Нина Павловна жила затворницей вот уже восемь лет, с тех пор, как перебралась из областного центра в этот районный провинциальный городок. Когда-то в “прошлой жизни”, вспоминала она, как приезжала сюда в командировку, и ей очень здесь понравилось, но ведь и её прошлая жизнь была тогда хорошей, а сейчас городок потихоньку хиреет, перестает быть уютным прибежищем, ведь все потихоньку разъезжаются, оставляя в многоэтажных клетках стариков-пенсионеров, искать лучшей жизни, но она, Нина Павловна, уже прошла это много лет назад, теперь она знает, что от добра добра не ищут.
Но она всё равно не жалеет, что приехала сюда, ведь вместо четырёх стен, которые были у неё раньше, у нее теперь есть уютный домик, ухоженный двор, где она развела прекрасный сад, и всё лето здесь цветут цветы, а огород радует овощами, вот сейчас она стояла в грядке с клубникой, чтобы собрать себе ягоды в качестве десерта на обед.
Её не любили в округе за то, что она не давала соседям вмешиваться в ее жизнь, и сама никогда не начинала разговоров первая, она только вежливо здоровалась, старалась коротко и лаконично отвечать на вопросы. Просьбы она игнорировала, ведь в основном, особенно в первые годы её проживания в этом городе, соседи толпами ходили к ней занимать деньги, но, отказав сразу и бесповоротно, она хоть избавилась от назойливых просителей, но обрела славу нелюдимки и скряги.
Это её нисколько не волновало, она давно привыкла к одиночеству и не страдала. Собрав клубнику, она села в беседке отдохнуть, возле, нее свернувшись клубочком, лежал кот, которого два года назад она подобрала котенком в холодный дождливый день, возвращаясь из магазина. Теперь Арчи превратился в настоящего красавца, он напоминал камышового кота.Поджарый, грациозный, всегда как-бы готовый к прыжку, он тоже предпочитал одиночество и редко выходил из дома. А в тени, под кустом смородины вытянулась Сабрина, собака дворянской породы, но веселая, обаятельная, ласковая, можно сказать, игрушечная. Дальше двора она вообще не выходила. Нина Павловна зимой вызволила её у издевавшихся над ней мальчишек и принесла её домой, она была небольшая, рыженькая, с умными глазками, доверчиво глядевшими на хозяйку.
Вдруг она заволновалась и подбежала к калитке, Нина Павловна увидела незнакомую женщину с ребёнком, она пошла к калитке.
– Здравствуйте, вы на квартиру нас можете пустить? Мы прошли уже почти всех, везде нам отказали, а идти ночевать в гостиницу нам очень дорого, пожалуйста, – в голосе женщины звучало отчаяние.
Нина Павловна посмотрела на мальчика лет 5, а тот с интересом смотрел на собаку, которая, видя его внимание, изо всех сил виляла хвостом, стараясь ему понравиться.
Она уже собралась отказать, но в это время мальчика произнес:
– Соседи нам сказали, что вы ни за что не пустите, потому что вы вредная и злая.
– Павлик, что ты говоришь, я же учила тебя не вмешиваться разговор старших, – но тот не обратил на мать внимания и гнул свою линию, –а одна тетенька даже нехорошее слово сказала, только вы вовсе не злая, у злых собак не бывает, – заключил он, – а как ее зовут?
– Сабрина, –сказала хозяйка и, повинуясь какому-то непонятному ей самой порыву, открыла калитку, приглашая их войти, она увидела, как женщина вздохнула с облегчением.
У них, кроме спортивной сумки, ничего не было . Она провела их в дом, открыла пустующую комнату, где хранила вещи, которыми редко пользовалась. Сейчас там стояли пустые банки для консервирования. Она за годы жизни в частном доме научилась многому, в том числе и делать заготовки на зиму.
– Банки давайте в угол поставим, думаю, что они вам не помешают, а к осени я их уже все спущу в подвал. Кроме кровати у меня здесь ничего нет, но я думаю что вы на ней уместитесь, а там видно будет
– Спасибо вам, меня зовут Соня.
– А я Нина Павловна, то,что он Павлик я поняла, не стесняйтесь, располагайтесь, а Павлик сейчас пойдёт со мной мыть руки, а потом я дам ему клубники, он доверчиво протянул ей руку, и они пошли на кухню. Вымыв руки, он подошел к столу и сел на стул, глядя на лежавшее в вазочке печенье, по его взгляду Нина Павловна, поняла что он голоден:
– Суп будешь? – мальчик кивнул она налила суп ему и Соне, позвав её обедать, – чтобы вам скучно не было, пожалуй, за компанию я тоже поем. Гостей я не ждала, кроме супа у меня ничего нет, а ужин мы картошечку пожарим.
