Этот текст я пишу с двумя целями.
Первая цель – кратко напомнить самому себе и всем интересующимся об истории нашей страны. Сомневаюсь, что все мы хорошо помним изученное в школе и университете. А те, кто что-то помнят, часто воспроизводят сомнительного качества пропагандистские мотивы разных сторон. Я попробую связать все это в одну понятную и (насколько получится) объективную историю.
Вторая – хочу попытаться ответить на вопрос, что мы такое как нация. Происходящее сейчас в стране порождает интерес к вопросу о том, кто мы такие и куда мы идем. История дает для этого подсказки, но не готовые ответы. Выводы стоит делать нам всем не только исходя из истории, но и глядя на настоящее и формируя будущее.
В подходах к истории Беларуси при всем их многообразии явно выделяются два очень разных вектора. Один - описывает ее как некую часть большой истории “России-Советского Союза”. Причем такие взгляды свойственны не только адептам “русского мира”, а вполне себе массовому, равнодушному к истории обывателю, получившему эти представления в процессе советского и постсоветского школьного образования. Другой строится на великолепии Великого княжества Литовского как истинно беларуского государства - продвинутого европейского правового общества, веками противостоящего “руке Кремля”.
Вынужден отметить, что и тот и другой вектор относится скорее к мифотворчеству, чем к объективной истории. Мифы сопровождают любую нацию и мы здесь не исключение. Какие-то из них осознанно навязываются пропагандой (как, например, первый упомянутый подход насаждался более двухсот лет российско-имперским и советским дискурсами). Какие-то - скорее отражают чаяния увлеченной историей интеллигенции (как второй подход, при всей его симпатичности редко находивший массовую поддержку). Никогда невозможно написать объективную историю, но сама попытка это сделать избавляет нас от многих ошибок в суждениях.
В качестве спойлера к основному тексту, давайте посмотрим, как история опровергает тезисы мифов обоих лагерей.
Мифы первого подхода
Миф первый. Беларусы (как и украинцы) - это часть одного большого русского народа, жившего когда-то в Киевской Руси.
Киевская Русь существовала около тысячи лет назад и была достаточно рыхлым политическим образованием. Поэтому вопрос не в том, кто в ней так давно был, а в том, кто потом куда пошел. Русские и беларусы пошли после Киевской Руси в совершенно разные стороны. И пусть мы с русскими прожили в одном государстве последние 200 лет, но до этого жили в разных государственных и социально-культурных пластах... 500 лет (беларусы - в ВКЛ и Речи Посполитой, а русские - в Московском княжестве и царстве). Полтысячелетия - согласитесь, достаточный срок для народов, чтобы накопить много отличий.
Миф второй. Беларусы - “вымышленная” нация без долгой истории, сочиненная парочкой филологов-любителей в конце 19- начале 20 века.
Все нации вымышленные. Исследователь Бенедикт Андерсон даже так назвал свою книгу про нации - “Воображаемые сообщества”. Багушевич и Купала “придумали” беларусов так же, как Фихте и Гете придумали немцев. Вопрос не в том, кто и что придумал. А в том, как сложились исторические обстоятельства, в которых “филологические выдумки” нашли опору в массовом народном сознании. В Беларуси такие обстоятельства сложились и привели к созданию отдельных политических единиц - Беларуской Народной Республики, Беларуской Советской социалистической республики и современной Республики Беларусь. Поэтому может наша нация и вымышленная, но не более, чем любая другая.
Миф третий. Если бы не Советский Союз, то не было бы никакой Беларуси. Ведь именно большевики создали БССР, из которого выросла наша страна.
Большевики ничего не создавали и не могли создать на пустом месте. Учреждая БССР, они были вынуждены учитывать то, что сделано до них и без них. Много людей на этой территории уже считали себя беларусами, здесь уже был опыт объявления независимой страны - БНР. Большевики реагировали на почти вековой опыт национального строительства и просто не могли его игнорировать в условиях конкуренции за умы, как бы они этого не хотели (а многие - точно хотели).
Немного мифов из другого лагеря.
Миф четвертый. Беларусы - это совершенно отличная от русских древняя нация, близкая к балтам и наша “особость” берет начало еще в Полоцком княжестве.
И генетика, и лингвистика подтверждает, что беларусы гораздо ближе к русским, чем, например, к литовцам-балтам. Полоцкое княжество - конечно, яркая страница истории, но в Киевской Руси было много необычных княжеств, из которых самостоятельные нации тем не менее не возникли. У беларусов с русскими общие праславянские корни, общая историческая память в Киевской Руси и двухсотлетняя совместная жизнь в Российской Империи и Советском Союзе. Это не способствует полному отождествлению народов, но большой близости - способствует.
Миф пятый. Великое княжество Литовское - на самом деле беларуское государство, а литовцы просто присвоили себе это название.
ВКЛ - не беларуское государство, как минимум потому что в начале его создания термин “Беларусь” не применялся к данной территории. Но оно и не совсем литовское, оно скорее было средневековым союзом славянских (будущих беларуских) городов и балтских военных вождеств. Собственно поэтому оно и называлось Великое княжество Литовское, Русское и проч. Династия, правившая княжеством - не беларуская и даже не славянская (нет таких славянских имен как Миндовг и Ягайло). Слово “leitis” от которого скорее всего произошел термин “Литва” обозначало военных соратников балтского вождя. Поэтому не стоит обвинять литовцев в присвоении термина, который испокон веков им принадлежал.
Миф шестой. Советский Союз со своим интернационализмом стер национальные особенности беларусов и затормозил наше национальное строительство.
Как раз именно в ходе советской политики “беларусизации” произошел качественный скачок в развитии нации - была создана система образования, проведена культурная кодификация и массовое осознание беларусами самих себя. Это просто факт, который не отменяет того факта, что те же большевики после “беларусизации” репрессировали всю нашу национальную элиту, замедлив развитие национальной культуры и самосознания в дальнейшем
Пока хватит мифов. В дальнейшем я попробую не изображать из себя разрушителя легенд, а постепенно разворачивать хронологию событий, которые привели к появлению той нации и той страны, которые мы имеем сейчас.
Важно понимать, что никакое государство не существует в вакууме и национальная история протекает только в рамках всемирной. Любая попытка описать историю отдельной страны – это выдергивание из живого потока событий отдельных элементов. Поэтому в тексте будет много отсылок к историческому контексту и событиям соседних стран.
Сразу хочется удовлетворить (точнее - не удовлетворить) любопытство тех, кто хочет найти в тексте политические тезисы для того напряженного года, который мы пережили в Беларуси. Про это в тексте почти ничего не будет и рассказываемая история закончится в 1991 г. с созданием независимой страны. Пусть это прозвучит кощунственно, но для истории год - это почти ничто. То, что сегодня происходит в Беларуси - это объективный процесс, лучше всего описанный в книге Фукуямы “Конец истории”. Движение к свободе и демократии - очень длинный и непростой путь с прорывами, откатами и рецидивами, но с гарантированным финалом. Это мало успокаивает конкретного человека, попавшего на фазу отката. Но придает уверенности в конечном результате.
1. На территорию Беларуси приходят люди (25 – 3 тысячи лет назад)
Как получилось, что на нашей территории вообще кто-то живет? Откуда здесь появились предки жителей нашей страны? Согласитесь, многие на подсознательном уровне представляют любой народ, как кровных родственников (пусть и очень далеких). Соответственно заглядывая в такую глубокую историю, можно попробовать понять, есть ли какое-то “кровное братство” беларусов.
Если рисовать такую древность “широкими мазками”, то окажется, что история нашего населения не сильно отличалась от истории населения всей Европы, сформировавшегося в четыре шага.
Шаг первый. Все люди (homo sapiens) когда-то вышли из Африки и расселились по всей земле, заняв в том числе территорию Европы и будущей Беларуси. Это было так называемое палеолитическое население - охотники и собиратели, оставившие свои следы в древних стоянках (например, Бердыж, Юровичи в современной Гомельской области). Через какое-то время люди на территории Беларуси… исчезли. Причиной тому был максимум оледенения, не оставивший шансов местным палеолитическим жителям. Наша территория была покрыта ледником полностью в отличие, например, от южной Европы, где население непрерывно жило с этого первого шага.
Шаг второй. За отступлением ледника охотники и собиратели снова вернулись на территорию Беларуси и уже с 11 тысяч лет назад вся эта площадь была заселена постоянно до наших дней.
Шаг третий. Уже заселенную территорию Европы накрыла новая мощная волна расселения с юга. Жители современных Турции, Сирии и Израиля освоили земледелие, которое позволяло эффективно накормить большие массы людей. Это вызвало демографический взрыв, выплеснувшийся на север. Земледельцы двинулись в Европу через современные Грецию, Балканы и начали смешиваться с уже жившими тут охотниками и собирателями, сделав свой вклад в формирование населения нашей страны - появилось так называемое неолитическое население.
Шаг четвертый. Последним значимым событием была масштабная миграция из Степей современных Украины и России на современную Беларусь и на всю территорию Европы (вероятно, только баски в Испании остались осколком, неассимилированным этой масштабной миграцией). Волна прошла около 3-4 тысяч лет назад.
