский претор застал весть о поражении при Каннах, когда по приказу сената во главе флота отбывал в Сицилию, где обстановка к этому времени складывалась, мягко говоря, неспокойная. Но, учитывая сложившеюся ситуацию, Марцелл получил новый приказ — выступить в Канузий, в котором из разбитых легионов требовалось собрать хоть что-то боеспособное и дать отпор Ганнибалу в Южной Италии. Несомненно, задача непростая, но и Марцелл был не из робкого десятка. Отличный воин и командир, успешно бивший в свое время галлов, да еще и ветеран первой Пунической войны — неплохой такой послужной список. Поэтому, не желая терять ни минуты, Клавдий Марцелл передал командование флотом и устремился в Канузий. Прибыв в город, римскому военачальнику удалось из того что было слепить некое подобие армии. Конечно, боеспособность легионеров, переживших Канны оставляла желать лучшего и, соответственно, об открытом противостоянии карфагенской армии не могло идти и речи. Но и от Марцелла требовалось лишь быть "тенью Ганнибала" и по возможности реагировать на изменения ситуации. Тем не менее энергичному и решительному военачальнику не сиделось за стенами города и он перешел к активным действиям. Марцелл организовал нечто похожее на партизанскую войну, вылавливая и вырезая небольшие отряды пунийцев, которые разбрелись в поисках наживы по деревням и дорогам южной Италии. Тем самым он не только портил жизнь Ганнибалу, но и демонстрировал римским солдатам, что карфагенян можно бить. Вскоре после этого римский претор отправился в Казилин, что вблизи Капуи, таким образом прикрыв дорогу к Риму и одновременно создав угрозу союзному Ганнибалу Барке городу. Тут-то к Клавдию Марцеллу и прибыли посланцы из Нолы с просьбой о помощи.
Тем временем, армия Ганнибала приближалась к Ноле, а в самом городе разразилась нешуточная борьба между сторонниками и противниками карфагенян. Большая часть жителей Нолы решила поддержать Ганнибала, а правящие элиты были настроены проримски. Именно они и отправили гонцов к Марцеллу, а чтобы успокоить народ и хоть как-то потянуть время до прибытия римского полководца, сделали вид, что тоже желают союза с карфагенянами и готовы на переговоры. И это сработало. Пока ноланцы "договаривались" с Ганнибалом, Клавдий Марцелл во главе своей армии на всех парах мчался к городу, прекрасно понимая его стратегическое значение. И когда Ганнибал Барка все-таки подошел к Ноле, то вместо радостных приветствий и распахнутых ворот, увидел на стенах города римские гарнизоны. Это в планы карфагенского полководца не входило. Постояв, подумав, Ганнибал решил увести свою армию к Неаполю в попытке вновь овладеть городом. Ну может в этот раз получится уговорить граждан Неаполя? Не получилось. Еще раз постояв и подумав, пуниец направился в другой город Кампании — Нуцерию, осадил его и сжег, а жителям позволил уйти (не стоит портить имидж, с италиками нужно быть с ними милостивым). Зачем Ганнибалу вообще сдался небольшой и не имеющий стратегической ценности городок — одним богам известно. Ну ладно. В очередной раз постояв и подумав, Ганнибал решил все же вернуться к Ноле и взять ее штурмом, несмотря на римскую армию, засевшую в городе.
Пока Ганнибал проводил для своей армии экскурсию по южной Италии, Марцелл не сидел сложа руки. Главной проблемой, которую требовалось решить римскому полководцу, был потенциальный мятеж сторонников Ганнибала в городе. Одним из лидеров прокарфагенской партии в Ноле был италик Луций Бантий. Участник битвы при Каннах, Бантий, как и все неримляне, был отпущен Ганнибалом после сражения. Как говорится, за добро платят добром и италийский воин решил поддержать карфагенян и уже успел окружить себя многочисленными сторонниками. В такой ситуации устранить Бантия публично и без последствий нельзя, нужно было договариваться. Но что-что, а талантов римскому претору было не занимать. Помимо воинской удали, Марцелл оказался еще и очень красноречив. Полководец сумел переманить Бантия на свою сторону, подарив последнему коня и пятьсот денариев. Воинская честь — это, конечно, хорошо, но пятьсот денариев — это пятьсот денариев. Тем самым, когда карфагенская армия вновь появилась под стенами Нолы, накал страстей в городе немного поубавился.