Вечером, уложив спать Павлика, Соня рассказала вполне банальную семейную трагедию, в результате которой она оказалась в буквальном смысле на улице.
– Нас с Мишей познакомил мой одноклассник, который с ним вместе работал, познакомил совершенно случайно, в автобусе. И мы стали встречаться, правда очень редко, у меня болела мама и я не могла ещё и вечером бросать её одну, ему не нравилось то, что я больше времени отдаю уходу за мамой, мне бы ещё тогда надо было понять, что он за птица, а я, дурочка, влюбилась без памяти.
– Все бы сильны задним умом, – участливо проговорила хозяйка, а Соня продолжала:
– Но, когда мы поженились, я поняла, что он не так прост, как я думала. Нет муж не пил,и даже не курил, вел здоровый образ жизни. Но он был патологически жадным. Мы жили в нашей квартире, а его двухкомнатную он сдавал, а с этой суммы, полученной за квартиру, не давал ни копейки. А маме ее пенсии катастрофически не хватало на лекарства, мне приходилось покупать их на свои деньги. Это раздражало его, он мою маму просто ненавидел за это, морально мне было очень тяжело, я металась между двух огней, старалась угодить всем, а когда забеременела стало ещё хуже. Мама уже тогда говорила, что не будет мне счастья с таким мужем, уже уж больно он ненавистный.
– Погляди – говорила она,он не только нас измучил, он ведь со всеми нашими соседями перессорился, где он и и причины находит для ссор, не знаю, вроде бы всё время дома.
А соседка, что приходила к ней уколы делать, рассказывала про него только плохое, но я надеялась на чудо, мечтая, чтобы после рождения ребёнка он сразу изменится, станет заботливым и внимательной папой. Но стало еще хуже: плач Павлика раздражал его, я ничего не успевала дома делать, ведь кроме Павлика была и мама, а есть становилось всё хуже и хуже. Муж исходил желчью, желая её смерти, утверждая, что он устает дома больше, чем на работе, а однажды он избил меня, этого мама не выдержала, с ней случился второй инсульт. Врачи сказали, что скорее всего она его уже не перенесет, так оно и случилось. Хорошо, что у неё были отложены деньги на похороны. Он ушёл из дома, его не было неделю. Все легло на мои плечи, хорошо соседка приглядывала за Павликом. А когда он вернулся, то распоясался окончательно. Если пьяного мужика можно как-то оправдать тем, что он не соображает, что творит, то когда тебя бьет вполне разумный, трезвый мужчина, то это страшно. У меня порой были мысли, что он просто хочет убить меня.
С Павликом он никогда не занимался, не обнимал его, не целовал. Тот чувствовал, что он его не любит и боялся его, плакал, когда он начинал меня бить, а однажды кинулся меня защищать, а он отшвырнул его в сторону, как ненужную вещь. Он только-только тогда разговаривать начал, и тут, вдруг, замолчал, но это не остановило этого изверга. Павлик только через три месяца снова заговорил. А вчера он собрал наши вещи и сказал, мол катитесь отсюда, или я вас прибью, моя квартира занята квартирантами, и я буду жить здесь, а вы, как хотите. Вот мы ушли, а ночевали у соседки.
– Но ведь это же ваша квартира, выгнала бы его да и всё.
– Как? Это нормальному человеку можно сказать “уходи” и он уйдёт, а этот превратился в зверя, если бы я была одна, то, может быть, что-то предприняла, а я боялась за Павлика, случись что со мной, то его в детский дом отправят.
– Вот это ты попала в переплёт, Сонечка? Как же быть-то теперь.
– Я вам за месяц заплачу, устрою Павлика в садик и найду себе подработку, хоть дворником, мне на работе сказали, что нужно нанять адвоката, чтобы быстро развели. Но я боюсь, что ему и суд будет не указ.
Наутро Соня сказала, что отвезет Павлика к подруге, а после работы зайдёт домой за вещами, ведь в сумке были только детские вещи, а она ушла в чем была.
– Неужели такое бывает? – удивлялась Нина Павловна.
– Если бы это было не со мной, я бы тоже сомневалась.
– Ты не води никуда Павлика, пусть со мной остается, я найду чем его занять.
Она говорила это Соне и чувствовала, что переживает за нее и Павлика, она знала, что теперь ее одиночеству придет конец, даже если они уйдут от нее в свою квартиру, она будет знать, что в эту ночь их соединили незримые нити доверия и надежды.