Эти масштабные изменения сформировали облик современного европейца и в благодаря им генетический портрет беларуса не отличается от англичанина, француза и русского настолько, насколько отличается от южного индуса, китайца или коренного американца.
А можно ли посмотреть детальнее? Ведь с индусами и американцами и так все очевидно, но умы националистов всех мастей бередит мысль о том, что как раз с помощью генетики можно ответить на такие вопросы как “Являются ли русские и беларусы одним народом?”, “Близки ли мы с украинцами или больше с литовцами?” и так далее.
Недавнее масштабное генетическое исследование (здесь подробнее) ответило на многие из этих вопросов. Во-первых, все восточно- и западно-славянские народы оказались очень близки друг к другу. Поляки, чехи, русские, украинцы и беларусы составляют одну гомогенную группу и сильно отличаются не только от балтов (литовцев и латышей), но как ни странно - и от южных славян - сербов и хорватов. А вглядевшись в совсем тонкие детали, генетики сделали сенсационный вывод. Границы между популяциями проходят совсем не там, где проходят границы политические. Один “народ” (если так можно выразиться) составляют беларусы вместе с… поляками и жителями Белгородской, Воронежской, Курской, Орловской областей России. Этот условный “народ” имеет предельно близкий набор генетических маркеров и заметно отличается, например, от украинцев (южнее) и от жителей более северных регионов России.
Значит ли это, что мы нашли “кровных” беларусов? Можем ли сделать вывод о том, что Беларусь, Польша и перечисленные области Западной России это и есть территория некоторого “нашего народа”?
Тут самое время напомнить, что генетика вообще-то изучает не народы, а популяции – устойчивые группы людей, которые заключают браки между собой. Благодаря генетике мы смогли понять как перемещались и смешивались значительные массы населения в давние времена, но мы не можем получить ответы на другие вопросы. Как себя называли люди расселившиеся по указанной территории? На каких языках они говорили? Почему столь генетически различное население западной и северной России оказалось в одном государстве, а близкие западным русским поляки - оказались в другом? Думаю, надо сказать спасибо генетике за ту полезную информацию, которую она нам дала, но признать, что для понимания того, что мы за народ, ее недостаточно. Надо прибегнуть к другим инструментам - изучению языка, археологии и письменных источников.
2. Что за люди здесь были? (3 - 1 тыс. лет назад)
Из прошлого раздела мы в общих чертах познакомились с самой древней историей населения на нашей территории благодаря генетическим исследованиям. И при этом осознали ограниченность таких исследований. Когда мы пытаемся понять истоки народа, его культуры и языка нам нужны другие методы. Но какими еще методами можно понять, что происходило на территории нашей страны за последние 3 тысячи лет?
Во-первых, можно почитать письменные источники, которые и расскажут все в подробностях.
С этим полная беда – у наших предков в то время письменности не было. Среди письменных народов тех времен пока найдено лишь одно упоминание. Грек Геродот (а это 500 лет до нашей эры) говорил, что в наших краях живут невры, которые могут превращаться в волков и андрофаги (людоеды). При всем уважением к отцу истории, такая информация от автора, никогда не посещавшего наши места и жившего за две тысячи километров на юге вряд ли поможет узнать правду. Думаю, письменными источниками мы воспользуемся, когда будем изучать более позднюю историю.
Во-вторых, можно внимательнее посмотреть на язык. Германцы, балты, тюрки, славяне – это все не расовые, «кровные», а именно языковые общности – т.е. группы, говорящие на одном или схожем языке. И тут есть хорошая новость. Как генетики могут расставить популяции на своей условной линейке расхождения генетических линий, так и лингвисты могут вполне строго проследить расхождения языков, изучив современные и исчезнувшие говоры. При отсутствии письменных источников, фиксирующих язык, можно изучать например топонимику. Простые названия рек и озер в google-карте – прекрасный исторический источник. Дело в том, что очень часто пришедшее на новые территории население со своим языком не называет водоемы по-своему, а перенимает эти названия у предыдущих жителей этих мест, говоривших на других языках. А значит – названия водоемов (и иногда – городов) сквозь века доносят до нас историю территории.
Что же в Беларуси? Благодаря наличию таких названий как Двина, Свирь, Мордва, Мосары мы можем утверждать, что когда то на нашей территории жили фино-угорские народы (сейчас на языках этой группы говорят финны, эстонцы, венгры, мордвины и др.). Затем территория нашей страны (кроме, возможно, самых ее южных областей) была заселена балтами (среди современных народов на балтских языках говорят литовцы и латыши). И лишь затем нашу страну заселили славяне. Современное название нашей страны – славянское, большинство населения в ней говорит на славянских языках (беларуский и руский). И это уже является определенной подсказкой - значит, наша страна оказалось одной из тех, кто испытал на себя уникальное событие - стремительное расселение в разные стороны одного народа, явно говорившего на праславянском языке. Взрыв славянства произошел стремительно и загадочно. За короткое время народы, говорившие на похожих языках, заняли огромный ареал - на юге до Греции (Македония), на западе – до современной Германии (там до сих пор живут лужицкие славяне), на северо-востоке – до льдов Архангельской области и т.д. Наша территория оказалась втянута в это «расширение», совпавшее со временем возвышения и заката Аварского каганата – видимо славяне помогали тюркской элите в ее захватнических походах.
Кроме языка можно изучать остатки материальной культуры – жилища, черепки и погребения. К сожалению, если у народа не было письменности, на этих старых остатках почти никогда не написано, кто же были их жители. Поэтому как хитрые генетики вместо народов говорят о «популяциях», так и археологии говорят об «археологических культурах». Т.е. утверждают, что вот на этой территории жили люди, пользовавшиеся очень похожими предметами быта, а кабинетные историки уже по косвенным признакам определяют народы.
Итак, что у нас по археологии в Беларуси. Уже в первом тысячелетии до нашей эры территория нашей страны была поделена между несколькими культурами. Культура штрихованной керамики (почти вся Гродненская, часть Брестской и Минской области) и днепро-двинская культура (Витебская и Могилевская область) - очевидно балтские, тут у историков почти нет разногласий. А вот по поводу Милоградской культуры и следующими за ними зарубинецкой и киевской (территория Гомельской, частично - юга Брестской и Минской области) есть уже споры. Были ли эти культуры балтскими или уже прото-славянскими? Ведь с одной стороны, они занимают ареал балтских гидронимов (названий водоемов), но с другой - именно из этих юго-восточных культур постепенно выводятся пражская и колочинская культуры, которые точно были славянскими (по подробным письменным отчетам Иордана и Прокопия Кесарийского о «склавинах» и «антах»). Видимо, на юге нашей территории активно протекали процессы возникновения славянской общности, в которой балтские племена также принимали участие. Мало того, в споре о легендарной «прародине славян» последние археологические раскопки все больше и больше сдвигают ее от Польши к востоку – на наше и украинское Полесье. Так что вполне возможно что славяне не пришли сюда, а именно где-то на юге нашей страны и сформировались.
Давайте резюмировать. Когда-то вся территория нашей страны была заселена фино-угорскими племенами (это же касается и территории центральной и северной России). Затем скорее всего север и центр нашей страны стали полностью балтскими (или прото-балтскими) и видимо это завершило процесс активного переселения сюда людей с севера Европы и из восточных степей. Затем началось расселение славян. Одна из ранних волн славянского расселения ушла на север (там где сейчас Великий Новгород и Санкт-Петербург), смешалась с местным фино-угорским населением и поэтому сильно отличалась от остальных - это видно и по языку новгородских “берестяных” грамот и по генетике. Еще одна волна ушла на Запад (Чехия, Словакия). Третья - на юг, в сторону Греции, сформировав хорватские, сербские и другие народности. Часть славян отмигрировала на Восток, южнее Полесья и смешалась со скифским и сарматским населением (Украина и южная Россия). А вот другая волна расселилась севернее Полесья на территориях Польши, Беларуси и Западной России, смешавшись с населением балтским. Это и есть та самая “наша” генетическая популяция, которой мы завершили обсуждение в предыдущем разделе, только теперь мы четче идентифицировали народность.
При этом пусть у Вас не создается ощущение ложной простоты этой картины. Конечно же, процессы в деталях были намного сложнее. Волна славянского расселения - это не единое, централизованно управляемое движение, а постепенное расселение разных племен со своими вождями, каждый из которых идентифицировал себя по-разному. Кривичи, дреговичи, радимичи (а также поляне, древляне и прочие) это как раз примеры названий таких племен, доносящихся до нас из глубин истории (а ведь многие из них навсегда забыты). Сложности добавляет то, что в Брестской области сохранились остатки вельбарской культуры – а это вообще не балты и не славяны, а германцы! Немного позже большая часть культур ощутила на себе удары гуннов - сожженые поселения в ходе наступления этих тюркских народов есть и в нашей стране.