На этот раз Ганнибал решил не тратить время зря и сразу приступил к штурму Нолы. Но все опять пошло не по плану — когда пунийцы начали готовить осадные орудия, ворота города распахнулись и оттуда стали выходить римские легионы. Ганнибалу пришлось все бросить и разворачивать войска для сражения. Зная сильные стороны карфагенской армии, Марцелл вполне здраво рассудил, что под прикрытием огня с городских стен и лишив противника возможности обойти римскую пехоту конными отрядами, он имел немало шансов на успех в бою. Понимал это и Ганнибал. Оба полководца медлили, не решаясь что-то предпринять. В итоге простояв друг напротив друга весь день, армии разошлись, пунийцы к себе в лагерь, римляне — обратно в Нолу. На следующий день ситуация повторилась. И в последующий тоже. Неизвестно, сколько бы это все продолжалось, если бы до Марцелла не дошли слухи, что карфагеняне за его спиной смогли договориться с горожанами и последние в следующий же раунд этой нехитрой игры попросту закроют за римлянами ворота. Так дело не пойдет. Оценив ситуацию, римский полководец пошел на небольшую хитрость. На следующее утро он приказал запереть все городские ворота, распределив перед ними отряды своих солдат. А чтобы местные жители ничего такого не учудили, Марцелл запретил им приближаться к городским стенам и приставил охрану к своим обозам. Когда же карфагенская армия вновь построилась перед городом, римлян нигде не было видно. Ганнибал решил, что квириты узнали о сговоре с горожанами и бояться выходить из города. Чтобы не терять момент, был отдан приказ штурмовать город. Пунийцы стали выкатывать из лагеря осадные машины и лестницы. Но тут внезапно распахнулись городские ворота и повалившие оттуда легионеры ринулись в атаку на нарушенный строй карфагенян. Разгорелась ожесточенная рукопашная схватка. Но ни одна из сторон так и не получила явного перевеса и вскоре обе армии вновь разошлись. Поняв, что город ему не взять, Ганнибал увел свою армию. Трудно назвать это блистательной победой римлян, но Марцелл свою задачу выполнил — Нолу карфагеняне не заполучили. Через некоторое время Ганнибал еще попытался взять тот самый Казилин, из которого когда-то Марцелл и прибыл в Нолу, но тоже неудачно, а потом и вовсе ушёл на зимовку в Капую. Так прошел первый год после битвы при Каннах.
Хоть действия Ганнибала в этой кампании и могут показаться слегка сумбурными, но все-таки стоит отдать Марцеллу должное. Находясь в действительно сложном для римлян положении и имея ограниченные ресурсы, римский полководец сделал все от него зависящее, чтобы охладить пыл Ганнибала после Канн. Да, Марцел не разгромил карфагенянина в открытом бою (что в принципе было невозможно в то время) и не переломил исход войны, но настоящей занозой для Ганнибала он стал, не говоря уже о психологическом эффекте, который он оказал на своих солдат. Римский претор наглядно показал, что с пунийцами в Италии можно бороться. Тут следует отметить характер полководца — уверенность в своих силах, решительность и, я бы даже сказал, дерзость. Но, как покажет будущее, у этих качеств будет и обратная сторона. Самоуверенность и, вызванное этим, страстное желание одолеть легендарного Ганнибала не оставляло Марка Клавдия Марцелла ни на минуту, желание, которое впоследствии его и погубит, но об этом как-нибудь в другой раз.
Автор - Дмитрий Абраменко
