В четыре года я решила экономить язык.
История до коликов смешная и до слёз грустная. Я ходила в детский сад в городе Северодвинске. Суровый город, суровый завод, суровые жители, суровые воспитатели. Воспитательниц в нашей группе было две, одна постарше, другая помладше, вот та, что помладше, меня не любила. Точнее, она, наверное, не любила мою маму.
Я читать научилась в 3 года. Как-то мама пришла за мной в сад пораньше и застала такую картину — сидят в кружочке дети, я на стульчике в центре читаю им с выражением «Сказку о рыбаке и рыбке». Воспитательницы, как раз той, что помоложе, в группе нет. Была весна, гормоны выполняли своё эволюционное предназначение. Воспитательница ушла на свидание. А свои функции делегировала мне. Помню, что я этим ужасно гордилась.
Но маме оставление детей без присмотра и приобщение меня к детскому труду не понравилось, она дождалась воспитательницу и высказала ей своё «фи». Скандала не было, никого не уволили, до руководства в принципе ничего не дошло, но мне негласно была объявлена война.
Все последующие дни в садике стали для меня пыткой. Примерно раз в пять минут меня одёргивали: «Хватит болтать! Закрой рот! Одна ты такая громкая!» Я не видела никакого двойного дна и пыталась понравиться изо всех сил. Вроде бы молчала как могла, но замечания только усиливались. Напряжение нарастало, и в какой-то момент терпение воспитательницы лопнуло, она подошла ко мне, нависла надо мной, лицо её было близко-близко, казалось, ещё чуть-чуть, и помада отпечатается на моём носу: «Если ты сейчас же не прекратишь болтать, у тебя язык сотрётся!»
И тут я не почувствовала подвоха. Я... поверила. Я выстроила простую логическую цепочку: у всего есть срок годности, люди полностью умирают в старости (это я уже знала), значит, по отдельности они заканчиваются ещё раньше. Болит же у бабушек сердце, так это они просто его не экономили. Язык, если его не экономить, и правда сотрётся. Добрая воспитательница просто хотела меня уберечь от преждевременного разложения.
Я замолчала. Совсем. Я это очень хорошо помню. Какой мукой были вопросы жизненной необходимости. Ну, допустим, ответить, хочу ли я есть, писать или гулять, я могла языком жестов. А что делать, когда родители спрашивают, какой я хочу мультик, или как прошёл мой день. Приходилось тратить драгоценные секунды речи. Так продолжалось несколько дней, пока мама меня не разоблачила. Точнее, я и не строила тайну из своего плана экономии жизненных ресурсов, просто пару дней никто не догадывался спрашивать, почему я надула щёки, как рыба-шар.
Мама развела руками и прыснула: «Тю, какой бред! Язык никогда не сотрётся! Что-что, а уж говорить можно сколько вздумается, речь с годами не пропадает!»
Так я выучила сразу несколько вещей про жизнь, которые во многом определили мои дальнейшие установки:
Взрослым нельзя доверять, они врут
Доверять можно только родителям и родным, все, кто вне семьи — см. пункт первый
Если молчишь, оказываешься в выигрыше
При этом если всегда молчишь, то оказываешься и в проигрыше, моя мама же не стала молчать, когда меня использовали, и когда мне наврали
Значит, надо строить своё мнение насчёт всего, но стараться его не озвучивать. Надо вообще полноценно не быть. Думать, что думаешь, но молчать. Хотеть многого, но не признаваться. Не стесняться, но и не задирать нос. Учиться, как идёт (я была круглой отличницей), но и не смахивать на ботана (для этого надо всё время ходить с миной пренебрежения на лице). Прикинуться ветошью, слиться с пейзажем, но при этом сильно напрячься, чтобы если кто-то не заметит и споткнётся, то хотя бы упал и понял, что это непросто рельеф на ковре, и там всё же кто-то есть.
Дальнейшие школьные годы в саду, а потом и школе ещё много раз подтвердили, что эта стратегия работает. Только лет в двадцать пять, столкнувшись с серьёзнейшим выгоранием и психосоматикой, я поняла, что именно эта стратегия, эта вечная боевая стойка вперемежку с аватаром незаметной моли и есть причина всех моих неврозов. Потом было семь лет психотерапии, тонны книг, километры киноплёнки, литры вина с историями других людей, сотни публичных выступлений, шестьдесят шесть стран, дюжина карьерных взлётов, падений и начал с нового листа, двое потерянных детей и двое родившихся, одна безумная любовь и одно сильнейшее разочарование, одна высосавшая из меня все соки книга... было много чего, чтобы научиться балансировать между этими противоречивыми сценариями.
Сейчас я рассказываю эту историю про язык со смехом.
Воспитательнице я искренне сочувствую.
Не исключаю, что она могла с возрастом стать лучше.
Если вам понравилась статья, подписывайтесь на мой канал. Здесь я пишу о детях, о травле, делюсь лайфхаками и историями из жизни.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.