Имели ли те давние процессы какое-то влияние на дальнейшую историю? Во-первых, славянское расселение привело к тому, что беларусы и в современном мире понимают большую группу народов без словаря - послушайте поляков, сербов, не говоря уже о русских. Но есть еще один важный момент, касающийся именно Беларуси. Несмотря на то, что балтские и славянские языки являются родственными, они разделились так давно (2,5 тысяч лет назад), что стали очень отличаться - попробуйте, например, быстро понять литовца. Так вот, наша территория – была ключевым местом контакта двух этих очень разных культур и это создавало здесь определенный колорит, в котором балтские и славянские племена жили бок о бок очень долгое время. Позже мы увидим, что это сыграет свою роль.
3. Расцвет и закат первой политической структуры (X - XII вв.)
В прошлом разделе мы поговорили о том, как в результате активных миграционных процессов обширные лесостепные территории центрально-восточной Европы постепенно были заняты славянским населением, причем в Беларуси это произошло в результате взаимопроникновения новых славянских и старых “балтских” этносов.
Эти значительные территории оказались “меж двух огней” - между ярким, активным, военизированным, архаичным обществом викингов (Скандинавия) с одной стороны и мощными, богатыми цивилизациями юга (Арабы и греческая Византия) с другой. Конечно же в такой “растяжке” заработала мощная торговая артерия и кто-то должен был взять на себя организацию ее работы. Этим “кем-то” судя по всему стали скандинавы (варяги). Обученные плавать, воевать и торговать гребцы активно заполонили эту (в первую очередь - речную) артерию. Собственно название “Рос” или “Русь” происходит от слова «ruotsi» - «гребцы» и это понятие изначально не применялось к славянам. Древние источники регулярно это подчеркивают, разделяя «русь” и славянские племена». Но как часто бывает в истории, название одной социальной группы перенеслось на всю территорию как политическое название. Вообще, активная роль иностранцев-скандинавов в славянском окружении не должна удивлять. Лидерство этнической группы, отличной от основного населения – обычная вещь в истории. Достаточно вспомнить горную аморейскую династию Вавилона, управлявшую захваченными земледельцами или норманского завоевателя Вильгельма, управлявшего Англией. Малочисленность такой элиты как правило все равно приводит к ее ассимиляции местным населением. И это хорошо видно по именам военной династии, управлявшей восточными славянскими племенами Руси. Сначала их зовут Рёрик (Рюрик), Хельга (Олег), Ингвар (Игорь), а потом мы приходим к уже близким и понятным Святославам, Владимирам и Вячеславам. Эта династия объединила под собой первую известную нам по письменным источникам политическую структуру восточных славян - Киевскую Русь, в которую и вошла территория нашей Беларуси.
Ведутся споры о том, насколько это Киевская Русь была «монолитной» структурой, но о двух вещах можно судить вполне определенно:
- Указанная династия Рюриковичей однозначно признавалась всеми. Все города были повязаны так называемой “лествичной” системой подчинения и считали Киевского князя “великим” и “самым главным”, хотя не всегда на практике ему подчинялись.
- Имела место общая культурная и религиозная сфера, связанная с заимствованным из Болгарии и Византии православием – единый церковнославянский язык на базе болгарского, каменная архитектурная школа, признание всеми верующими главенствующей роли киевского митрополита
Насколько “продвинутым” было это общество? Красота в глазах смотрящего. Поэтому расположившись между архаичными варягами и цивилизованными греками и арабами оно казалось чем-то “средним”. С одной стороны, византийцы считали русов жестоким и диким народом, а арабы оставляли такие описания, что просто неудобно читать (“грязнейшие из тварей”). Но с другой, скандинавские источники очень вдохновенно отзывались об этой территории, называя ее Гардарики, т.е. «страна городов». Одним из крупнейших городов была Палтескья (узнаете Полоцк?), упомянутая в «Деяниях данов», вдохновивших Уильяма Шекспира на “Гамлета”. Территория будущей Беларуси - очень важная часть Руси, именно тут был “перекресток” Днепра и Западной Двины - двух важнейших транспортных рек. На этом перекрестке возникли Полоцк, Витебск и Орша. Другой важный центр Туров тоже находился на речной артерии - Припяти.
Важно отметить, что никакой «Беларуси» на тот момент не существовало. Существовал сложноустроенный конгломерат различных княжеств, подчиненных Киевскому – Полоцкого, Туровского, Менского, Городненского, вступавших между собой в коалиции, династические браки и воевавших между собой. Тот, кто смотрел «Игру престолов», должны прекрасно понимать о чем речь.
И тем не менее - была ли на территории Беларуси специфика, уже тогда отличающая нас от других будущих стран и наций Киевской Руси? Кое-какая была. Во-первых, Полоцк – единственный город Руси, в котором какое-то время правила другая, не-Рюриковичская династия. Полоцкие Рогволод и его дочь Рогнеда не были Рюриковичами (хотя Регнвальд и Рагнхильд - тоже скандинавские имена). Возможно иные династии были и в других городах, но об этом мы просто не знаем. Этот факт очень часто отмечается национально настроенными историками, как предтеча особого пути. Но после Рогволода Полоцк все равно включился в общую историю Руси, в нем княжили потомки Владимира Святославича и даже сам Всеслав Полоцкий боролся за Киевский престол. То есть Полоцк влился в общую историю Киевской Руси вполне определенно и также определенно откололся от нее в ходе раздробленности вместе с другими княжествами.
Другая специфика нашей территории кажется даже более важной. Нетипичной выглядит история северо-восточной Беларуси (нынешняя Гродненская область). Факты говорят о том, что православие туда пришло существенно позже остальной Руси (лет эдак на сто). На территории нынешних Гродненщины и Виленщины продолжали существовать поселения балтов со своими военными вождями - кстати слово “Литва” скорее всего как раз происходит от “leitis”, обозначающего военных соратников князя. Они постоянно взаимодействовали со славянскими православными княжествами, служили у Всеслава Полоцкого например. Мирное сосуществование христианского населения с языческим – явление невиданное для того времени в Европе.
Резюмируя, территорию Беларуси можно было бы назвать вполне “типичной” частью Киевской Руси, если бы не наличие в Полоцке индивидуальной династии с ранней тенденцией к самостоятельности и если бы не обширная зона контактов с языческим, балтским населением. Является ли эта специфика «зерном», «предтечей» будущей отдельной страны - Беларуси? Я был бы тут аккуратен. В то же самое время были еще более нетипичные области Руси, которые в отличие от беларусов никакими самостоятельными нациями не стали. Яркий пример - Новгородская и Псковская земли. Для того времени они радикально отличались от всей остальной территории Руси. Там не только сильно отличался язык и генетический состав населения (как мы узнали с Вами еще ранее). Там появились полноценные торговые Республики (как Венеция или Ганза)! Помогло ли это Новгороду, например, стать отдельной «новгородской нацией»? Нет, гораздо более поздние события (захват Новгорода Иваном Третьим и его инкорпорация) сделали свое дело. И нет никакой отдельной “новгородской” страны на современной карте мира.
Поэтому мне кажется, что причиной «особости» Беларуси все же стали более поздние события. Но независимую династию и контакты с языческим балтским населением все же запомним, это еще сыграет свою роль.
Что касается Киевской Руси, когда то объединившей будущие Россию, Украину и Беларусь, ее ждал распад, связанный с целым рядом факторов. «Бомба» была заложена в самом феодальном принципе и «лествичной» системе наследования – с каждым новым князем его дети и внуки претендовали на самостоятельность в своей «волости» и растаскивали всю структуру на части. Начавшиеся в Европе Крестовые походы ударили по Руси косвенным образом. Во-первых, крестоносцы захватили и разграбили Константинополь (Византию, Царьград), установили прямые отношения с арабами - и весь блеск торговых путей восточных славян померк. Кроме того, не найдя себе достаточно приключений на юге, крестоносцы направились в еще не христианизированные языческие земли Прибалтики. Начиная с 12 века они пошли в наступление и на бывшие княжества Руси.
Ну и наконец, самый мощный фактор. В середине 13 века монгольские орды Батыя пришли с Востока, захватили Южную и Восточную Русь, а в 1240-м году сожгли и вырезали великий Киев. Эта страница истории оказалась перевернута.
4. “Новый курс” - на консолидацию (XIII - нач. XIV в.)
Как было сказано в предыдущем разделе, на распад Киевской Руси повлияла лествичная система наследования, упадок торгового пути “из варяг в греки” и монголо-татарское нашествие.
Ко времени прихода монголо-татар, территория Киевской Руси, а соответственно и территория будущей Беларуси уже не составляли единого целого. Полоцк, Новогрудок, Слоним, Гродно, Брест, Витебск и другие города нашей будущей страны тяготели к самостоятельному решению своих проблем. Однако совершенно не мирная экспансия немецких рыцарей-крестоносцев с Запада и активная захватническая политика монголо-татар с Востока заставляли консолидироваться. Князьям нужно было либо принимать чью-то сторону, либо бороться с обеими. Если бороться - то либо возглавлять эту борьбу, либо присоединяться к другим лидерам. Как сказал бы Тойнби, это был самый настоящий исторический “вызов”.
Кто и как отвечал на этот вызов? Большая часть княжеств бывшей территории Киевской Руси сдалась на милость победителя и приняла юридическую форму зависимости от монголо-татарской Орды - это была вся будущая территория “ядра” России, центральной и восточной Украины. Конечно, это принятие не было добровольным, ведь монгольская армия - одна из самых мощных армий мира того времени - учинила на Руси настоящий разгром.
Другой вариант опробовал князь из Галича (будущая западная Украина) - Даниил. Он решил не подчиняться и бороться против Орды сам, возглавляя свое княжество. Ему это удалось, но не удалось его потомкам - поначалу сохранившее самостоятельность Галицкое княжество уже через сотню лет растащили по кускам соседи.
Что же сделали наши предки - князья будущей Беларуси? Будучи связанными родственными и вассальными отношениями с Великим князем Киевским (позже - Владимирским) они не хотели вслед за своим разгромленным сюзереном автоматически попасть в зависимость от монгольского хана. Им надо было найти в лидеры кого-то совершенно не из своего круга, не связанного вассально-ленными отношениями с Ордой. Но при этом кого-то понятного, знакомого и - желательно - без астрономических сил и амбиций. И вот тут давайте вспомним о балтах. Это были военизированные язычники, с одной стороны не связанные родственными отношениями с элитой Руси, но с другой - издревле близкие местным славянам (как мы помним из предыдущих разделов) и имевшие с ними многовековой опыт взаимодействия.
Именно так достаточно бескровно вокруг одного из таких балтских вождей (Миндовга) начал формироваться союз славянских городов на территории нашей страны, успешно отбившийся от внешних врагов. Славянские города "выскочили" из-под монголо-татарского ига и сохранили автономность под более слабым сюзереном, а Миндовг из мелкого балтского военного вождя превратился в солидного средневекового короля.
Позже другой вождь Гедимин укрепил данный союз, основал столичный город Вильно и сформировал устойчивое Великое княжества Литовское, Русское и Жемайтское. Это был крупный средневековый конгломерат балтских племен и славянских православных городов, признающих главенство литовской династии Гедиминовичей (детей и внуков того самого Гедимина)
Тут хотелось бы проанализировать некоторые мифотворческие и пропагандистские мотивы. Например, покритикуем популярный тезис о том, что беларусы, украинцы и русские являются одним народом (это выводится из факта относительного политического и культурного единства Киевской Руси). Но ведь народы проявляются не только в том, где они вместе были, но и в том, в какие стороны они потом пошли! Как мы видим разные части Руси после ее распада двинулись совершенно разными путями. Князья северо-востока с “главным” Владимирским (позже - Московским) князем стали вассалами ордынского хана (позже из этой структуры сформировалась современная Россия). Западные же князья стали вассалами балтских военных вождей, сохранив определенную автономию и влияние (позже из этих структур появились Украина и Беларусь). Не будем ставить моральных оценок, что лучше, а что хуже, просто зафиксируем разницу и отметим, что обе структуры, а не какая-то одна, являются в этом смысле “правопреемницами” Киевской Руси.
Чтобы быть объективным, также надо отреагировать и на не очень добросовестные тезисы из другого мифотворческого лагеря. Например, часто можно услышать о том, что Великое княжество Литовское якобы было “беларуским” государством, что там правили беларусы и столицей был беларуский Новогрудок. Это не очень корректно. Во-первых, тогда еще термин “беларусы” не применялся устойчиво к нашей территории, а правящая династия была очевидно не беларуской, а балтской. Где вы видели такие беларуские, славянские имена как Миндовг, Гедимин и Ягайло? Другое дело, что вся эта балтская военная аристократия с трудом могла навязывать свою волю цивилизационно более “продвинутым” славянским элитам. И поэтому славянские князья пользовались значительными привилегиями, а некоторые города (например, Полоцк и Витебск) и вовсе были достаточно автономны в своих политических действиях. Что касается столицы в Новогрудке… А где еще мог проводить свою католическую коронацию язычник-Миндовг, как не в пышном Новогрудке? В своем родном литовском поселении посреди древних капищ? Да и вообще литовские вожди совсем не стеснялись пользоваться славянскими “наработками” - государственным языком была “руска мова” (в современной лингвистике ее называют старобеларуским языком), торговыми центрами княжества были славянские города, а вся территория была связана сетью православных храмов.
Кстати, про православные храмы и религию стоит сказать отдельно. Великое княжество Литовское можно было бы назвать вполне типичным средневековым европейским государством, если бы не конфессиональная политика. Конфессиональный мир и религиозная терпимость - яркая визитная карточка этой территории, особенно если оглядеться вокруг. На западе от княжества было Польское королевство, упорное в насаждении католичества, а на востоке - молодое Московское княжество, взявшее на себя миссию “Третьего Рима” в продвижении православия. Вообще в Европе не было ни одного государства, где уже больше трехсот лет (!) правящая династия не исповедовала бы одну из мировых религий (христианство, а на юге Испании – ислам). Поэтому современников не могло не удивлять спокойное проживание в одном государстве православных славян и балтов, поклонявшихся древним языческим индоевропейским божествам. Но нас с вами это удивлять не должно - мы ведь помним, что на этой территории такие разные группы уже давно прекрасно научились уживаться друг с другом. Православные славяне не могли и не хотели навязывать военной балтской аристократии свои воззрения, а язычникам-балтам тоже не приходило в голову приучать православных горожан молиться идолам.
Интерпретировать такую ситуацию можно по-разному. Можно как факт поразительной «отсталости» - везде уже давно приняли христианство, а здесь еще нет. Можно как фактор «независимости» - всех вокруг уже принудили к христианству, а нас не смогли. А можно - как фактор поразительной «прогрессивности» - это не княжество отстало на 300 лет, а наоборот весь мир “отстал” от него на 500 лет в своей религиозной «нетолерантности». В любом случае, эта политика оказалась несвоевременна. Фактор толерантности давал козырь недоброжелателям единства княжества. Поляки хотели поддержать католиков, Москва – защитить православных, а крестоносцы – христианизировать язычников. Отсутствие собственного религиозного нарратива великих князей литовских заставляло их в политической борьбе постоянно “цеплять” чужую повестку. И скоро мы увидим, к чему это привело.
5. От консолидации к новым проблемам (кон. XIV - XV вв.)
В предыдущем разделе мы достаточно подробно остановились на том, как удалось создать в центре Европы внутренне консолидированное и успешно выступающее на внешнем контуре Великое княжество Литовское. В этом разделе поговорим о том, как в этой консолидации пошли трещины.
Сначала немного контекста. Великое княжество со времен Гедимина при Ольгерде и Кейстуте продолжило свое расширение. Грандиозная победа над монголо-татарским войском на Синих Водах позволила князьям установить контроль почти над всей территорией будущей Украины. Крестоносцам не было сдано ни пяди земли. Успех закреплялся не только в делах земных - Константинопольский патриарх дал добро на создание независимой Литовской православной митрополии в Новогрудке - наши предки получили независимое от Киева и Москвы легитимное церковное управление. Впрочем, укреплялось не только Великое княжество Литовское - именно в 14 веке о себе громко заявило молодое Московское княжество, постепенно концентрирующее вокруг себя бывшие княжества восточной Киевской Руси (пока еще юридически зависимые от Орды) и ставшее естественным конкурентом Вильно за лидерство в регионе.
А теперь немного о роли личности в истории. Для меня личность в истории - это не просто громкое имя, как например, Миндовг, Гедимин или Витовт. Ведь часто громкие имена скорее просто отражают определенный закономерный “громкий” этап в развитии общества, наступающий независимо от воли этих правителей. А личность в истории - это наоборот, скорее персонаж, который своими действиями “ломает” повестку, поворачивая историю в совсем не предопределенное русло.
Я конечно же говорю о Ягайло. Наследник рода Гедиминовичей - великих князей литовских, с которыми мы познакомились в прошлом разделе - он сыграл в нашей истории очень неожиданную роль. Дело в том, что Великому княжеству почти 100 лет удавалось избегать вечного “бича” средневековых монархий - династического конфликта... но все-таки не удалось. После смерти Ольгерда между потенциальными наследниками князя начались распри, в которых конфликтующим братьям пришлось искать внешних союзников. Например, младший сын Ольгерда Ягайло мог найти поддержку в Москве и уже собирался жениться на дочери Дмитрия Донского, признать верховенство московского князя и закрепить православие как официальную религию княжества. Но история распорядилась иначе. В 1385-м году Ягайло женился на польской принцессе Ядвиге, стал польским королем и пообещал сделать свои владения не православными, а… католическими, дав привилегии католикам. Это событие полностью перевернуло исторический ход событий - теперь фактор религии создал колоссальное напряжение в княжестве - ведь доля католиков до этого в нем была исчезающе мала. Недовольные такой дискриминацией православные князья поддержали соперника Ягайло за Великокняжеский престол - Витовта. В итоге борьбы Ягайло и Витовт пришли к компромиссу, по которому Витовт стал полновластным князем Литвы, формально признавая главенство Ягайлы. Но религиозный вопрос надолго стал “занозой” во внутренней политике.
Имелось еще одно неожиданное последствие хода Ягайлы. Теперь именно с Польшей, а не с каким то из бывший княжества Киевской Руси, наша будущая страна оказалась связана личной унией (общими монархами), а значит - тенденцией к западным, а не восточным элементам управления. Уния кстати сохранялась в разных видах… ближайшие 400 лет!
Для Ягайло это был невероятный личный успех. Подумайте только, его пра-прадед, наверное, еще недавно был полевым языческим командиром в достаточно глухом углу Земли, а теперь его правнук стал сувереном сразу двух крупнейших государств Европы! Это дало определенные преимущества Великому княжеству Литовскому на внешнем контуре - вместе со своим братом Великим князем литовским Витовтом Ягайло окончательно разгромил немецкий орден в Грюнвальдской битве, на 500 лет остановив германскую экспансию на Восток. Но при этом, внутри княжества возник постоянно тлеющий конфликт между православными и католиками, между местной и польской элитами. Как бы ни любил Ягайло свою землю (а мы не знаем, любил ли), но если ты все время проводишь в польском Кракове, трудно учитывать интересы далекой литовской и православной знати.
Ближайшие 200 лет для княжества теперь будут проходить в этом постоянном внутреннем противоречии. Каждый раз наследники какое-то время будут находится в Вильно в качестве Великих князей литовских, а затем переезжать в Краков и становится польскими королями. При этом элиты Польши и ВКЛ будут разными, разными будут государственные аппараты, армия и денежная система. Личная уния - не такая уж и уникальная ситуация – например, долгое время личной унией были связана Норвегия и Швеция, что, в частности мешало национальному движению норвежцев. Видимо и национальному движению “литвинов” такая уния тоже не дала много преимуществ.
Ситуация на внешнем контуре тоже стремительно менялась. Великое княжество Литовское когда-то создавалось для борьбы с крестоносцами и монгольским улусом, но вот - Тевтонский орден крестоносцев наконец повержен, а монголы забыты. Среди новых соперников можно назвать, например, крымских татар, но все же главными и заклятыми оппонентами будут... бывшие земли “братской” Киевской Руси, объединенные жесткой централизованной властью Московского князя и конкурирующие с Литвой за собирание бывших земель Киевской Руси. Непрекращающиеся войны между Литвой и Московией - суть внешней политики княжества на те же ближайшие 200 лет...
6. Как мы получили название и обозначили свою территорию (XVI – XVII вв.)
В прошлом разделе мы поговорили о том, как в 14-15 веках трансформировалась повестка в Великом княжестве Литовском. Консолидация и борьба с монголами/крестоносцами сменились внутренним религиозным/элитным напряжением и борьбой с Москвой.
Сложилась парадоксальная религиозная и политическая ситуация. Великое княжество Литовское с преобладающим православным населением оказалось в постоянном конфликте с православным же Московским княжеством, но при этом в династической унии с католической Польшей. Вообще эти три государства отличались рядом своих характеристик, по многим из которых Литва занимал “среднюю”, промежуточную позицию. Например:
- Польша дискриминировала некатолическое население, Московия продвигала православие, а в ВКЛ искали сложный баланс между официальной поддержкой католиков и попытками сохранить права православных элит вплоть до объявления в 1596 году унии католической и православной церкви (“Униатство”)
- В Польше сейм (прообраз парламента из землевладельческой верхушки) избирал короля и по Нешавским статутам стал верховной властью в стране. В Москве, наоборот, власть Великого князя была ничем не ограниченной. В ВКЛ же князь хоть и имел верховную власть, но с большим влиянием так называемых “панов-рада” - крупных землевладельцев.
- В Польше представители всех сословий, кроме крепостных крестьян, считались “свободными людьми”. В Москве - все поголовно, включая крупных бояр были “холопами” государя. В ВКЛ при безусловном подчинении воле Князя имелся целый ряд институтов, защищающий права и свободы граждан - от Магдебургского права до известных “привилеев” и статутов ВКЛ.
Тонкие отличия между политическими системами стран в конкретном моменте не всегда можно уловить, но две противоположные тенденции определяются однозначно. В Москве постоянно укреплялась неограниченная личная власть царя (правление Ивана Грозного как апогей). А в Польше и Великом княжестве Литовском усиливался тренд на ограничение власти монарха (в качестве финала - объединение этих государств в 1569 году было названо не Королевством, а именно Республикой - Речью Посполитой)
По поводу объединения. Лично я считаю, что именно после этого перехода отношений между Польшей и ВКЛ от унии к реальному объединению в Речь Посполитую и возникли предпосылки для обозначения современной территории Беларуси. Поэтому давайте уделим этому моменту и его предпосылкам больше внимания.
Очередная затянувшаяся война с возглавляемой Иваном Грозным Москвой (Ливонская война), грозила большой бедой Великому княжеству, силы которого были подточены. Именно в преддверии такой беды элита ВКЛ решила перейти от династического союза к полноценному объединению части государственного аппарата с Польшей, чтобы вместе противостоять Москве. Для этого был собран Люблинский сейм, который сначала совсем не задался. Польша выставила условия объединения, не устраивающие представителей княжества и они этот сейм покинули. Король Польши и одновременно Великий князь литовский Сигизмунд Август решил принудить строптивые элиты ВКЛ к предложенным условиям и в качестве наказания … одним указом передал Польше в управление все южные территории княжества. Возмущению представителей ВКЛ не было предела, но они ничего не могли поделать с волей Сигизмунда, а главное - с отсутствием возражений от представителей тех самых южных территорий. Ведь они и сами были не прочь получить те самые пресловутые польские “вольности”. Пришлось пойти на попятную и заключить унию, по которой объединенные ВКЛ и Польша имели сообща избираемого государя, единую внешнюю и военную политику, проводили общие сеймы (в Кракове и Гродно).
Именно в этот момент будущие Беларусь и Украина (до сих пор бывшие одним культурным пространством ВКЛ) пошли в разные стороны. Современная территория Украины - это и есть те самые южные территории переданные Польше. А современная Беларусь и Литва - это территории, оставшиеся в ВКЛ. Теперь на этих землях стали применяться разные политики, по-разному развиваться языки и этническое самосознание.
На территории Украины действия поляков привели к религиозной и языковой дискриминации, местного православного населения, что вызвало естественное стремление народа найти себе защиту, определить свое место в новой политической реальности. Само название Украина происходит от слова «Окраина», окраина Польши. Самосознание будущих украинцев формировалось как ответ на ополячивание и находило выражение, например, в форме вольного “казачества” на правом берегу Днепра как ядра будущей Украины. Напомним, что и Котляревский и Шевченко, сформировавшие современный украинский язык, являются выходцами как раз из этого региона.
Территория же будущей Беларуси пусть и входила в Речь Посполитую, но не была в составе Польской короны. Поэтому польское влияние было здесь направленным скорее на элиты и уж точно не насильственным. А значит - не вызывало сильной ответной антипольской реакции, не создавало стимулов с кем-то было бороться и отстаивать свою национальную идентичность.
Именно в этот период источники все чаще начинают употреблять термин “Белая русь”, приобретающий устойчивые очертания к концу 17 века. Так стали называть территории Великого княжества Литовского в составе Речи Посполитой с преобладающим православным населением. К этим территориям проявляла интерес Московская держава - та самая, которая пережила внутренний кризис после изнуряющего правления Ивана Грозного и чуть не прекратившая свое существование в ходе Смутного времени. Сама эта держава вполне могла оказаться под властью Польского короля (собственно польский царевич Владислав Ваза был на короткое время признан царем в Москве в ходе одной из войн). Однако она восстановилась в ходе народного движения Минина и Пожарского и получила новую устойчивую династию Романовых.
Возрожденное Московское царство продолжило конфликтовать с Речью Посполитой и старалось окончательно “собрать” все бывшие земли Киевской Руси под лозунгом защиты православного населения. На южных территориях Польши (будущая Украина) эту защиту сами попросили казаки. Богдан Хмельницкий, возглавившие анти-польское восстание после Переяславской Рады перешел на сторону московского царя Алексея Михайловича, включив всю Правобережную Украину в состав Московского царства. На территории же Беларуси Москву пока не ждали такие успехи. В ходе войны 1654-1667 годов войска Москвы сначала заняли всю территорию нынешней Беларуси, нашли поддержку среди некоторых православных кругов и даже заняли Вильно. Но достаточно быстро большая часть территории была “отыграна” Речью Посполитой назад - местные жители будущей Беларуси не были лояльны Москве. Именно в ходе той войны окончательно установилась граница между будущей Россией и нынешней Беларусью.
Современные Гродненскую и Брестскую область стали чаще называли “Литвой”. Перешедшую на сторону Москвы часть будущей Украины обозначали, как “Малую Россию” или “Малороссию”. А вот слова “белая русь”, “белорусцы”, “беларусь” стали применяться к нынешней Витебской, Могилевской, Гомельской и - частично - Минской области. Важно отметить, что эти термины использовались в государственной переписке, а сами местные жители так себя вряд ли называли. На вопрос “кто вы” они могли ответить “тутэйшыя” (в смысле местные) или “руские” - в смысле, православные и говорящие на “простай мове” в отличие от “панского” польского языка. Очевидно жители не осознавали себя отдельным этносом, потому что привыкли жить в многоэтническом и многоконфессиональном обществе, построенном на признании великокняжеской династии и права, а не некой национально миссии.
При этом польская и русская нации уже начали себя осознавать. Например, Московское царство на фоне успехов в восстановлении после Смутного времени, поглощения правобережной Украины и Сибири все чаще называло себя Россией (“Великороссией”), а своих подданных русскими. Подданые же Польской Короны, получившие лидирующие позиции в огромной Речи Посполитой и гегемонию над южными территориями Украины укрепились в мнении о большой значимости “великопольской нации”.
Давайте делать выводы. Жители нашего региона в период с 15 по 17 век оказались вовлечены в череду различных элитных, религиозных и военных конфликтов. В этих конфликтах начали отчетливее проявляться контуры будущих наций - русских (формирующих централизованную православную империю), поляков (свободолюбивых шляхтичей, лидирующих в большой Речи Посполитой), украинцев (борющихся против польского гнета и ищущих правильной формы взаимодействия с Россией). Будущим беларусам в этот период досталась незавидная судьба одеяла, перетаскиваемого между польскими и московскими элитами. Приверженцы католической веры ассоциировали себя с поляками, православные - с “русскими”. Будущая Беларусь уже обрела четко очерченную территорию, но еще не нашла идеи национального самосознания. Это ее ждало впереди.
7. Как мы получили нацию (XVIII - нач. XX вв.)
В предыдущем разделе мы обозначили две противоположные политические тенденции - расширение вольностей шляхтичей в Речи Посполитой и укрепление личной гегемония царя в Москве. Сейчас мы увидим, какие последствия это имело для будущей Беларуси.
Постоянное получение шляхтичами все новых и новых вольностей “расшатывало” Речь Посполитую. Все труднее было договариваться элитам между собой, все проблематичнее становилась собрать боеспособную и хорошо управляемую армию. Неустойчивую “республику” в ход нескольких войн начали растаскивать на части соседи - Пруссия, Австрия, Швеция. С другой стороны жесткая централизация Московского царства, его окончательный переход в режим “империи” при Петре Первом давал много военных преимуществ России. Внутренняя неурядица и активное вмешательство российской императрицы Екатерины Второй привели к полному краху Речи Посполитой. В ходе разделов этой страны реализовалась давняя амбиция Московских правителей - вся территория будущей Беларуси вошла в состав Российской империи
Местные жители не оказывали тому значительного сопротивления. Сказалось отсутствие собственной сформулированной национальной идеи, усталость от невозможности решить многие вопросы в Речи Посполитой и большая доля православного населения, видевшего в России если не лучший, то как минимум не худший вариант. Последний очаг сопротивления - восстание Тадеуша Костюшко, поддержанное на наших землях Якубом Ясинским, было жестоко подавлено российскими войсками Александра Суворова.
Российскими чиновниками на территории нашей страны было создано “Белорусское” генерал-губернаторство, что говорит об уже устойчивой ассоциации этих земель с соответствующим термином. Они были заинтересованы в инкорпорации Беларуси в Империю, и для них было бы идеальным считать это общество просто маленькой частью большой России. Однако с этим возникли проблемы. Ведь несмотря на общие корни в Киевской Руси, православие и похожие языки, все-таки земли будущей Беларуси и будущей России находились в разных государственных образованиях уже… более 500 лет! Поэтому невозможно было не признать “особость” этой территории и соответственно - необходимость применения к ней особых методов управления и изучения. Например, несмотря на введение российского территориально-административного деления, здесь была сохранена действовавшая ранее система права - статуты Великого княжества Литовского. Несмотря на то, что местных жителей называли русскими, активно продвигалась концепция “западнорусизма”. Мол, это те же русские, но все-таки “западные”, немножко другие, с польскими оттенками. Такой подход вполне мог бы прижиться (и были бы мы сейчас просто “западными русскими”). Но помешал этому дух времени, требовавший подхода совсем иного.
В то время (конец 18 - начало 19 века) начало индустриализации в экономике, расцвет сентиментализма и романтизма в культуре Европы активизировали “рождение наций”. Лидеры мнений разочаровались в элитном классицизме и начали искать «дух народа» в низовых и массовых формах культуры. Жан Жак Руссо находил в деревенских пасторалях дух Франции, братья Гримм, изучая народные сказки, постигали национальные особенности немцев. Тик Новалис, Гете, Шиллер и многие другие кумиры интеллектуалов продвигали эту романтическую повестку. Мимо такого тренда не могли пройти филологи-исследователи и литераторы в Российской империи. Они находили на беларуских землях самобытные языковые наречия и историческую память, которые невозможно было назвать ни “польскими” ни “русскими”. Еще бы - как помните, в польском культурном поле беларусские земли находились не так давно, а в Российском - тем более. Появились сборник народных песен Рыпинского, и коллекция фантастических преданий Борщевского («Шляхтич Завальня»), оригинальные адаптации народного юмора “Тарас на Парнасе” и “Энеида наоборот”. Кстати, иногда звучащие обвинения в том, что беларуская культура – не высокая, а крестьянская и простоватая, в этом контексте выглядят необоснованно. Ведь как раз в народных пластах черпали вдохновение строители наций по всей Европе и беларусы здесь не уникальны.
Что же такое нации? До этого времени во всем мире сельские разрозненные жители могли ассоциировать себя только с религией или местной общиной, а средневековые горожане - только с конкретным городом или сувереном. Теперь же нарождающийся индустриальный класс уже мог соотносить себя с более крупными общностями, как правило, сформировавшимися на базе общего языка и истории. Именно необычность беларуского языка (как мы понимаем, исторически сложившаяся) и самобытность исторического пути склоняла все большее число интеллектуалов к тому, что на этой территории живет отдельная нация.
Кстати, здесь же мы находим ответ на другой важный вопрос. Почему несмотря на то, что мы с литовцами имели одну страну, одну столицу в Вильно и такую богатую общую историю, мы не создали единой нации? Дело в том, что раз именно язык являлся основанием для консолидации наций, то мы и пошли разными путями - слишком уж отличается славянский беларуский от балтского литовского.
Вслед за исследователями народного языка (калейдоскопа разных диалектов) всегда приходят создатели языка литературного, приводящего все это разнообразие к единой норме. Так же произошло и у нас. На базе диалектов Минщины, Винцент Дунин-Марцинкевич фиксировал определенные правила языка в своих пьесах “Пинская шляхта”, “Селянка” и других, пользовавшиеся популярностью у горожан. Он же многое сделал для создания национального театра. Ярко и однозначно существование беларуского языка артикулировал Франтишек Богушевич в предисловии к сборнику стихов “Дудка беларуская” - Не пакiдайце мовы беларускай, каб не yмерли.
Перечисленные деятели конечно же в основном защищали измерение культурное, а не политическое. В условиях цензуры и фактического запрета на беларуский язык, они просто хотели сохранить “беларускую мову” и защитить право ею пользоваться. За это Дунин-Марцинкевич был репрессирован, а книги Богушевича, например, и вовсе у нас не публиковались и выходили за границей- в Австро-Венгрии.
Вслед за культурными требованиями приходят политические. В условиях абсолютной монархии и отсутствия парламента в России политическая борьба могла быть только нелегальной. Посмотрим на два вектора этой борьбы и их приложения к Беларуси.
Во-первых, вектор национально-освободительный. Окраины Империи, желавшие освободиться от ее владычества, периодически восставали. Регулярно это делали поляки в стремлении восстановить независимость Речи Посполитой (после Костюшки эти восстания поднимали в 1830-м и в 1863-м годах). Естественно, в водоворот этих восстаний вовлекались и земли Беларуси. Но времена поменялись - теперь полякам трудно было призвать местных жителей бороться за “польские” идеи. Поэтому локальные лидеры, поддерживающие восстание против России старались обращаться к массам на понятном им языке. Константин Калиновский, один из лидеров восстания 1863-го года в своих “Письмах из-под виселицы” обращался к читателям не на официальном русском или на “мятежном” польском, а на беларуском. При этом он очевидно поддерживал именно польское восстание и призывал присоединиться к нему “мужиков Беларуси”
Так как национальной идеи беларусов к тому времени еще не сформировалось, гораздо большее практическое значение для нас имел другой вектор - социальный. Стремительно меняющаяся экономика Империи входила в противоречие с архаичной системой управления. Крестьяне не имели земли, права рабочих были недостаточно защищены, интеллигенция страдала от цензуры - все это вызвало в 1870-е годы подъем политических движений, призывавших к изменению социального устройства. Национальная повестка теперь часто шла рука об руку с рабочим, “левым” дискурсом. В авангарде этих движений конечно же была образованная молодежь. Группа студентов Петербургского университета - выходцев из Беларуси - в нелегальной социально-революционной газете “Гомон” в 1884 году впервые высказала неожиданную мысль. Если Беларусы представляют из себя особый народ, то они имеют право и на… политическую автономию и власть собственных представителей. Нельзя сказать, что это была очень популярная идея. Большинство людей всегда аполитичны, а неравнодушные скорее хотели жить в реформированной России или Речи Посполитой, чем создавать собственную политическую единицу. Но сама по себе идея политической автономии беларусов, возникнув единожды, не умирала больше никогда.
А умереть идеям и их носителям было от чего. После убийства царя Александра Второго (убил его как раз этнический беларус Гриневицкий из Кричевского района Могилевщины), началась тотальная “зачистка” мятежных движений. Большая часть их была разгромлена, лидеры осуждены или выдавлены за границу. В политическом строительстве наступила долгая “зима”, в которой однако журчали “подледные” течения. В 1902 году усилиями Бурбиса, Ивановского, Каганца, братьев Луцкевичей и других была создана первая нелегальная “левая” политическая партия с национальной программой - Беларуская Социалистическая Грамада.
Как это часто бывает в истории, если плотно закрыть крышку на бурлящем котле, он взорвется. Более чем двадцатилетний период реакции завершился революционным взрывом 1905-го года сразу после неудачной войны России с Японией. Массовая стачка рабочих по всей Империи, волнения в армии и на флоте вынудили имперское правительство пойти на уступки. Если говорить про Беларусь, то именно расстрел царскими войсками митинга в Минске (Курловский расстрел) стал катализатором возмущения, в результате которого губернатор Курлов был отозван в Петербург. В Империи была создана Государственная Дума, частично ограничившая власть царя, но что более важно для Беларуси - отменена цензура и разрешено партийное строительство. Целый век постепенной кристализации беларуской нации не прошел зря - как только появилась возможность, все было готово для яркого взрыва самобытной беларуской культуры.
Поразительно, что в этот момент один город Вильнюс (тогдашний Вильно) стал колыбелью сразу двух этносов - литовцев и беларусов. Чуть ли не на соседних улицах работали редакции Антанаса Сметоны (“отца” литовской нации) и Антона и Ивана Луцкевичей (беларуские “Наша Доля”, “Наша Нива” и другие). В газете “Наша Нива” политическая и историческая аналитика сочеталась с новой богатой художественной литературой Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Богдановича, Алеся Гаруна и других. Газета была очень популярна и поэтому меньше десяти лет хватило на то, чтобы беларуский язык “зажил” в среде читающей публики. В 1912 году исследователь Карский выпустил многотомное исследование “Беларусы”, в котором он хоть и отказывал нашему народу в уникальности, но скрупулезно описал языки, диалекты, а главное подготовил подробную карту “Беларуси”. Теперь многие жители наших краев, вспоминая что они прочитали в “Нашей Ниве”, книжках будущих классиков или в исследованиях стали вполне осознанно говорить: “Я - беларус”.
Впрочем, не будем обольщаться. Слишком много наций переживали этап яркой вспышки и постепенно уходили в забвение. Для национального строительства была подготовлена культурная и историческая почва, но не уверенный политический фундамент. Как писал Рудлинг “в начале ХХ века белорусский национализм был настолько мирным и малочисленным, что вполне мог бы остаться в истории маргинальным и эпизодическим явлением, как, скажем, национализм мазуров – польскоязычных протестантских жителей Восточной Пруссии”.
Нация - не значит страна. Как это часто бывает в истории, в спокойное время слишком мало стимулов создавать новые политические конструкты. Новые страны рождаются в муках войн и потрясений. И нашей стране понадобилась война и революция, чтобы появиться на карте мира… Об этом - в следующем разделе.
8. Как мы получили страну (1914 - 1991 гг.)
В прошлом разделе мы увидели картину постепенной кристаллизации культурного кода беларусов и первых идей о политической автономии Беларуси. Теперь важно понять, как получилось, что эта волна не успокоилась (как многие другие прото-национальные идеи), а все-таки привела к созданию отдельного государства.
Пост-революционная либерализация, поначалу давшая свободу беларускому национальному движению постепенно сворачивалась. В редакциях “Нашей Нивы” проходили обыски и облавы, а Беларуская Социалистическая Громада не попала в легальное поле. Окончательно все это стихло с наступлением Первой Мировой войны, когда стало не до национального и партийного строительства. Фронт между Германий и Австро-Венгрией с одной стороны и Российской Империей с другой, прошел ровно по Беларуси. 25% ее территории почти сразу оказалось под властью немецкой военной администрации, а остальные три четверти - тоже на прифронтовом военном положении Российской империи. Мирное население и экономику территории постигла самая настоящая катастрофа - сотни тысяч беженцев с линии фронта двинулись на Восток, предприятия переводились на военные рельсы или эвакуировались, сельхозугодья не обрабатывались. Именно поэтому активность беларуских политических и культурных лидеров сконцентрировалась в Беларуском обществе помощи пострадавшим от войны, действовавшем в Минске, Вильно и Петербурге. Взаимопомощь и солидарность стали визитной карточкой беларуского национального движения по сути с самого его рождения.
Не было счастья, да несчастье помогло. Как ни странно, именно война и последовавшая революция в России дали новый импульс национальному строительству.
На занятой немцами территории Российской империи активизировались поляки, стремившиеся возродить Речь Посполитую и признать население Беларуси польским. Чтобы нивелировать польское влияние, немецкий генерал Людендорф подписал указ об организации школьного дела. Благодаря этому указу впервые в истории вводился беларуский язык, как официальный образовательный, и следом на широкую ногу была поставлена подготовка учительских беларуских кадров (усилиями в частности, Элоизы Пашкевич). Конечно, немецкая администрация преследовала в этом исключительно свои анти-польские цели. Было бы странно считать их благодетелями, учитывая что они же поддерживали жесткую цензуру и нещадно эксплуатировали наш край с точки зрения экономики. Тем не менее образовательные “зерна”, брошенные в учеников продолжали увеличивать потенциал беларуской нации.
По другую сторону фронта из-за стремительного падения авторитета российского режима и общего хозяйственного развала постепенно поднимали голову оппозиционные движения. Среди них были и национально ориентированные. Поэтому в феврале 1917 в результате падения царского режима и снятия ограничений на политические высказывания у нас бурно расцвели новые национальные структуры - был учрежден Беларуский Национальнай Комитет, возродилась Беларуская социалистическая грамада, появилось с пяток “беларуских” партий - от христианских до рабочих. Эти политические объединения могли участвовать в структурах Временного правительства и “параллельной власти” - выборных советах депутатов на всех уровнях. Как ни странно, это “освобождение от оков” и обращение к выборам ярко продемонстрировало низкую популярность идеи отдельной беларуской нации и государства в массах. Крестьяне были озабочены повесткой собственности на землю, а не национальных символов. Рабочие и солдаты хотели решения военной проблемы, а не появления новых проблем государственного строительства. Поэтому компромиссным требованием политических лидеров в то время было не создание отдельной страны, а учреждения широкой автономии Беларуси в составе более крупного образования - Свободной России или возрожденной Речи Посполитой. О возрождении Великого княжества Литовского говорить было уже поздно - литовцы тоже прошли свой путь формирования нации и в большинстве своем стремились просто к отдельному моноэтническому государству.
Новый импульс в разрешении политический вопросов придала Октябрьская революция. В конце сентября в Петербурге партией большевиков (не имевшей большинства почти ни в одном совете или комитете) был осуществлен государственный переворот. Временное Правительство лишилось власти, которая была формально передана Съезду депутатов, но на практике - постепенно концентрировалась у хорошо организованной партии Владимира Ленина и недавно присоединившегося к нему Льва Троцкого. В Беларуси переход власти к большевикам произошел достаточно быстро в силу общей усталости от нерешенных Временным правительством проблем и популярности тезисов о национализации земли и немедленном прекращении войны. Большевики не поддержали национальное движение, разогнав первый Всебелорусский съезд. И вместо советов и комитетов управление территорией сконцентрировалось в руках у полувоенной большевистской структуры Облискомзапа (руководство фронта).
Дальнейшие события развивались стремительно - Германия увидела в большевистском нежелании воевать новую возможность “легкой победы” - быстрого захвата территорий, на которых ослабло сопротивление. Вскоре уже не четверть, а вся территория Беларуси оказалась в зоне немецкой оккупации. Динамичность военных и политических событий вынуждали национальные элиты действовать. Лидеры (из бывших “Нашанивцев”, представителей БСГ и товарищества военной взаимопомощи) понимали, что при такой слабости национальной идеи дальнейшие активные перетягивания края из рук в руки приведут к полной потере даже намека на суверенитет. Пришлось действовать по обстановке - в условиях немецкой оккупации было объявлено о создании Беларуской народной республики, а вскоре - о ее независимости. Это была отчаянная инициатива - с одной стороны дееспособность республики была серьезно ограничена оккупацией и отсутствием массовой популярности, с другой - факт ее объявления и международного резонанса в дальнейшем сыграл одну из решающих ролей в дальнейшем национальном строительстве. В самой среде ее создателей (Середы, Ластовский, Воронко, Рак-Михайловский и другие) не было монолитного единства. Например, после признания Германией независимости Украины и Литвы был велик соблазн обратиться к кайзеру с аналогичной просьбой для укрепления молодой республики. Но далеко не все участники считали зазорным обращаться с такими телеграммами к оккупантам. И это было не единственное их разногласие.
Краткий срок существования и эфемерность этой республики не должны вводить в заблуждение. Когда большевики пошли в контр-наступление и готовились опять занять территорию Беларуси, они вынуждены были как-то обозначить правовой статус нашего края. Теперь им было гораздо труднее объявить народу о том, что он не имеет никакой своей страны, а должен обратно присоединяться “к России”. Если бы не деятельность БНР, если бы не Луцкевичи, Воронко, Бурбис, Ластовский, Ивановский и другие, то у социалиста Дмитрия Жилуновича не было бы аргументов перед Сталиным и Лениным в пользу создания БССР. И вполне могла победить точка зрения Мясниковича и Кнорина, которые хотели просто включить Беларусь в состав РСФСР. В итоге, еще не заняв территорию нашей страны, 1 января 1919 года большевики объявили о создании отдельной Социалистической Советской Республики Белоруссия.
Но на этом злоключения не закончились - началась война между молодой Советской Россией и молодей же восстановившейся Польшей (заклятым врагом России) за земли, которые они веками пытались между собой поделить. То есть в том числе за земли Беларуси. Поделили они их в прямом смысле этого слова - по Рижскому мирному договору вся Западная Беларусь оказалась в составе Польши Пилсудского, а Восточная - в Советском Союзе. Так две части оставались разделенными… почти 20 лет.
Парадоксально, но если в ходе Первой Мировой войны в Западной Беларуси усилиями немцев развивалось школьное образование на беларуском, то теперь поляки наоборот стремились отучить местное население Запада от беларуской культуры. Министр юстиции Польши в 1926—1928 годах А. Мейштович утверждал, что “белорусская этнографическая масса должна быть переделана в польский народ”. При этом в Восточной Беларуси все происходило ровно наоборот. Ленин планировал огородить еще очень слабое «ядро» Советской державы национальными буферами, одним из которых должна была стать Беларусь. Ставя в качестве цели мировую революцию, большевики решили не распугивать будущие советские республики и всеми силами демонстрировали “мягкую” национальную политику. Нарком по делам национальностей Иосиф Сталин откровенно говорил, что если стимулировать местные национальные движения при перетоке больших масс из деревни в город, то большевики получат на выходе новые национальные кадры, лояльные большевикам. И взялись они за это дело с присущим им напором - в ходе объявленной политики “беларусизации” были созданы национальные культурные институты (Академия Наук, Инбелкульт, Беларуский государственный университет), а сотни тысяч школьников обучены беларускому нормативному языку (так называемой “наркомовке”, которую и сейчас проходят в школах Беларуси). Так же как и немцы ранее, большевики преследовали лишь свои интересы. Но само национальное движение получило такой импульс, что даже давние враги большевизма не устояли перед блеском национального возрождения и вернулись на службу своей страны (например, Ластовский).
Нам нужно признать мощный организационный вклад советского правительства в массовизацию беларуской культуры, из которой уже не было шагу назад - слишком много людей изучило беларуский язык, слишком много людей осознало себя беларусами и слишком крепким стал фундамент новой страны, пусть и под жесткой рукой Москвы. Но сказать им за это “спасибо” все же не поворачивается язык - с 1931 года сталинский режим пошел в репрессивное наступление уничтожив практически весь цвет нации - Жилунович, Игнатовский, Ластовский, все пали жертвами этих репрессий. За одну только ночь было расстреляно более ста деятелей беларуской интеллигенции (так называемая “ночь расстрелянных поэтов”). Наша нация была окончательно сформирована, но над ней повисла зловещая тень несвободы.
В 1939 году после нападения Германии на Польшу по предварительному сговору с правительством СССР началась Вторая Мировая война. Через несколько недель 17 сентября, Советская армия заняла территорию Западной Беларуси, ранее входившей в состав Польши и присоединила ее к БССР. Так сформировалась практически современная карта Беларуси (тогда в БССР еще входил Белосток, позже переданный обратно Польше). Опыт по “беларусизации” был немедленно применен к Западной Беларуси. В результате сформировалось единое пространство, в основе которого лежали:
- накапливаемые веками особенные черты языка и быта местных жителей;
- осмысление этих особенностей, сделанное деятелями культуры в 19-20 веке
- политическое самосознание, сформированное деятелями первого объявленного беларуского государства (БНР) и первой социалистической республики
- внедрение беларуского языка в массы через образование и административные процедуры, сделанное в разное время немецкой и советской администрацией в своих интересах силами национальных элит.
Сформировавшаяся республика была именно таким общим пространством, глубоко “советским”, погруженным в общую систему Союза. Кстати, несмотря на грандиозное по значимости и потерям значение Второй мировой войны, я не могу сказать, что она что-то изменила в этом культурном пространстве. Слишком много бед выпало на эту землю раньше, поэтому она встретила очередную беду мужественно и стойко, показав способность к состраданию и сопротивлению.
Уже в послевоенное время Советская республика по инерции продолжала воспроизводить заложенные в ней социалистические интернациональные смыслы и строго подчинялась политике Кремля. Но заложенный ранее в ее основе богатый беларуский культурный пласт давал вдохновение и национально ориентированным деятелям - например, Владимиру Короткевичу, а также поддерживал внутреннее осознание ее гражданами себя как отдельной нации. Именно это помогло Беларуси, как и остальным советским республикам после распада Советского Союза начать новую страницу своей истории - уже теперь точно в качестве самостоятельного государства.
9. “Хто там iдзе?” Заключение.
Какие выводы можно сделать из этого длинного текста?
Вывод первый. Возникновение нации не гарантированно. Мы видели, как в нашей истории тесно сплетались как закономерные, так и случайные события. Если бы великий князь литовский Ягайло породнился не с польской, а с московской династией, с большой вероятностью мы могли бы с течением времени оказаться неотделимы от русских. Если бы магнаты ВКЛ были посговорчивее на Люблинском сейме, наша нация могла бы не разделится с украинской. Если бы меньшинство национально ориентированных интеллектуалов не было активно в объявлении БНР, то большевиков не удалось бы уговорить создать для беларусов отдельную республику. Это однозначно доказывает, что в национальном строительстве все не образуется “само собой”. Каждое наше действие имеет значение, и - кто знает? - значение историческое.
Вывод второй. Существуют национальные черты беларусов. Сквозь такие сложные и разнообразные события проступают особенности нашего народа. Нет одинаковых беларусов и все они - разные люди, как и в любой нации. Но историческая судьба отражает вектор мышления сотен тысяч и миллионов людей и некоторые повторяющиеся элементы.
Беларусы не любят мета-нарративы, “большие” истории про величие, миссию и избранность (что точно есть у многих народов). Они с трудом верят таким историям и неохотно придумывают их про себя. Что конечно усложнило строительство нации, которой нужны свои мифы.
Беларусы прагматичны и хотят просто спокойно и хорошо жить, что имеет свою обратную сторону - готовность терпеть любую власть, которая им эту возможность им предоставит.
Беларусы толерантны к разнообразию и умеют объединяться, ведь веками учились с пониманием относится к совершенно разным религиям и языкам, объединяясь в сложные государства типа Речи Посполитой и соединяя совершенно разные религии (как в униатской церкви).
При такой толерантности почти ко всему, беларусы нетолерантны к насилию - процесс образования ВКЛ протекал достаточно мирно, именно Курловский расстрел мирной демонстрации стал поводом к массовым выступлениям революции 1905 года, именно насилие немцев в ходе войны придало энергии партизанскому движению, и именно насилие (даже в большей степени чем недоверие к результатам выборов) вывело тысячи людей в 2020 году на улицы.
На что похожи эти черты? В философии есть такие понятия - модерн и постмодерн. Модерн - это выстраивание больших историй, в которые хочется верить и абсолютность истины. Постмодерн - это недоверие к любым историям, относительность истины, недоказуемость и моральная вседозволенность. Философы Аккер и Вермюллер, анализируя современное состояние умов предложили понятие метамодернизма - баланса между модерном и постмодерном. Это состояние, когда ты уже достаточно опытен, чтобы не верить в большие сказки - ведь знаешь, как они придумываются. Но ты еще достаточно наивен, чтобы верить в добро и находить свою истину, при этом понимая что она лишь одна из многих. Беларусы своей историей показали, как они с трудом поддаются идеологии и пропаганде, не верят ей, и признают разнообразие мнений. Но все же в нужный момент находят свою правду, свое понимания добра и, найдя их, следуют до конца. Вот такая нация метамодерна, которая столько веков была так несвоевременна в модерновом и пост-модерновом мире. Настало ли теперь ее время? Мне кажется, ответ на этот вопрос история даст уже очень скоро.
Рекомендуемая литература
- Балановский О.П., Тегако О.В. Генофонд белорусов по данным о трех типах генетических маркеров – аутосомных, митохондриальных, Y хромосомы, 2008
- М. Касцюк / М. Костюк (под ред.) Гісторыя Беларусі / История Беларуси (В 6-и томах), 2005-2008
- Краўцэвіч А. К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. — 2-е выд. — Жэшаў, 2000.
- The Rise and Fall of Belarusian Nationalism, 1906–1931 (Russian and East European Studies) Paperback – Illustrated, December 22, 2014
